И тут я с ужасом понял: старику, что лежит здесь, белый как мрамор, с остановившимся взглядом, ничем уже не повредит поездка в тряской повозке. В темноте никто не заметил моего испуга. Подручные подхватили страшный груз (один держал его за ноги, другой за плечи), а мистер Палсайфер, со свечой, повел процессию обратно. В больнице управляющий со мной простился, окинув еще одним подозрительным взглядом, а двое подручных со своей ношей сопроводили меня на улицу.
Я отвел их к повозке (мистер Избистер стоял рядом с головой лошади), и они уложили туда тело. Я набросал сверху соломы и протянул одному из санитаров шиллинг; оба коснулись шляп, вежливо приветствуя моего хозяина (тем более вежливо, что он отворачивал лицо), и вернулись в здание. Когда они ушли, мистер Избистер вскарабкался на козлы, повозка покатила, хозяин улыбнулся мне и принялся фальшиво насвистывать какую-то мелодию.
– Мистер Избистер, – начал я, – почему вы меня не предупредили, что мистер Лезербарроу… – Я замолчал.
Он рассмеялся:
– Чтобы тебя не перепугать. А теперь ты знаешь, что бояться нечего.
Он остановил повозку на углу Сити-роуд и Олд-стрит.
– Отсюда иди пешком, – распорядился хозяин и дал мне монету. – Вот тебе шиллинг за то, что был хорошим мальчиком.
Я взял деньги, но, пускаясь в пеший путь, испытывал некоторое беспокойство. Пройдя несколько ярдов, я обернулся и, к своему удивлению, увидел, что мистер Избистер не трогается с места, а наблюдает за мной. Прежде чем завернуть за угол, я опять оглянулся: хозяин все еще не сводил с меня глаз.
Я шагал по улицам, погруженный в мысли. Правда ли то, что мистер Избистер всего лишь помогал своему приятелю? Если дело обстояло не так просто, я не понимал, в чем тут его выгода. И что я скажу матушке? Я решился сообщить только, что хозяин отпустил меня на полдня развлечься и дал шиллинг.
Очнувшись, я обнаружил, что нахожусь в двух шагах от Коулман-стрит, и мне захотелось туда наведаться.
На звук колокольчика заднюю дверь (в переднюю я теперь звонить не осмеливался) открыла маленькая служанка, Нэнси, от которой я услышал, что мисс Квиллиам пока не появлялась.
Добравшись через полчаса до дома Избистеров, я застал на пороге матушку и миссис Избистер. Они хохотали и цеплялись друг за друга, словно искали опоры, но когда матушка увидела, что я стою поблизости и наблюдаю, она покраснела:
– Как, Джонни, что ты здесь делаешь?
Я рассказал ей о выходном и шиллинге, и она воскликнула:
– Как удачно! А мы как раз собрались в лавку. Сбегай-ка за угол и купи еще кварту…
Она осеклась и, хихикая и прикрывая рукой рот, взглянула на миссис Избистер.
– Кварту «Вер-рной отрады», – дополнила та. Она едва держалась на ногах.
– Нет, – отрезал я. – Деньги нам нужны для другого.
– Ах ты, неблагодарный маленький паршивец, – взвилась миссис Избистер.
– Джонни, ты обязан уважать и слушаться свою мать. Делай, что я сказала.
– Это мои деньги. Я их заработал.
Миссис Избистер присвистнула:
– Устала уже повторять Джерри: от этого мальчишки проку не жди.
Сгорая от ярости и стыда, я повернулся и побежал прочь. Часа два я бродил по улицам, купил пирожок с мясом и съел его, сидя на разбитой стене у церкви. Куда мы пойдем, как будем зарабатывать себе на хлеб? И все же нам нужно убраться подальше от этих людей, поскольку я уже начал понимать, зачем мы им понадобились. Надеяться было не на что, оставалось только продать документ, который так жаждали заполучить Момпессоны и мистер Барбеллион (от имени нашего таинственного врага). Но мне не хотелось уговаривать матушку, пока я не пойму, почему этот документ так для них важен.
Когда я вернулся, из кухни доносились голоса миссис Избистер и моей матушки, поэтому я поднялся в нашу комнату и лег в постель.
Мне не спалось, и я слышал, как через несколько часов в комнату вернулась матушка.
– Ты не должен так разговаривать со мною при посторонних, – осторожно начала она.
– Это ужасно, видеть тебя рядом с нею. Она жуткая. Ничего подобного. Она, конечно, вульгарная и необразованная, но она желает нам добра.
– Вот уж нет. Неужели не понимаешь? Мама, нам нужно уйти. Уверен, я могу зарабатывать больше, чем мне дает мистер Избистер.
– Ты? – удивилась она. – Да что может заработать такой маленький мальчик, как ты? Знаешь, Джонни, ты живешь на деньги, которые я получаю от миссис Избистер. Благодаря им мы и держимся.
– Неправда! – вскричал я. – Это подачки. Я-то знаю, как мало миссис Избистер платит другим женщинам за такую работу.
– Ты так говоришь, потому что хочешь меня обидеть. За что?
Мы спорили, пока не устали, матушка сразу уснула, а я лежал без сна. Через час она закашлялась и пробудилась, и мы оба лежали в темноте, прислушивались к дыханию друг друга и притворялись, что спим.
Прошло почти три недели, матушка все больше времени проводила с миссис Избистер, однако все чаще между ними случались размолвки, и матушка обижалась на ее обхождение. Утром третьего мая мы собирались выехать с повозкой, и мистер Избистер сказал мне, чтобы я оделся во все лучшее и прихорошился. Заметив на повозке ту же дерюгу, я не был удивлен.
Некоторое время мы ехали молча, но когда добрались до Чипсайда, мистер Избистер вдруг откашлялся и заговорил. Он поведал мне несвязную историю, относившуюся к одному из его приятелей, Бену. («Ты его небось видел, он у нас бывал».) По его словам, у Бена недавно скончалась мать, причем она всегда выражала желание покоиться рядом со своим супругом на кладбище при церкви Сент-Джайлз-визаут-Крипплгейт. Однако у сестры Бена, с которой он не ладит, имелись свои недостойные, хотя и непонятные мотивы, и по ее просьбе наниматели покойной вознамерились похоронить свою служанку на другом кладбище. А поскольку именно они поместили ее в госпиталь и платили за лекарства, «парни из Бартса сделают, как они скажут». Но если я сочиню письмо от имени нанимателя старушки, мистера Пойндекстера, где будет указано, чтобы руководство больницы выдало тело его сыну и слуге («Это мы с тобой, понимаешь?»), тогда предсмертное пожелание старой женщины исполнится, и совесть Бена будет спокойна.
Тут он, видимо, уловил на моем лице тревогу, потому что он облизал губы и произнес:
– Тебе будет причитаться два шиллинга.
– Не думаю, что смогу быть вам полезен, мистер Избистер, – отозвался я.
За этими словами последовал взрыв. Мистер Избистер внезапно нахмурился, его маленькие черные глазки грозили вылезти из орбит. Склонившись ко мне и понизив голос, он затараторил:
– Тогда сегодня же выметайтесь оба – ты и твоя чертова мамаша. Для чего, думаешь, я тебя взял к себе? За эту комнату мне бы дали хорошую цену. А мальчишки, чтобы сторожить повозку, идут на пенни десяток. Моя старушка жалуется, что твою мамашу держит себе в убыток, такая она глупая и неповоротливая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Я отвел их к повозке (мистер Избистер стоял рядом с головой лошади), и они уложили туда тело. Я набросал сверху соломы и протянул одному из санитаров шиллинг; оба коснулись шляп, вежливо приветствуя моего хозяина (тем более вежливо, что он отворачивал лицо), и вернулись в здание. Когда они ушли, мистер Избистер вскарабкался на козлы, повозка покатила, хозяин улыбнулся мне и принялся фальшиво насвистывать какую-то мелодию.
– Мистер Избистер, – начал я, – почему вы меня не предупредили, что мистер Лезербарроу… – Я замолчал.
Он рассмеялся:
– Чтобы тебя не перепугать. А теперь ты знаешь, что бояться нечего.
Он остановил повозку на углу Сити-роуд и Олд-стрит.
– Отсюда иди пешком, – распорядился хозяин и дал мне монету. – Вот тебе шиллинг за то, что был хорошим мальчиком.
Я взял деньги, но, пускаясь в пеший путь, испытывал некоторое беспокойство. Пройдя несколько ярдов, я обернулся и, к своему удивлению, увидел, что мистер Избистер не трогается с места, а наблюдает за мной. Прежде чем завернуть за угол, я опять оглянулся: хозяин все еще не сводил с меня глаз.
Я шагал по улицам, погруженный в мысли. Правда ли то, что мистер Избистер всего лишь помогал своему приятелю? Если дело обстояло не так просто, я не понимал, в чем тут его выгода. И что я скажу матушке? Я решился сообщить только, что хозяин отпустил меня на полдня развлечься и дал шиллинг.
Очнувшись, я обнаружил, что нахожусь в двух шагах от Коулман-стрит, и мне захотелось туда наведаться.
На звук колокольчика заднюю дверь (в переднюю я теперь звонить не осмеливался) открыла маленькая служанка, Нэнси, от которой я услышал, что мисс Квиллиам пока не появлялась.
Добравшись через полчаса до дома Избистеров, я застал на пороге матушку и миссис Избистер. Они хохотали и цеплялись друг за друга, словно искали опоры, но когда матушка увидела, что я стою поблизости и наблюдаю, она покраснела:
– Как, Джонни, что ты здесь делаешь?
Я рассказал ей о выходном и шиллинге, и она воскликнула:
– Как удачно! А мы как раз собрались в лавку. Сбегай-ка за угол и купи еще кварту…
Она осеклась и, хихикая и прикрывая рукой рот, взглянула на миссис Избистер.
– Кварту «Вер-рной отрады», – дополнила та. Она едва держалась на ногах.
– Нет, – отрезал я. – Деньги нам нужны для другого.
– Ах ты, неблагодарный маленький паршивец, – взвилась миссис Избистер.
– Джонни, ты обязан уважать и слушаться свою мать. Делай, что я сказала.
– Это мои деньги. Я их заработал.
Миссис Избистер присвистнула:
– Устала уже повторять Джерри: от этого мальчишки проку не жди.
Сгорая от ярости и стыда, я повернулся и побежал прочь. Часа два я бродил по улицам, купил пирожок с мясом и съел его, сидя на разбитой стене у церкви. Куда мы пойдем, как будем зарабатывать себе на хлеб? И все же нам нужно убраться подальше от этих людей, поскольку я уже начал понимать, зачем мы им понадобились. Надеяться было не на что, оставалось только продать документ, который так жаждали заполучить Момпессоны и мистер Барбеллион (от имени нашего таинственного врага). Но мне не хотелось уговаривать матушку, пока я не пойму, почему этот документ так для них важен.
Когда я вернулся, из кухни доносились голоса миссис Избистер и моей матушки, поэтому я поднялся в нашу комнату и лег в постель.
Мне не спалось, и я слышал, как через несколько часов в комнату вернулась матушка.
– Ты не должен так разговаривать со мною при посторонних, – осторожно начала она.
– Это ужасно, видеть тебя рядом с нею. Она жуткая. Ничего подобного. Она, конечно, вульгарная и необразованная, но она желает нам добра.
– Вот уж нет. Неужели не понимаешь? Мама, нам нужно уйти. Уверен, я могу зарабатывать больше, чем мне дает мистер Избистер.
– Ты? – удивилась она. – Да что может заработать такой маленький мальчик, как ты? Знаешь, Джонни, ты живешь на деньги, которые я получаю от миссис Избистер. Благодаря им мы и держимся.
– Неправда! – вскричал я. – Это подачки. Я-то знаю, как мало миссис Избистер платит другим женщинам за такую работу.
– Ты так говоришь, потому что хочешь меня обидеть. За что?
Мы спорили, пока не устали, матушка сразу уснула, а я лежал без сна. Через час она закашлялась и пробудилась, и мы оба лежали в темноте, прислушивались к дыханию друг друга и притворялись, что спим.
Прошло почти три недели, матушка все больше времени проводила с миссис Избистер, однако все чаще между ними случались размолвки, и матушка обижалась на ее обхождение. Утром третьего мая мы собирались выехать с повозкой, и мистер Избистер сказал мне, чтобы я оделся во все лучшее и прихорошился. Заметив на повозке ту же дерюгу, я не был удивлен.
Некоторое время мы ехали молча, но когда добрались до Чипсайда, мистер Избистер вдруг откашлялся и заговорил. Он поведал мне несвязную историю, относившуюся к одному из его приятелей, Бену. («Ты его небось видел, он у нас бывал».) По его словам, у Бена недавно скончалась мать, причем она всегда выражала желание покоиться рядом со своим супругом на кладбище при церкви Сент-Джайлз-визаут-Крипплгейт. Однако у сестры Бена, с которой он не ладит, имелись свои недостойные, хотя и непонятные мотивы, и по ее просьбе наниматели покойной вознамерились похоронить свою служанку на другом кладбище. А поскольку именно они поместили ее в госпиталь и платили за лекарства, «парни из Бартса сделают, как они скажут». Но если я сочиню письмо от имени нанимателя старушки, мистера Пойндекстера, где будет указано, чтобы руководство больницы выдало тело его сыну и слуге («Это мы с тобой, понимаешь?»), тогда предсмертное пожелание старой женщины исполнится, и совесть Бена будет спокойна.
Тут он, видимо, уловил на моем лице тревогу, потому что он облизал губы и произнес:
– Тебе будет причитаться два шиллинга.
– Не думаю, что смогу быть вам полезен, мистер Избистер, – отозвался я.
За этими словами последовал взрыв. Мистер Избистер внезапно нахмурился, его маленькие черные глазки грозили вылезти из орбит. Склонившись ко мне и понизив голос, он затараторил:
– Тогда сегодня же выметайтесь оба – ты и твоя чертова мамаша. Для чего, думаешь, я тебя взял к себе? За эту комнату мне бы дали хорошую цену. А мальчишки, чтобы сторожить повозку, идут на пенни десяток. Моя старушка жалуется, что твою мамашу держит себе в убыток, такая она глупая и неповоротливая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172