Вспоминаю еще и то, что я не плакал.
Отказываясь понимать признаки, явственно обозначившиеся на лице матушки еще несколько часов назад, на ступеньках дома миссис Первиенс, я как бы отвергал то, что произошло впоследствии. Я приготовился обороняться от случившегося, и, пока безжалостная правда надвигалась с неотвратимостью прилива, чувствовал, что крепость внутри меня рушится, как песочный замок, построенный ребенком. Ибо мне никогда не приходило в голову, что матушка может умереть. И теперь, перебирая мысленно те случаи, когда я ей дерзил, раздражался, посмеивался над ее непонятливостью или настойчиво требовал открыть то, что она хотела сохранить в тайне, я сгорал от угрызений совести.
Часы шли. Должно быть, я спал, но точно не скажу, потому что и наяву, и в кошмарных снах меня преследовала одна и та же чудовищная, неотменимая истина: матушка мертва. Постепенно я заметил, что через законопаченные тряпками, заросшие сажей окна проникает тусклый свет, и что вокруг меня двигаются люди. Глядя на безмолвную фигуру, с лицом, укрытым одеялом, я не мог поверить, что она не откинет покров, не улыбнется и не скажет, что все это было понарошку. До меня доносились грубые голоса: детский плач, пьяные выкрики, ругательства, и на их фоне громко произнесенная фраза: «А ну замолкни, что тебе сказано». Я не обернулся, чтобы посмотреть, не ко мне ли это обращено, но позднее заметил рядом Лиззи: она сидела скрестив ноги, расчесывала пятерней свои непослушные седые лохмы и глядела на меня.
– Не убивайся так, – говорила она. – Все забудется.
Эта мысль меня ужаснула: я не хотел быть тем человеком, каким стану, если забуду.
– Тебе ведь и хоронить ее не на что, да? – продолжала старая карга.
Я потряс головой.
– Нужно обратиться в приход. Там о ней позаботятся.
Я не обращал внимания, и она потянула меня за рукав:
– Ты должен устроить ей достойные похороны.
– Куда мне идти? – спросил я, только чтобы отвязаться, так как не считал важным, что будет с телом.
Она рассказала, как найти дом на Лезер-лейн, где ведет дела приходской клерк, и, слушая ее, я внезапно понял, что на самом деле это важно. Очень важно. Когда я встал, чтобы уйти, у меня в голове всплыла мысль или, скорее, воспоминание.
– Вы с ней посидите? – спросил я.
– Да-да. Не беспокойся.
Все так же, в полутьме, я спустился ощупью по коварной лестнице и вышел в затопленный двор. Гроза отбушевала, ветер улегся, но небо по-прежнему хмурилось и дождь шел с тем же злобным упорством.
Следуя указаниям, я отыскал нужный дом и постучался в кухонную дверь; молоденькая служанка с некоторым сомнением допустила меня в чулан для мытья посуды. Здесь мне пришлось ждать почти час, пока мистер Лимпенни (фамилию я узнал от девушки) закончит завтракать – я не подумал о том, что час еще слишком ранний. Наконец служанка провела меня в «гостиную для завтрака», пред очи хозяина, который за чайником и остатками еды читал «Морнинг пост».
– Что вам нужно? – спросил он коротко, лишь немного опустив газету.
Я пытался заговорить, но слова не шли с языка.
– Давайте, юноша, выкладывайте. Не отнимайте время, – раздраженно буркнул клерк.
– Это по поводу моей матери.
– Извольте обращаться с должной почтительностью, – прервал он меня.
– Прошу прощения, сэр. – Я попытался продолжить: – Моя мать… моя мать только что умерла, и у меня нет денег, чтобы ее похоронить.
– Вам повезло, – откликнулся клерк.
Я вытаращил глаза, а он, брезгливо вытерев руки салфеткой, продолжил:
– Мы хороним нищих раз в неделю, и, на счастье, завтра как раз похоронный день.
Не глядя на меня, он встал и вышел.
Не зная, чего он от меня ждет, я последовал за ним по коридору и очутился в маленькой комнатушке, служившей, очевидно, кабинетом, если судить по пачкам бумаг, перевязанных розовыми лентами, старым сундукам и жестяным коробкам для документов (все это было нагромождено по углам и полкам).
– Необходимо уладить некоторые формальности. – Клерк уселся за небольшой письменный стол. Он вытащил ящик, убрал со стола печатный листок, очинил перо и взглянул на меня. – Как звали нищую?
– Миссис Мэри Мелламфи, сэр. – Мне внезапно не захотелось открывать настоящее имя.
– Мелламфи, пол женский. Ирландка, надо полагать, – устало проговорил клерк. – К какому округу приписан супруг вашей матери? – Он с ухмылкой поправил себя: – Ваш отец, то есть?
– Не знаю, мистер Лимпенни.
Он вздохнул.
– Вот народ. С чего вы взяли, будто имеете право являться сюда и за здорово живешь умирать на денежки налогоплательщиков? Вам, наверно, и дела нет, что вы лишаете наш приход права потребовать, чтобы приход вашей матушки возместил стоимость ее похорон? А известно ли вам, что приличные похороны нищего обходятся в целых два фунта? На один только гроб идет двенадцать шиллингов!
Ответа как будто не требовалось, и я рискнул промолчать.
– Небось, захотите, чтобы кто-нибудь ее обрядил?
– Да, пожалуйста.
– Ничуть не сомневался, – произнес он негодующе, словно я прежде уверял в обратном. Он добавил: – Это приход тоже оплачивает. – Взяв еще один лист бумаги, клерк стал его заполнять. – Адрес покойной?
– Митра-Корт, сэр.
– Так я и знал. – Он протянул второй листок бумаги мне. – Идите с этим ордером в дом номер два на Или-Корт и спросите миссис Лиллистоун.
– И это все?
– А чего вы хотите еще? – огрызнулся он, берясь за колокольчик, лежавший на столе. – Ступайте.
В дверях появилась служанка.
– Проводи мальчика прямиком к выходу, – распорядился мистер Лимпенни. – Прямиком, я сказал.
На улице я рассмотрел выданный мне лист бумаги: там было указание для миссис Лиллистоун обмыть, обрядить и уложить в гроб тело «нищенки» по указанному адресу. Когда я нашел дом и постучал в дверь, последовало долгое молчание, потом наверху открылось окошко и в нем показалась женщина.
– Что там? – спросила она.
– Это моя матушка. – Мне пришлось кричать.
– Откуда вы?
– С Митра-Корт. Ясно. Она вот-вот?
– Она уже.
Окинув меня пристальным взглядом, женщина скрылась, окошко захлопнулось. Вскоре отворилась дверь на улицу, и я увидел свою собеседницу, крупную неопрятную женщину в не слишком чистом платье. Она на ходу надевала шляпку и закрепляла завязки.
– Идем, – бросила она. – В таких случаях время дорого.
– Вы, наверное, меня не поняли. – Я протянул ей ордер. Едва скользнув по бумаге взглядом, она вернула ее мне:
– А что есть он, что нет. Читать-то я не умею.
– Это распоряжение обрядить.
Она засмеялась:
– А я-то о совсем другом подумала. Слышала, есть женщина, которая вот-вот. Но мне все едино. И на этот свет снаряжаю, и на тот. Чаще всего как раз таким порядком: одно следует за другим. Подождите! – внезапно сказала женщина и захлопнула дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Отказываясь понимать признаки, явственно обозначившиеся на лице матушки еще несколько часов назад, на ступеньках дома миссис Первиенс, я как бы отвергал то, что произошло впоследствии. Я приготовился обороняться от случившегося, и, пока безжалостная правда надвигалась с неотвратимостью прилива, чувствовал, что крепость внутри меня рушится, как песочный замок, построенный ребенком. Ибо мне никогда не приходило в голову, что матушка может умереть. И теперь, перебирая мысленно те случаи, когда я ей дерзил, раздражался, посмеивался над ее непонятливостью или настойчиво требовал открыть то, что она хотела сохранить в тайне, я сгорал от угрызений совести.
Часы шли. Должно быть, я спал, но точно не скажу, потому что и наяву, и в кошмарных снах меня преследовала одна и та же чудовищная, неотменимая истина: матушка мертва. Постепенно я заметил, что через законопаченные тряпками, заросшие сажей окна проникает тусклый свет, и что вокруг меня двигаются люди. Глядя на безмолвную фигуру, с лицом, укрытым одеялом, я не мог поверить, что она не откинет покров, не улыбнется и не скажет, что все это было понарошку. До меня доносились грубые голоса: детский плач, пьяные выкрики, ругательства, и на их фоне громко произнесенная фраза: «А ну замолкни, что тебе сказано». Я не обернулся, чтобы посмотреть, не ко мне ли это обращено, но позднее заметил рядом Лиззи: она сидела скрестив ноги, расчесывала пятерней свои непослушные седые лохмы и глядела на меня.
– Не убивайся так, – говорила она. – Все забудется.
Эта мысль меня ужаснула: я не хотел быть тем человеком, каким стану, если забуду.
– Тебе ведь и хоронить ее не на что, да? – продолжала старая карга.
Я потряс головой.
– Нужно обратиться в приход. Там о ней позаботятся.
Я не обращал внимания, и она потянула меня за рукав:
– Ты должен устроить ей достойные похороны.
– Куда мне идти? – спросил я, только чтобы отвязаться, так как не считал важным, что будет с телом.
Она рассказала, как найти дом на Лезер-лейн, где ведет дела приходской клерк, и, слушая ее, я внезапно понял, что на самом деле это важно. Очень важно. Когда я встал, чтобы уйти, у меня в голове всплыла мысль или, скорее, воспоминание.
– Вы с ней посидите? – спросил я.
– Да-да. Не беспокойся.
Все так же, в полутьме, я спустился ощупью по коварной лестнице и вышел в затопленный двор. Гроза отбушевала, ветер улегся, но небо по-прежнему хмурилось и дождь шел с тем же злобным упорством.
Следуя указаниям, я отыскал нужный дом и постучался в кухонную дверь; молоденькая служанка с некоторым сомнением допустила меня в чулан для мытья посуды. Здесь мне пришлось ждать почти час, пока мистер Лимпенни (фамилию я узнал от девушки) закончит завтракать – я не подумал о том, что час еще слишком ранний. Наконец служанка провела меня в «гостиную для завтрака», пред очи хозяина, который за чайником и остатками еды читал «Морнинг пост».
– Что вам нужно? – спросил он коротко, лишь немного опустив газету.
Я пытался заговорить, но слова не шли с языка.
– Давайте, юноша, выкладывайте. Не отнимайте время, – раздраженно буркнул клерк.
– Это по поводу моей матери.
– Извольте обращаться с должной почтительностью, – прервал он меня.
– Прошу прощения, сэр. – Я попытался продолжить: – Моя мать… моя мать только что умерла, и у меня нет денег, чтобы ее похоронить.
– Вам повезло, – откликнулся клерк.
Я вытаращил глаза, а он, брезгливо вытерев руки салфеткой, продолжил:
– Мы хороним нищих раз в неделю, и, на счастье, завтра как раз похоронный день.
Не глядя на меня, он встал и вышел.
Не зная, чего он от меня ждет, я последовал за ним по коридору и очутился в маленькой комнатушке, служившей, очевидно, кабинетом, если судить по пачкам бумаг, перевязанных розовыми лентами, старым сундукам и жестяным коробкам для документов (все это было нагромождено по углам и полкам).
– Необходимо уладить некоторые формальности. – Клерк уселся за небольшой письменный стол. Он вытащил ящик, убрал со стола печатный листок, очинил перо и взглянул на меня. – Как звали нищую?
– Миссис Мэри Мелламфи, сэр. – Мне внезапно не захотелось открывать настоящее имя.
– Мелламфи, пол женский. Ирландка, надо полагать, – устало проговорил клерк. – К какому округу приписан супруг вашей матери? – Он с ухмылкой поправил себя: – Ваш отец, то есть?
– Не знаю, мистер Лимпенни.
Он вздохнул.
– Вот народ. С чего вы взяли, будто имеете право являться сюда и за здорово живешь умирать на денежки налогоплательщиков? Вам, наверно, и дела нет, что вы лишаете наш приход права потребовать, чтобы приход вашей матушки возместил стоимость ее похорон? А известно ли вам, что приличные похороны нищего обходятся в целых два фунта? На один только гроб идет двенадцать шиллингов!
Ответа как будто не требовалось, и я рискнул промолчать.
– Небось, захотите, чтобы кто-нибудь ее обрядил?
– Да, пожалуйста.
– Ничуть не сомневался, – произнес он негодующе, словно я прежде уверял в обратном. Он добавил: – Это приход тоже оплачивает. – Взяв еще один лист бумаги, клерк стал его заполнять. – Адрес покойной?
– Митра-Корт, сэр.
– Так я и знал. – Он протянул второй листок бумаги мне. – Идите с этим ордером в дом номер два на Или-Корт и спросите миссис Лиллистоун.
– И это все?
– А чего вы хотите еще? – огрызнулся он, берясь за колокольчик, лежавший на столе. – Ступайте.
В дверях появилась служанка.
– Проводи мальчика прямиком к выходу, – распорядился мистер Лимпенни. – Прямиком, я сказал.
На улице я рассмотрел выданный мне лист бумаги: там было указание для миссис Лиллистоун обмыть, обрядить и уложить в гроб тело «нищенки» по указанному адресу. Когда я нашел дом и постучал в дверь, последовало долгое молчание, потом наверху открылось окошко и в нем показалась женщина.
– Что там? – спросила она.
– Это моя матушка. – Мне пришлось кричать.
– Откуда вы?
– С Митра-Корт. Ясно. Она вот-вот?
– Она уже.
Окинув меня пристальным взглядом, женщина скрылась, окошко захлопнулось. Вскоре отворилась дверь на улицу, и я увидел свою собеседницу, крупную неопрятную женщину в не слишком чистом платье. Она на ходу надевала шляпку и закрепляла завязки.
– Идем, – бросила она. – В таких случаях время дорого.
– Вы, наверное, меня не поняли. – Я протянул ей ордер. Едва скользнув по бумаге взглядом, она вернула ее мне:
– А что есть он, что нет. Читать-то я не умею.
– Это распоряжение обрядить.
Она засмеялась:
– А я-то о совсем другом подумала. Слышала, есть женщина, которая вот-вот. Но мне все едино. И на этот свет снаряжаю, и на тот. Чаще всего как раз таким порядком: одно следует за другим. Подождите! – внезапно сказала женщина и захлопнула дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172