У не закрытого ставнями окна сидела женщина в простом сером платье; когда мы постучали, она, судя по всему, шила, а теперь опустила работу и посмотрела на нас. Подойдя ближе и разглядев ее, я едва узнал в ней красивую молодую женщину, с которой виделся меньше года назад. Лицо осунулось и побледнело, глаза сделались больше. Мы рассматривали друг друга, и она как будто тоже меня не узнавала. Она не двигалась с места, мы вошли в комнату.
– Джон! – вскричала она. – Джон и его матушка! Голос был тот же самый, и когда я его услышал, в голову хлынули воспоминания о летнем дне в Хафеме.
– Идите сюда, – позвала она.
Я подошел, она отложила в сторону работу, взяла меня за руки, склонилась и поцеловала.
– Надеюсь, ты не такой большой, что тебя и поцеловать нельзя. И все же ты очень повзрослел, я тебя не сразу узнала. Рассказывай быстрее, нет ли новостей от бедной Генриетты?
Я поведал о нашей последней встрече, о словах Генриетты, что ее посылают в Брюссель.
Мисс Квиллиам вздохнула:
– Монастырская школа! Но, по крайней мере, не дома. – Она взволновалась: – О чем я только думаю! Совсем забываю о приличиях.
Она обернулась к матушке и протянула ей руку. Матушка взяла ее руку, чуть поколебалась, глядя ей в лицо, потом обняла ее и разрыдалась.
– Дорогая, теперь вам нечего бояться, все будет хорошо, – приговаривала мисс Квиллиам, словно обращалась к младшей; ее глаза участливо смотрели на меня поверх матушкиного плеча. Я одновременно гордился тем, что имею такое знакомство, и стыдился за поведение матушки.
– Наконец-то мы нашли друга! – вскричала матушка.
– Да-да, у вас есть друг, – заверила ее мисс Квиллиам, бережно усаживая рядом с собою. – Какой же умница Джонни, что нашел меня! Я так удивилась, когда получила ваше письмо. – Она посмотрела на меня: – Как ты умудрился меня найти?
Я гордо ответил:
– Через клерка в центральном лондонском бюро найма. Она бросила странный взгляд, словно хотела что-то добавить. Потом воскликнула:
– Но вы так много прошли и, наверное, проголодались! Позвольте вас чем-нибудь угостить.
– Мисс Квиллиам, – начал я, осматриваясь и раздумывая, как бы деликатней высказать свою мысль, – я вижу, что вам живется туго, а мы так просто нищие. У нас за душой всего четыре пенса.
– Тогда я много вас богаче. – Улыбнувшись, она добавила: – Почти в двести сорок раз, ведь у меня имеется три соверена и несколько шиллингов. Этого хватит на всех.
Я видел, как устала и проголодалась матушка за этот утомительный день, как загорелась она надеждой, найдя нового друга, и не стал протестовать.
Оставив матушку сидеть у окна, мисс Квиллиам направилась в другой конец комнаты; при этом я заметил, какая она худенькая, совсем тростинка. Пройдя всего несколько шагов, она, к моему ужасу, пошатнулась и едва смогла вернуться на прежнее место.
Она морщилась, однако увидев, как мы испуганы, принудила себя улыбнуться:
– Я была больна, но теперь уже выздоровела и даже забыла о том, что плохо держусь на ногах.
– Я приготовлю чай, – сказал я. – Скажите, где что лежит.
Она согласилась, и, следуя ее указаниям, я вскипятил чайник в уголке огромного камина, где было собрано в кучку немного угля, и, пока чай заваривался, поджарил несколько тостов. Больше из еды и питья в доме ничего не было, за исключением кувшинчика молока и еще одного глиняного кувшина.
Позднее, за едой, мы с матушкой, отвечая на расспросы мисс Квиллиам, поведали ей в сжатом виде всю нашу историю, не упуская ничего важного, – разве что никто из нас как будто не счел необходимым упомянуть о документе, за которым охотятся некоторые люди. Я чувствовал себя отчасти виноватым за недоверие к другу, но разумным представлялось в любом случае держать язык за зубами.
Я заметил, что мисс Квиллиам ест очень мало, но, пока мы с матушкой еще угощались, она попросила меня:
– Не будешь ли ты любезен принести с каминной полки тот кувшин и стакан, что стоит рядом?
Я выполнил ее просьбу, и она отмерила немного себе в стакан со словами:
– Я убедилась, что меня это немного подкрепляет.
Она предложила матушке присоединиться, но та, робко взглянув на меня, отказалась.
Когда мы закончили, мисс Квиллиам задала несколько вопросов, уместных и нисколько не назойливых. Потом она проговорила:
– Вы сказали, что у вас нет ни гроша, но я знаю, кое-что ценное у вас имеется. – Матушка тревожно посмотрела на меня, но успокоилась, когда мисс Квиллиам продолжила: – Я имею в виду платье, которое на вас надето, за него можно выручить несколько фунтов.
– Если на то пошло, у нас есть вещь куда более ценная… – начала матушка.
Испугавшись, что она все же решила упомянуть кодицилл, я поспешил вмешаться:
– Да, в самом деле. Мама, покажи мисс Квиллиам медальон.
– Не это, Джонни, пожалуйста.
На ее лице выразилась внутренняя борьба, мисс Квиллиам переводила удивленный взгляд с меня на матушку и обратно.
Наконец матушка достала медальон, висевший у нее на шее, и показала его нашей хозяйке:
– Если необходимо, я могла бы его продать.
– Да-да. – Мисс Квиллиам с интересом изучила медальон. – За это уж точно можно получить несколько фунтов.
Взглянув на меня с упреком, матушка вернула медальон на место.
– А теперь о будущем, – проговорила мисс Квиллиам. – Я сделаю все, чтобы вам помочь. Но, как я предупреждала письме, я сама сижу на мели. Конечно, вы можете здесь оставаться сколько угодно, эта комната все равно для меня велика.
– Это очень любезно с вашей стороны, – поблагодарила матушка.
Мисс Квиллиам подняла глаза:
– Вовсе нет. Я так или иначе искала, кому сдать угол, вы для меня самые желанные жильцы. Вот кровать – она указала на соломенный матрас в углу, – а Джонни может спать в том чуланчике.
– Сколько составит наша доля квартирной платы? – спросил я.
– О Джонни, – вмешалась матушка, – мисс Квиллиам этого не имела в виду.
– Да нет же, имела, – уперся я.
– Мне бы очень хотелось, – сказала мисс Квиллиам, – чтобы я могла не брать с вас ничего. Но как насчет, скажем, двух шиллингов?
– Это очень немного, – ответил я. – Но нам и такая малость может оказаться не под силу, потому что я не знаю, как мы будем зарабатывать себе на жизнь.
– Вы говорили, эта женщина заказывала вам шитье, – обратилась мисс Квиллиам к моей матушке. – Среди моих соседей по площадке есть добрые люди, которые дают мне такую работу, может, найдут что-нибудь и для вас. Мистер Пичмент – портной, шьет готовое платье, они с женой очень ко мне добры. Уже несколько месяцев я зарабатываю тем, что помогаю им в надомной работе для магазина готового платья. Я им очень обязана, они спасли мне жизнь. Знаете, едва я успела здесь поселиться, как захворала, и миссис Пичмент меня выходила. Завтра я вас с ними познакомлю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172