Ты
.меня боишься?>. Джефф пожал плечами, смотря себе под ноги, еще
[больше побледнел и казался даже более скованным, чем в начале
Приема. <Этот страх такой же, как в кабинете директора школы?>.
Слабый кивок. <Или в кабинете врача? Ты боишься ходить к вра-
1чу?>. Он посмотрел на меня в упор и ответил: <Да>. <Расскажи мне
об этом>.
Джефф понемногу рассказывает мне о своем страхе и начинает
расслабляться, у него крепнет голос. Потом он говорит: <Хочешь
196
В. Оклендер.Окнавмп ребенка
посмотреть фокус, которому я сегодня научился?>. В конце концов
нам удалось установить контакт. Джефф показывает мне свой
волшебный фокус, наше время заканчивается и, когда я записываю
его мать на следующий прием, он выглядит довольным.
Восьмилетнюю Люси мать привела ко мне, потому что была
обеспокоена реакцией дочери на свой недавний развод с мужем.
Люси казалась ей необычно отстраненной и тихой, плохо ела и во-
обще выглядела не так, как обычно. Пока мать говорила, Люси
сидела съежившись на самом уголке кресла. Я попросила мать адре-
совать свой рассказ дочери. Когда она это сделала, Люси просто по-
жала плечами. Мать повернулась ко мне. <Видите? Я говорю как раз
об этом. Она просто не разговаривает со мной. Я знаю, что ей необ-
ходимо выразить свои чувства, но она ничего неоворит>. <Я не
могу говорить. Это не помогает>,-ответила Люси. Щатъ начала пла-
кать. Потом заговорила о собственном ощущении горя, которое она
испытывает из-за развода. Люси слушала молча. Мать сказала: <Я
знаю, что мне очень помогает, когда я могу говорить о том, что я
чувствую>.
Потом, когда мы с Люси остались вдвоем, я попросила ее нари-
совать портрет своей семьи. Она нарисовала всех членов семьи,
включая своего отца, стоящими рядом, опираясь друг на друга. На
каждом лице застыла улыбка. Одежда у всех была одинакового
Глава 9. Терапевтический процесс
197
выдать. Она
, ,.-_ у всех была одинакового
цвета, и все держали руки за спиной. Она не захотела обсудить
картинку, но сама картинка была достаточно красноречива.
Установка Люси была ясна: она не будет разговаривать - что в
этом хорошего? Ее рисунок свидетельствовал, что она боялась себя
выдать. Она нуждалась в поддержке своей семьи, члены которой
опирались бы друг на друга. Без этого весь ее мир разрушился. Ее
мир уже был разрушен, но она была еще не готова с этим справить-
ся. Это первое занятие имело большое значение: оно определило
направление терапии и наметило пути последующей работы
Каждый раз после первого приема я делаю несколько зя)
том, чем мы
реакциях, на(
хранить записи
несколько заметок о
IUM, чем мы занимались, что происходило, о своих ощущениях,
реакциях, наблюдениях. Раньше мне не очень нравилось вести и
ПЯНИТТ. чагплт ii. " "-,-.---- -
лрашнь записи, но в последнее время мое отношение к этому изме-
нилось. Иногда я делаю записи, пока работаю с ребенком, чтобы
зафиксировать то, к чему мы, возможно, вернемся на последующих
занятиях, или отмечаю, какое домашнее задание я задала ребенку.
(Пример такого задания: <Каждый день доставляй себе какое-нибудь
удовольствие, для того чтобы посмотреть, каким ты себя ощущаешь,
когда сам заботишься о себе>.) Я считаю важным после каждого
занятия делать записи о том, чем мы занимались и что происходило.
Обычно это довольно краткие заметки, но иногда я настолько взвол-
нована занятием, что составляю достаточно полное его описание. В
некоторых случаях я записываю занятие на магнитофон, хотя с
детьми делать это трудно, если только магнитофон не является
элементом самого занятия. Многие дети проявляют застенчивость,
когда знают, что магнитофон включен.
Мои заметки для меня - важная часть терапевтического процес-
1са. Я могу воспроизвести по этим записям ход занятий, я могу опре-
1 делять, что нам может потребоваться на следующем занятии. Если
IMHC кажется, что я слишком настойчива, я напоминаю себе, что на
следующем занятии мне нужно быть помягче. Мои собственные чув-
ства и реакции, зафиксированные в записях, выступают лишь как
временное руководство к действию.
С родителями я эти заметки не обсуждаю (за исключением са-
1мых общих соображений относительно прогресса в работе), но часто
1 читаю их детям. Я обнаружила, что детям очень интересно знать, что
1у них <за душой>. Этот интерес, возможно, вызван наличие школь-
ных досье на каждого ученика, которые ведутся вплоть до конца
обучения. Дети знают об их существовании и хотят знать, что же в
1них написано. Я считаю, что дети имеют право знать, что о них
Оговорят или пишут, если они этого хотят.
Им очень нравится слушать то, что я о них записываю. Одна
тринадцатилетняя девочка спросила, не могу ли я достать у ее ин-
спектора по надзору за условно осужденными ее досье, Потому что
ей очень хотелось бы с ним ознакомиться. Ее очень тревожило то,
что там могло быть написано. Я позвонила этому инспектору. Он
сказал, что не может выдать мне досье, но хотел бы зачитать самое
существенное, то, что было бы полезно мне в работе с ребенком. Я
сказала, что девочку очень волнует вопрос о впечатлении, какое она
на него произвела. Затем я прочитала девочке то, что услышала от
инспектора. Несколько раз она спросила: <Это всё, что он обо мне
сказал? Вы уверены?>. Мы поговорили о ее тревогах и страхах, свя-
занных с содержанием ее <дела>. Она испытала большое облегчение
от того, что эти записи о ней не включают имени мальчика, с кото-
рым она была, когда ее поймала полиция после побега из дома. <Я
1 так волновалась, что у него будут неприятности из-за меня>.
Что представляет собой мой кабинет
Меня часто спрашивают, что представляет собой мой кабинет,
возможно, воображая себе просторную площадку для игр или
комнату с прекрасными игрушками. На самом деле кабинет у меня
очень маленький, примерно 10 х 14 футов. В нем помещается
небольшая кушетка, два стула и два стола. Эту мебель по большей
части используют взрослые. Есть тут и старый массивный кофей-
ный столик, который я использую как стол для рисования. Под
То есть около 3х4,5 м. Прим. ред.
198
В. Окленде?. Окна в мир ребенка
этим столом - полка, где у меня хранятся тюбики и баночки с кра-
сками, газеты, бумажные салфетки и щетки. Рядом стоит довольно
большой шкаф; в нем я держу необходимые для изобразительного
творчества вещи: бумагу, пастель, цветные карандаши, фломастеры,
глину, дерево и инструменты для работ по дереву и т. д. Кроме того,
есть поддон с песком и широкий книжный шкаф, в котором хранят-
ся в основном игрушки, набор различных предметов для песочницы,
настольные игры и книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
.меня боишься?>. Джефф пожал плечами, смотря себе под ноги, еще
[больше побледнел и казался даже более скованным, чем в начале
Приема. <Этот страх такой же, как в кабинете директора школы?>.
Слабый кивок. <Или в кабинете врача? Ты боишься ходить к вра-
1чу?>. Он посмотрел на меня в упор и ответил: <Да>. <Расскажи мне
об этом>.
Джефф понемногу рассказывает мне о своем страхе и начинает
расслабляться, у него крепнет голос. Потом он говорит: <Хочешь
196
В. Оклендер.Окнавмп ребенка
посмотреть фокус, которому я сегодня научился?>. В конце концов
нам удалось установить контакт. Джефф показывает мне свой
волшебный фокус, наше время заканчивается и, когда я записываю
его мать на следующий прием, он выглядит довольным.
Восьмилетнюю Люси мать привела ко мне, потому что была
обеспокоена реакцией дочери на свой недавний развод с мужем.
Люси казалась ей необычно отстраненной и тихой, плохо ела и во-
обще выглядела не так, как обычно. Пока мать говорила, Люси
сидела съежившись на самом уголке кресла. Я попросила мать адре-
совать свой рассказ дочери. Когда она это сделала, Люси просто по-
жала плечами. Мать повернулась ко мне. <Видите? Я говорю как раз
об этом. Она просто не разговаривает со мной. Я знаю, что ей необ-
ходимо выразить свои чувства, но она ничего неоворит>. <Я не
могу говорить. Это не помогает>,-ответила Люси. Щатъ начала пла-
кать. Потом заговорила о собственном ощущении горя, которое она
испытывает из-за развода. Люси слушала молча. Мать сказала: <Я
знаю, что мне очень помогает, когда я могу говорить о том, что я
чувствую>.
Потом, когда мы с Люси остались вдвоем, я попросила ее нари-
совать портрет своей семьи. Она нарисовала всех членов семьи,
включая своего отца, стоящими рядом, опираясь друг на друга. На
каждом лице застыла улыбка. Одежда у всех была одинакового
Глава 9. Терапевтический процесс
197
выдать. Она
, ,.-_ у всех была одинакового
цвета, и все держали руки за спиной. Она не захотела обсудить
картинку, но сама картинка была достаточно красноречива.
Установка Люси была ясна: она не будет разговаривать - что в
этом хорошего? Ее рисунок свидетельствовал, что она боялась себя
выдать. Она нуждалась в поддержке своей семьи, члены которой
опирались бы друг на друга. Без этого весь ее мир разрушился. Ее
мир уже был разрушен, но она была еще не готова с этим справить-
ся. Это первое занятие имело большое значение: оно определило
направление терапии и наметило пути последующей работы
Каждый раз после первого приема я делаю несколько зя)
том, чем мы
реакциях, на(
хранить записи
несколько заметок о
IUM, чем мы занимались, что происходило, о своих ощущениях,
реакциях, наблюдениях. Раньше мне не очень нравилось вести и
ПЯНИТТ. чагплт ii. " "-,-.---- -
лрашнь записи, но в последнее время мое отношение к этому изме-
нилось. Иногда я делаю записи, пока работаю с ребенком, чтобы
зафиксировать то, к чему мы, возможно, вернемся на последующих
занятиях, или отмечаю, какое домашнее задание я задала ребенку.
(Пример такого задания: <Каждый день доставляй себе какое-нибудь
удовольствие, для того чтобы посмотреть, каким ты себя ощущаешь,
когда сам заботишься о себе>.) Я считаю важным после каждого
занятия делать записи о том, чем мы занимались и что происходило.
Обычно это довольно краткие заметки, но иногда я настолько взвол-
нована занятием, что составляю достаточно полное его описание. В
некоторых случаях я записываю занятие на магнитофон, хотя с
детьми делать это трудно, если только магнитофон не является
элементом самого занятия. Многие дети проявляют застенчивость,
когда знают, что магнитофон включен.
Мои заметки для меня - важная часть терапевтического процес-
1са. Я могу воспроизвести по этим записям ход занятий, я могу опре-
1 делять, что нам может потребоваться на следующем занятии. Если
IMHC кажется, что я слишком настойчива, я напоминаю себе, что на
следующем занятии мне нужно быть помягче. Мои собственные чув-
ства и реакции, зафиксированные в записях, выступают лишь как
временное руководство к действию.
С родителями я эти заметки не обсуждаю (за исключением са-
1мых общих соображений относительно прогресса в работе), но часто
1 читаю их детям. Я обнаружила, что детям очень интересно знать, что
1у них <за душой>. Этот интерес, возможно, вызван наличие школь-
ных досье на каждого ученика, которые ведутся вплоть до конца
обучения. Дети знают об их существовании и хотят знать, что же в
1них написано. Я считаю, что дети имеют право знать, что о них
Оговорят или пишут, если они этого хотят.
Им очень нравится слушать то, что я о них записываю. Одна
тринадцатилетняя девочка спросила, не могу ли я достать у ее ин-
спектора по надзору за условно осужденными ее досье, Потому что
ей очень хотелось бы с ним ознакомиться. Ее очень тревожило то,
что там могло быть написано. Я позвонила этому инспектору. Он
сказал, что не может выдать мне досье, но хотел бы зачитать самое
существенное, то, что было бы полезно мне в работе с ребенком. Я
сказала, что девочку очень волнует вопрос о впечатлении, какое она
на него произвела. Затем я прочитала девочке то, что услышала от
инспектора. Несколько раз она спросила: <Это всё, что он обо мне
сказал? Вы уверены?>. Мы поговорили о ее тревогах и страхах, свя-
занных с содержанием ее <дела>. Она испытала большое облегчение
от того, что эти записи о ней не включают имени мальчика, с кото-
рым она была, когда ее поймала полиция после побега из дома. <Я
1 так волновалась, что у него будут неприятности из-за меня>.
Что представляет собой мой кабинет
Меня часто спрашивают, что представляет собой мой кабинет,
возможно, воображая себе просторную площадку для игр или
комнату с прекрасными игрушками. На самом деле кабинет у меня
очень маленький, примерно 10 х 14 футов. В нем помещается
небольшая кушетка, два стула и два стола. Эту мебель по большей
части используют взрослые. Есть тут и старый массивный кофей-
ный столик, который я использую как стол для рисования. Под
То есть около 3х4,5 м. Прим. ред.
198
В. Окленде?. Окна в мир ребенка
этим столом - полка, где у меня хранятся тюбики и баночки с кра-
сками, газеты, бумажные салфетки и щетки. Рядом стоит довольно
большой шкаф; в нем я держу необходимые для изобразительного
творчества вещи: бумагу, пастель, цветные карандаши, фломастеры,
глину, дерево и инструменты для работ по дереву и т. д. Кроме того,
есть поддон с песком и широкий книжный шкаф, в котором хранят-
ся в основном игрушки, набор различных предметов для песочницы,
настольные игры и книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120