Он распахнул дверь, и миссис Филлибер (по-видимому, как раз ее толкнувшая) ввалилась в комнату, едва не упав. Мистер Эспеншейд схватил ее сзади за руки.
– Как вы смеете, – запротестовала она и попыталась высвободиться.
Он дал ей войти в комнату, но по-прежнему держал за руки.
– Не прячьте же лицо, черт возьми! – Воскликнул он.
– Боже правый, кто вы такой?
– Это моя арестованная! – возмутился мистер Фьюстер. – Отпустите ее немедленно!
Воспользовавшись случаем, я переместился ближе к двери, так что между мной и выходом оставался только помощник бейлифа.
– Держите ее, Биглхоул! – крикнул Фьюстер.
– Это моя госпожа, – внесла свою лепту в общий гам Сьюзен.
Помощник бейлифа, повинуясь приказу начальника, шагнул вперед; мистер Эспеншейд рассмотрел миссис Филлибер, убедился, что она не та, кто ему нужен, отпустил ее и стал искать глазами меня. В тот же миг я оказался на пороге.
– Держите мальчишку! – выкрикнул мистер Эспеншейд.
– У меня нет ордера на его задержание, – отозвался мистер Фьюстер.
– К черту ордер. Он предупредит свою мать!
Мистер Эспеншейд рванулся ко мне, но я вылетел из комнаты и сбежал по лестнице. Выскакивая из входной двери, я слышал за спиной его стремительный топот; на улице я завернул за первый же угол, потом за следующий. Я пробежал всю улицу и на углу, прежде чем свернуть, оглянулся: преследователь все еще не отставал. Зная, что не смогу тягаться с ним в скорости бега, я нырнул в темный проулок и вжался в стену; сердце мое громко колотилось. К моему облегчению, он пробежал мимо, даже не заглянув в проход. Я чуть выждал и осторожно выбрался на улицу; в голове сидела лишь одна мысль: необходимо как можно скорее предупредить матушку, что домой возвращаться нельзя.
Настороженно оглядываясь, я окольными путями пробрался обратно, в переулок напротив нашего дома. Отсюда были видны все входящие и выходящие, меня же, я рассчитывал, преследователи издалека не заметят. Мистер Эспеншейд стоял на крыльце и вертел головой туда-сюда, двое бейлифов разговаривали с извозчиком, чья двуколка стояла под окнами.
Если матушка будет возвращаться по Поллен-стрит, у меня за спиной, я смогу заметить ее раньше, чем мистер Эспеншейд, если же она пойдет по Мэддокс-стрит, мы увидим ее одновременно. Поскольку спастись от преследователей тем же способом, что и я, она бы не сумела, я не мог просто стоять и ждать, пока она попадет в приготовленную для нее ловушку.
Мистер Биглхоул вскарабкался в двуколку и уехал прочь, оставшиеся на улице бейлиф и мистер Эспеншейд о чем-то беседовали. Затем, к моей радости, они взошли на крыльцо и скрылись за дверью. У меня в распоряжении было несколько секунд, пока они будут подниматься к нам в комнату, и я знал, что делать, хотя это и противоречило инстинктивному желанию убежать и спрятаться. Внезапно мне вспомнился девиз Хаффамов: «Безопасность ищи в самом сердце опасности». Имелось только одно место, откуда я мог бы видеть почти столько же, сколько они, но сам был бы от них полностью скрыт. Я перебежал улицу, взлетел по ступенькам и остановился у входной двери. Это был почти такой же удобный наблюдательный пункт, как верхние окна.
Несколько минут я тревожно вертел головой, высматривая матушку, но тут на крыльцо поднялся один из жильцов. Он мне кивнул и, казалось, удивился, что я торчу здесь как часовой, но я сделал ему знак молчать. Он постучал, дверь открылась. К счастью, Сьюзен не огляделась, иначе она, заметив меня, могла бы вскрикнуть от неожиданности.
Наконец я обнаружил матушку: узнал ее шляпку, мелькавшую в толпе, среди голов. Сердце мое стремительно забилось, но я принудил себя идти обычным шагом. Тротуар был запружен прохожими, и я мог рассчитывать, что преследователи, глядя сверху и сзади, меня не узнают. Я боялся, что матушка завидит меня издалека и таким образом себя выдаст, но, на счастье, она меня не замечала. Поравнявшись с нею, я произнес на ходу:
– Повернись кругом и иди за мной.
У меня хватило времени только заметить, как удивленно поднялись ее брови, и вот она уже оказалась позади. Я не осмеливался оглянуться, чтобы проверить, идет ли она следом. Прислушиваясь, не раздадутся ли звуки погони, я дошел до ближайшего угла и свернул на Риджент-стрит. Ждать пришлось долгие минуты (на самом деле, наверное, секунды), пока, к моему несказанному облегчению, из-за угла не появилась матушка.
– Что это за игра, Джонни? – Матушка беспокойно улыбалась.
– Это не игра! Это бейлифы. Нам нужно уносить ноги.
Я выбежал на дорогу, чтобы остановить проезжавший мимо наемный экипаж. Извозчик остановил лошадей и, как мне показалось, двигаясь с нарочитой медлительностью, сошел вниз, чтобы опустить подножку; я принудил изумленную матушку забраться в экипаж. «Езжайте дальше!» – крикнул я, опуская шторки, извозчик поднял подножку и взгромоздился на козлы.
Экипаж тронулся, и я объяснил матери, что случилось, хотя Биссетт не упомянул. Она пришла в ужас, и только тут я начал понимать, в какой мы попали переплет.
– Но откуда у них взялся ордер? – спросила она.
Я промолчал.
– Должно быть, что-то случилось с Биссетт, – продолжала она. – Вот почему она не писала. Что же с ней стряслось?
Однако пускаться в долгие рассуждения не приходилось. Положение было отчаянное, все наше имущество сводилось к тому, что было при нас.
– Сколько у тебя осталось денег? – спросил я.
Она вынула из ридикюля пухлую записную книжку.
– Обручальное кольцо мы продали за два фунта и два Шиллинга. А это медное колечко обошлось в три пенса. – Она с принужденной улыбкой протянула руку, показывая мне кольцо. – Я попросила нанести на него мои инициалы.
Я увидел грубо выгравированные буквы «МК». (Что означало это «К»?)
– Миссис Филлибер взяла с меня долг и десять шиллингов за следующие две недели, так что осталась приблизительно гинея.
– Жаль, что ты заплатила за целых две недели, – вздохнул я.
– Она настаивала, Джонни, – робко пояснила матушка.
Помимо этого, у нас было платье, на нас надетое, и медальон, стоивший, по словам миссис Филлибер, несколько фунтов.
– Хотела бы я знать, неужели Биссетт нас предала? – проговорила матушка. – Похоже, что так, ведь, кроме нее, никто не знал нашего адреса. – Она вздрогнула: – Выходит, Биссетт состояла в заговоре с мистером Барбеллионом и нашим врагом!
– Потом, мама. Не время сейчас об этом думать.
Побледневшая и испуганная, матушка забормотала что-то себе под нос. Я улавливал только обрывки: «Враг… Сайлас… нас уничтожить».
Я заметил, что она дрожит. Подняв шторку и выглянув, я не узнал улицы.
– Нужно остановиться, – сказал я, – иначе мы проездим все наши деньги.
Я высунул голову наружу и окликнул извозчика. Мы вышли и заплатили один шиллинг шесть пенсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
– Как вы смеете, – запротестовала она и попыталась высвободиться.
Он дал ей войти в комнату, но по-прежнему держал за руки.
– Не прячьте же лицо, черт возьми! – Воскликнул он.
– Боже правый, кто вы такой?
– Это моя арестованная! – возмутился мистер Фьюстер. – Отпустите ее немедленно!
Воспользовавшись случаем, я переместился ближе к двери, так что между мной и выходом оставался только помощник бейлифа.
– Держите ее, Биглхоул! – крикнул Фьюстер.
– Это моя госпожа, – внесла свою лепту в общий гам Сьюзен.
Помощник бейлифа, повинуясь приказу начальника, шагнул вперед; мистер Эспеншейд рассмотрел миссис Филлибер, убедился, что она не та, кто ему нужен, отпустил ее и стал искать глазами меня. В тот же миг я оказался на пороге.
– Держите мальчишку! – выкрикнул мистер Эспеншейд.
– У меня нет ордера на его задержание, – отозвался мистер Фьюстер.
– К черту ордер. Он предупредит свою мать!
Мистер Эспеншейд рванулся ко мне, но я вылетел из комнаты и сбежал по лестнице. Выскакивая из входной двери, я слышал за спиной его стремительный топот; на улице я завернул за первый же угол, потом за следующий. Я пробежал всю улицу и на углу, прежде чем свернуть, оглянулся: преследователь все еще не отставал. Зная, что не смогу тягаться с ним в скорости бега, я нырнул в темный проулок и вжался в стену; сердце мое громко колотилось. К моему облегчению, он пробежал мимо, даже не заглянув в проход. Я чуть выждал и осторожно выбрался на улицу; в голове сидела лишь одна мысль: необходимо как можно скорее предупредить матушку, что домой возвращаться нельзя.
Настороженно оглядываясь, я окольными путями пробрался обратно, в переулок напротив нашего дома. Отсюда были видны все входящие и выходящие, меня же, я рассчитывал, преследователи издалека не заметят. Мистер Эспеншейд стоял на крыльце и вертел головой туда-сюда, двое бейлифов разговаривали с извозчиком, чья двуколка стояла под окнами.
Если матушка будет возвращаться по Поллен-стрит, у меня за спиной, я смогу заметить ее раньше, чем мистер Эспеншейд, если же она пойдет по Мэддокс-стрит, мы увидим ее одновременно. Поскольку спастись от преследователей тем же способом, что и я, она бы не сумела, я не мог просто стоять и ждать, пока она попадет в приготовленную для нее ловушку.
Мистер Биглхоул вскарабкался в двуколку и уехал прочь, оставшиеся на улице бейлиф и мистер Эспеншейд о чем-то беседовали. Затем, к моей радости, они взошли на крыльцо и скрылись за дверью. У меня в распоряжении было несколько секунд, пока они будут подниматься к нам в комнату, и я знал, что делать, хотя это и противоречило инстинктивному желанию убежать и спрятаться. Внезапно мне вспомнился девиз Хаффамов: «Безопасность ищи в самом сердце опасности». Имелось только одно место, откуда я мог бы видеть почти столько же, сколько они, но сам был бы от них полностью скрыт. Я перебежал улицу, взлетел по ступенькам и остановился у входной двери. Это был почти такой же удобный наблюдательный пункт, как верхние окна.
Несколько минут я тревожно вертел головой, высматривая матушку, но тут на крыльцо поднялся один из жильцов. Он мне кивнул и, казалось, удивился, что я торчу здесь как часовой, но я сделал ему знак молчать. Он постучал, дверь открылась. К счастью, Сьюзен не огляделась, иначе она, заметив меня, могла бы вскрикнуть от неожиданности.
Наконец я обнаружил матушку: узнал ее шляпку, мелькавшую в толпе, среди голов. Сердце мое стремительно забилось, но я принудил себя идти обычным шагом. Тротуар был запружен прохожими, и я мог рассчитывать, что преследователи, глядя сверху и сзади, меня не узнают. Я боялся, что матушка завидит меня издалека и таким образом себя выдаст, но, на счастье, она меня не замечала. Поравнявшись с нею, я произнес на ходу:
– Повернись кругом и иди за мной.
У меня хватило времени только заметить, как удивленно поднялись ее брови, и вот она уже оказалась позади. Я не осмеливался оглянуться, чтобы проверить, идет ли она следом. Прислушиваясь, не раздадутся ли звуки погони, я дошел до ближайшего угла и свернул на Риджент-стрит. Ждать пришлось долгие минуты (на самом деле, наверное, секунды), пока, к моему несказанному облегчению, из-за угла не появилась матушка.
– Что это за игра, Джонни? – Матушка беспокойно улыбалась.
– Это не игра! Это бейлифы. Нам нужно уносить ноги.
Я выбежал на дорогу, чтобы остановить проезжавший мимо наемный экипаж. Извозчик остановил лошадей и, как мне показалось, двигаясь с нарочитой медлительностью, сошел вниз, чтобы опустить подножку; я принудил изумленную матушку забраться в экипаж. «Езжайте дальше!» – крикнул я, опуская шторки, извозчик поднял подножку и взгромоздился на козлы.
Экипаж тронулся, и я объяснил матери, что случилось, хотя Биссетт не упомянул. Она пришла в ужас, и только тут я начал понимать, в какой мы попали переплет.
– Но откуда у них взялся ордер? – спросила она.
Я промолчал.
– Должно быть, что-то случилось с Биссетт, – продолжала она. – Вот почему она не писала. Что же с ней стряслось?
Однако пускаться в долгие рассуждения не приходилось. Положение было отчаянное, все наше имущество сводилось к тому, что было при нас.
– Сколько у тебя осталось денег? – спросил я.
Она вынула из ридикюля пухлую записную книжку.
– Обручальное кольцо мы продали за два фунта и два Шиллинга. А это медное колечко обошлось в три пенса. – Она с принужденной улыбкой протянула руку, показывая мне кольцо. – Я попросила нанести на него мои инициалы.
Я увидел грубо выгравированные буквы «МК». (Что означало это «К»?)
– Миссис Филлибер взяла с меня долг и десять шиллингов за следующие две недели, так что осталась приблизительно гинея.
– Жаль, что ты заплатила за целых две недели, – вздохнул я.
– Она настаивала, Джонни, – робко пояснила матушка.
Помимо этого, у нас было платье, на нас надетое, и медальон, стоивший, по словам миссис Филлибер, несколько фунтов.
– Хотела бы я знать, неужели Биссетт нас предала? – проговорила матушка. – Похоже, что так, ведь, кроме нее, никто не знал нашего адреса. – Она вздрогнула: – Выходит, Биссетт состояла в заговоре с мистером Барбеллионом и нашим врагом!
– Потом, мама. Не время сейчас об этом думать.
Побледневшая и испуганная, матушка забормотала что-то себе под нос. Я улавливал только обрывки: «Враг… Сайлас… нас уничтожить».
Я заметил, что она дрожит. Подняв шторку и выглянув, я не узнал улицы.
– Нужно остановиться, – сказал я, – иначе мы проездим все наши деньги.
Я высунул голову наружу и окликнул извозчика. Мы вышли и заплатили один шиллинг шесть пенсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172