Взрыв бомбы поразил бы хозяев меньше, чем ее слова. Сэр Персевал выругался, его жена, не сводя с него изумленного взгляда, поднялась на ноги.
Матушка как будто сама испугалась действия своих слов: Я не собиралась вам говорить.
– Черта с два не собирались! – рявкнул сэр Персевал. – Это решает дело! – Словно забыв о своей немощности, он откинул с ног покрывало и начал вставать. Потом понял, что делает, и нетерпеливо бросил: – Изабелла, позвони в колокольчик.
– Нет, – крикнула матушка, вскакивая на ноги и испуганно оглядываясь на дверь.
– Позвольте мне с этим разобраться, сэр Персевал, – невозмутимо проговорила леди Момпессон и села.
Послушав ее, матушка с опаской вернулась на место.
– А почему вы решили, миссис Мелламфи, что взлом был устроен той стороной?
– Грабитель не взял ничего, кроме моей шкатулки для писем, – пояснила матушка. – Уверена, он рассчитывал найти там кодицилл.
– Едва ли это можно считать окончательным доказательством, – сухо заметила леди Момпессон. – И возможно ли, чтобы та сторона раскрыла ваше местопребывание, тогда как наши попытки оказались бесплодны? Пока нам не помог случай, – добавила она, посылая мне взгляд, от которого у меня по коже побежали мурашки.
– Не знаю, – неуверенно отозвалась матушка.
– Короче, миссис Мелламфи, вы упомянули об ограблении с единственной целью запугать моего супруга и меня; благодаря намекам, что кодицилл – по вашей воле или противно ей – может попасть в руки враждебной стороны, вы рассчитываете поднять цену на ваш товар.
– Отлично, Изабелла! – выкрикнул баронет.
– Нет-нет! – отчаянно возразила матушка. – Как вы могли подумать, что я способна на такую нечестность?
– Откровенно говоря, миссис Мелламфи, – отозвалась леди Момпессон, – я никак не могу понять, имею я дело с самой наивной или с самой двуличной особой, какая мне когда-либо встречалась.
– Вы не можете поверить, что я… Вы должны представлять себе, как опасно… – Матушка осеклась. – Может, вы мне поверите, если я скажу, что недавно та сторона предлагала мне продать кодицилл.
Эта новость тоже подействовала на Момпессонов как удар грома.
– В точности как я говорил! – взревел сэр Персевал. – Эта женщина устраивает мерзкий аукцион, чтобы вздернуть цену.
– Ничего подобного, сэр Персевал. – Матушка встала и взяла меня за руку. – И не думаю, что вы имеете право так обо мне отзываться.
Леди Момпессон странно на нее глядела, не обращая внимания на слова своего супруга.
– Скажите, миссис Мелламфи, сколько вам предложили и когда?
– Полторы тысячи фунтов. Как и вы. Ко мне приходил юрист, года три или четыре тому назад.
Леди Момпессон улыбнулась краешком рта, и эта тонкогубая усмешка показалась мне жестокой.
Матушка направилась было к двери, но сэр Персевал повелительным тоном ее окликнул:
– Стойте! – Матушка обернулась. – Тысяча семьсот фунтов – наше последнее слово.
– Вы все еще мне не верите! Неужели вам непонятно, как вы меня оскорбляете?
– Я понимаю, – свирепо буркнул баронет. – Вы думаете, что наши противники дадут больше. Что ж, может и так, но предупреждаю: от этого джентльмена только и жди какого-нибудь подвоха.
– Да нет же! – Матушка едва не плакала. С трудом открыв дверь, она выбежала из комнаты.
Я бросил последний взгляд на сэра Персевала (опершись на локоть, он наливался краской ярости) и на леди Момпессон (она все так же улыбалась) и последовал за матушкой.
Лакей, стоявший за дверью, внезапно переместился на лестничную площадку, отрезая нам дорогу куда-либо, кроме выхода, а потом, бросая через плечо неодобрительные взгляды, вывел нас в вестибюль, буквально вытолкал (так я это воспринял) на крыльцо и захлопнул высокую дверь.
Я был слишком зол и расстроен, чтобы вести по пути разговоры. Чувствуя, что нас унизили, сравняли с грязью, я долго размышлял о постыдном поведении матушки. Мне очень хотелось спросить ее, с какой стороны эти важные особы приходятся нам родней и что за дела они с нею обсуждали, но я знал, что ни на один вопрос не получу ответа.
Глава 23
После этого я вознамерился, даже против желания матушки, встретиться с Генриеттой. В ближайшее воскресенье мне не удалось осуществить свой замысел, потому что на прогулке мать меня сопровождала. Но на следующее воскресенье немилосердно палившее с ясного неба солнце вызвало у нее головную боль, и она со мной не пошла. Ликуя в душе, я вышел из дома и быстро зашагал к Хафему – вдоль реки через Мортсейский лес.
У дороги на Овер-Ли, где начинался парк, река терялась из виду (отсюда она текла под землей, в трубе). Тем не менее я легко проник в парк через пролом в стене и углубился в заросли, где с замшелых деревьев свисали вьющиеся растения, словно роща замкнулась в себе и ткала полотно для защиты от солнца. Сплетенные ветви сухостоя цеплялись за мои плечи и руки, жимолость и ежевика мешали передвигать ноги.
Наконец вдали блеснуло озеро, и я приготовился увидеть слева свою цель. До меня долетел шум потока, и я осторожно вышел из-под прикрытия леса и пересек относительно открытую часть парка. Впереди виднелся каскад, низвергавшийся в озеро с высоты футов тридцать, а когда я приблизился, выше на косогоре показалось здание. Вода падала из каменного бассейна у его подножия; вблизи я разглядел, что строение было круглое, с колоннадой и водруженными на нее каменными статуями. Значит, вот он, этот самый Пантеон!
Я ждал, но никто не являлся. Я обошел вокруг и осмотрел странную конструкцию; статуи, казалось, что-то мне напоминали, но что? Через час я осторожно прокрался по лесу и бросил взгляд вниз, на большой дом. Вид у него был покинутый: редко где над трубами поднимался дымок, никто не входил в дом и не выходил.
Я припозднился, нужно было спешить домой. Чтобы сэкономить время, я за пределами парка не пошел по реке в Мортсейский лес, а двинулся вдоль дороги. Дорога была пыльная, томила жара и усталость. У Лугов меня догнала какая-то карета и остановилась рядом.
– Где тут дорога на Незер-Чорлтон, молодой господин? – окликнул меня кучер (с лондонским выговором, который я уже научился отличать).
– Выше будет перекресток, сверните там вправо, – ответил я, – и езжайте через деревню. А в конце не пропустите первый поворот налево.
Тут с моей стороны опустилось окошко, и там показалась леди в вуали от пыли.
– Мальчик, – очень мелодичным голосом попросила она, – не будешь ли ты так добр сесть и проводить нас, а то как бы мой кучер не заблудился?
Я помнил, что, связавшись с чужаками, нарушу матушкин наказ. С другой стороны, думал я, карета поедет мимо моего дома, я вернусь быстрей и избавлю матушку от лишнего беспокойства. Судя по голосу и фигуре, дама едва вышла из детского возраста, и я не ждал от нее никакого вреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172