Мы спустились по лестнице, и горничная проводила нас к двери. Как только мы очутились на улице, матушка воскликнула:
– Джонни, зачем ты солгал?
– Она мне не понравилась.
– Это еще почему?
– С чего ей понадобилось, чтобы мы поверили мистеру Сансью?
– Перестань, Джонни. Ты не прав насчет мистера Сансью. Зачем ты сказал ей неправду?
– Мама, а ты не думаешь, что она может быть связана с тем, кто нас ищет, потому-то ей и нужен был наш адрес?
– Нет, Джонни, конечно нет. – Тут она заколебалась: – А впрочем, это нельзя исключить.
– Во всяком случае, проку нам от нее никакого не будет, так ведь?
– Вероятно, ты прав.
– Тогда, мама, объясни, о какой это «той ночи» упоминала миссис Фортисквинс? И о ком вы с нею толковали?
Она стиснула мне руку.
– Не теперь, Джонни. Пожалуйста; я обещаю, когда-нибудь ты все узнаешь. Только не надо выспрашивать сейчас. Мне не следовало брать тебя с собой, но я думала, она…
– Что она, мама?
– Я думала, она поможет если не мне, то хотя бы тебе. Ради других людей.
Глава 29
Слова матушки еще более подстегнули мое любопытство, однако она ничего к ним не добавила и обратно мы шли молча. Я обдумывал недавний разговор, стараясь найти объяснение, которое бы не противоречило ничему из мне известного; это было все равно что подбирать из связки ключ к замку. Что происходило в ту давнюю ночь, когда моя мать и миссис Фортисквинс в последний раз встретились? А что это за таинственная личность, о «скорбных обстоятельствах» которой она упоминала? А прежде всего что за тайна связана с моим отцом? И что чувствовала миссис Фортисквинс к моей матери… да и ко мне самому?
В гостиницу мы вернулись к легкому ужину, а затем пошли спать. (Когда я вслух заметил, что наша одежда невероятно грязная, матушка объяснила это условиями Лондона, где полным-полно каминов, которые топятся углем.) Моя первая ночь в Лондоне, на софе у нас в гостиной, прошла неспокойно из-за непривычных шумов: грохота повозок, стука лошадиных копыт по мостовой, выкриков сторожей, объявлявших часы; а на рассвете к этому добавились голоса уличных торговцев и звон церковных колоколов. Проснувшись еще затемно, я лежа прислушивался к звукам в гостинице и раздумывал о том, что сейчас происходит в Мелторпе. Встает ли Биссетт так же рано, как обычно, – одна в пустом доме? Проходит ли по дорожке скот, который гонят на пастбище? Открывает ли уже свою лавку мистер Пассант? Странно было думать, что жизнь в деревне течет как всегда, а нас там нет.
После завтрака матушка поговорила с хозяином и узнала о некоей «Марраблес» с соседней улицы, у которой сдавалось жилье и имелись, вероятно, свободные комнаты. Мы немедля отправились туда и нашли, что дом номер 37 по Кондьюит-стрит выглядит опрятно и респектабельно и то же самое можно сказать о его хозяйке. Свободные комнаты, однако, имелись только на втором этаже в задней части дома: две спальни и гостиная, и стоило все это, включая услуги горничной, четыре фунта в месяц.
Я потянул матушку за рукав и шепнул:
– Это нам не по карману.
– Нужно же нам где-то жить, – шепнула она.
Я не сумел ее отговорить, и, невзирая на мои протесты, она отдала вперед плату за месяц.
Возвращаясь в отель, я упрекнул ее за расточительность.
– Не стану же я выполнять обязанности служанки, – возразила она. – Кроме того, Биссетт скоро пришлет нам денег.
– Мы не знаем сколько, мама. Нам нужно все подсчитать и выяснить, что мы можем себе позволить.
– Послушать тебя иной раз и можно решить, что ты мне не доверяешь, – с горечью проговорила она, и мы вдрызг разругались.
Тем не менее, когда мы вернулись в отель, заказали счет и начали упаковывать вещи, она согласилась сесть за стол и помочь мне разобраться с нашими финансами. Оказалось, что на данную минуту у нас наличествовало двадцать четыре фунта – минус шиллингов восемь, чтобы расплатиться за номер. От Биссетт мы ожидали получить фунтов сорок, и я заявил, что даже после их поступления мы не сможем позволить себе снимать такое дорогое жилье.
– Но ты не взял в учет деньги, которые я получу за мои petit point . Ты ведь знаешь, я искусная мастерица, а за хорошую работу люди заплатят немалые деньги.
– Ты в этом уверена, мама?
– Какой ты злой, Джонни, – промолвила она. – Не хочешь поверить в способности твоей матери. Но я разбираюсь в одежде и знаю, сколько платили за наряды, когда я была девочкой, а теперь, не сомневаюсь, цены еще выросли. Кроме того, если потребуется, я всегда могу пойти куда-нибудь гувернанткой.
Я узнал эту фразу, в которой сквозило скрытое нежелание.
– Тебе не понравится эта работа, – запротестовал я. – Ты понятия не имеешь, какой это тяжелый хлеб.
– Как, откуда тебе это известно? – Матушка зло улыбнулась.
– Известно. Когда мы были в Момпессон-Парке, я видел, как леди Момпессон обращается с гувернанткой. И в тот день, когда я убежал из сада – помнишь? – я встречался с девочкой, с которой там познакомился, и…
– Ох, Джонни, – перебила она, – какой же ты противный мальчишка.
– Об этом никто не знал, только я и Генриетта, – негодующе заверил я. – Так вот, она собиралась мне рассказать, как много пришлось натерпеться ее гувернантке, мисс Квиллиам, и как ее в конце концов уволили – в одночасье и ни за что.
Матушка тем не менее колебалась, и я привел другое возражение:
– Но даже если ты сумеешь это выдержать, куда денусь я?
– Тебя можно будет отдать на пансион в школу. Мы найдем какую-нибудь поблизости.
– Мне там не понравится. Если ты собираешься пойти на работу, я тоже пойду.
– Не говори глупости. Ты еще маленький.
– Мои ровесники, мальчики и девочки, сплошь и рядом работают – младшие тоже. Братья и сестры Сьюки, к примеру.
– Это другое дело: они живут в деревне. Смотрят за скотиной и прочее в том же духе. Это не настоящая работа. В Лондоне все по-другому.
– Ну да. Джоуи вот работает.
– Кто такой Джоуи?
– Джоуи Дигвид, мальчик, который был у нас на Рождество с матерью! – возмущенно пояснил я.
– Да, но это совсем другое дело. Да и в любом случае, много тебе не заработать. Будет гораздо лучше, если ты сейчас пойдешь в школу – тогда ты приобретешь профессию и сможешь зарабатывать на жизнь трудом, достойным джентльмена. Но я все же уверена, что это не понадобится.
– Если ты пойдешь работать гувернанткой, сколько, по-твоему, тебе станут платить?
– Думаю, не меньше тридцати фунтов: миссис Белфлауэр получала у меня двадцать пять, а я уверена, что леди – которая, как тебе известно, будет жить в семье как ровня – должна зарабатывать не меньше, чем кухарка.
– Очень хорошо. А сколько нужно будет платить за мое обучение?
– Ну, с учетом того, что во время каникул ты будешь столоваться в школе, все издержки составят фунтов пятнадцать. Будут еще дополнительные расходы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172