– От наблюдателей я сумею скрыться. Один из них стережет сейчас на улице, потому-то я и стоял в окне. Постоянно им показываясь, я их избаловал, усыпил бдительность и теперь проскользну у них между пальцев.
Дама усмехается.
– И вы уверены, что она согласится это отдать? Ответ внезапно предваряет джентльмен в кресле:
– Возьмите с собой парочку крепких парней, пусть ее принудят.
– При всем своем уважении повторю еще то, что имел честь произносить уже много раз: не нужно превращать закон во врага, если можешь использовать его как союзника.
– Думаю, нет смысла возобновлять этот спор, – бросает дама.
– Полагаю, однако, она должна внять голосу разума, – продолжает Могущество.
– Как же, – слышится восклицание Богатства. – Она должна знать, что у нас на руках все козыри.
Могущество улыбается даме.
– Она сама у нас в руках, сказал бы я. Кроме того, там я продолжу розыски записи, о которой только что шла речь, поскольку мне напомнили, что эта деревня связана с историей вашей и ее семьи. Нужная запись может найтись в церковных книгах или на кладбище. – Помедлив и бросив осторожный взгляд на Богатство, он добавляет: – Воспользуюсь также случаем и поговорю кое о чем с управляющим.
Дама предостерегающе покачивает головой, но поздно. Богатство восклицает:
– Опять за свое! Этот человек служит у меня долгие годы. А до него служил его дядя. Не желаю слышать о нем ничего дурного.
Могущество идет на попятный:
– Я всего-навсего хотел обсудить с ним проект местного закона об огораживании общинных земель.
– Да уж, – замечает дама. – Злосчастный закон. Скажите, есть ли какие-нибудь успехи?
Джентльмен извлекает из саквояжа пачку бумаг, перевязанную красным шнурком, и по приглашению дамы садится рядом с нею на софу. Начинает распутывать им же завязанные узлы. Ах, сколько же несчастий связано этим шнурком! Сколько судеб схвачено этими узлами. Но оставим троицу за их занятием.
Глава 7
Хотя я часто вспоминал о Генриетте, мы со Сьюки больше не ходили вместе в Хафем. Помимо прочих соображений, ее дядюшка в самом деле через несколько дней умер, и ей уже не было смысла туда стремиться.
За прошедшие месяцы (а зима в тот год выдалась ранняя) я заметил, что письма из Лондона сильно расстраивали матушку, хотя чем именно, она не говорила.
Близились Святки, и, возвращаясь домой с вечерних прогулок, мы с матушкой и Сьюки встречали обычно компании христославов – местных мальчишек и музыкантов из церковного оркестра со своими инструментами; обвешанные рождественской зеленью, они ходили из дома в дом (не заглядывали только в наш) и выпрашивали в награду за пение засахаренные фрукты и мелкие монетки.
Однажды поздним утром, за несколько дней до Рождества, щекочущий запах корицы, имбиря и гвоздики заманил меня в кухню, где миссис Белфлауэр терла пряности и избивала яйца для рождественского пудинга – предназначенного, разумеется, не для ближайшего, а для следующего Рождества. (Судьба распорядилась так, что в первый раз в моей жизни мы ели этот пудинг без нее.)
– Не поможете ли мне замешать в тесто чары? – спросила она, указывая на небольшую кучку монеток и мелких предметов на столе.
– Хорошо, – отозвался я без особого восторга, хотя в прежние годы обожал это занятие; теперь же я немного из этого вырос.
– Помните, нужно загадать желание? Но только одно. И никому о нем не рассказывать, а то не исполнится.
– Ну да, помню. Но вот что, миссис Белфлауэр, не могли бы вы сейчас досказать мне ту историю?
– Какую, голубчик?
– О том, как Момпессоны обманом завладели землями семьи Хаффам. – Увидев в ее глазах недоумение, я добавил: – Помните, Джемми Хаффам оставил без наследства собственного сына, Джона?
– Вот теперь вспоминаю, голубчик. Вот только приведите мне на ум, докуда я дошла?
– Джемми должен был убить своего отца, потому что взял деньги взаймы у Старого Ника.
– Ага, помню-помню. Так вот, когда Джемми явился к нему за деньгами, Старый Ник говорит: «А что дашь в залог?» И Джемми в ответ: «Разве что свою душу». «Беру, – говорит Ник, – но только ты еще человек молодой, ждать мне придется, глядишь, лет пятьдесят, поэтому придется тебе добавить, а иначе денег не будет». Ну и, одним словом, потребовал Старый Ник: «Пиши законное завещание, чтобы, если не вернешь деньги, мне и моим наследникам досталось твое имение».
– Потому что его дети все равно будут приходиться Джемми внуками, так ведь?
– А как же, голубчик, – рассеянно согласилась миссис Белфлауэр. – Я сейчас добавлю муки, и тогда можете бросать туда монетки. «По рукам», – говорит Джемми. И тут Старый Ник ему: «Но у тебя есть сын, Джон, если ты его отстранишь от наследства, он может обратиться в суд. Поэтому нам надо подписать такой договор, чтобы никак его было не нарушить». Сочинил он такой договор, и Джемми подписал его собственной кровью.
– А потом убил своего отца, – воскликнул я, – примешав яд к вину, – (тут я уронил в тесто потертый шестипенсовик), – и тот в муках скончался.
– Все верно. Его крики были слышны по всему большому дому и даже долетели до Хафема.
– Это тот самый дом, который там стоит сейчас? – тут же спросил я.
– Тот самый. – Миссис Белфлауэр усердно размешивала тесто.
– Значит, все это выдумки! – торжествующе воскликнул я. – Тогда этот дом еще не был построен.
– Наверное, правда ваша, голубчик. По соседству был еще старый дом, уж не знаю, что с ним сделалось, там-то все и происходило. – Как ни в чем не бывало она продолжила: – Ну вот, времечко шло, а Джемми не бросил своих дурных привычек, все так же выпивал, резался в карты и творил всякое такое, что и поминать не хочется. Однажды вечером играл он в кости с сэром Персевалом Мампси. И вот сэр Персевал…
– Но это не мог быть сэр Персевал!
– Почему, мой утеночек? Подбавьте-ка еще монеток, голубчик.
– Потому что вы говорите, это было давным-давно, а он ведь еще жив. – Я добавил в смесь гнутую-перегнутую гинею времен Георга Второго – лучший из волшебных предметов, который всегда оказывался в моем куске пудинга.
Значит, это был его отец, – не смутилась миссис Белфлауэр, – и он тоже звался сэром Персевалом. Он был богач из богачей, черных невольников имел тысячи, на его венчание в Лондоне явились сами король с королевой смотреть, как он взял за себя одну из самых знатных в стране леди, свадебная карета была вся в золоте, и перед нею шли по улицам сотни черных рабов. Пора положить еще что-нибудь. Киньте старый фартинг с женской головкой. И вот тот вечер, о котором я толкую, он проводил с Джемми Хафемом за азартной игрой и…
– Азартная игра? Что это?
– Это игра в кости, так я понимаю.
– Но что значит это слово? – Я бросил в миску монету и на миг закрыл глаза, чтобы загадать желание – то желание, которое только сейчас вот-вот исполнится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172