— Пойдем к нам, Лена. Завтра распишемся...
— Обождем, Яша... когда совсем вернешься. Недолго уже осталось — полгодика.
Снова скрипнула дверь, послышались легкие шаги матери, загремел запор:
— Ступай, полуношница... Отец-то ишь, — и, увидев Якова, смутилась: — Не обессудьте. Не людской ведь он у нас...
Через два дня Яков снова уехал в часть.
Прошло полгода. Перед демобилизацией Якова спросили:
— Куда, товарищ сержант, поедете?
— Домой, родные ждут.
— И девушка?
— И девушка, конечно, — скрывая улыбку, согласился Яков.
Снова нахлынули воспоминания. Затерявшаяся среди снегов деревушка, Кожухово, голубовато-зеленый дед, морозный снег, суслоновское крыльцо. «Обожди, Яша, недолго осталось— полгодика». И вот эти полго-дика уже позади. Желая отделаться от докучливых товарищей, Яков добавил:
— Одним словом, ждут не дождутся...
— А чемодан с письмами нам оставишь? — пошутил старшина, и все засмеялись.
В доме Русановых — необычное оживление. В сенях -торопливые шаги, поскрипывают двери, хлопочет в избе озабоченная Кузьмовна. На длинном столе, покрытые полотенцем, отдыхают только что испеченные пироги. Младший сын Алешка — правая рука Кузьмовны. Он тут же на кухне, то деловито толчет в чугунной ступе сухарики, то сбивает яичный белок, то вырезает рюмкой из раскатанного теста кружочками и полумесяцами сдобное печенье.
Кузьмовна вынимает из печи ватрушки, разламывает, делится с сыном — кажется, удача. Алешка пробует, прищелкивает языком:
— Ой, и хороши, мам!
За перегородкой Андрей Петрович «колдует» над деревянным бочонком. Отведав браги, он с удовольствием крякнул, обтер рыжеватые усы:
— Удача, говоришь, бабка? И у меня тоже, добрая бражка.
Кузьмовна, занятая своим делом, словно не слышит мужа. Он завел будильник, бережно поправил на окне тюлевую штору и вышел в сени. Поскрипывая ступеньками, поднялся наверх, в чуланчик. «Опять чего-то придумал», — удивляется Кузьмовна и подторапливает Алешку, чтобы тот скорее ощипывал гуся. Андрей Петрович возвратился с бубенцами: нашитые на зеленом
ошейнике, они мелодично звенят. Кузьмовна выглянула из-за перегородки, взглянула «а бубенцы, в раздумья сказала:
— Ох, Андрей, Андрей, сколько времени утекло. А давно ли, кажется, было...
Она поднесла кончик платка к глазам и на мгновение задумалась.
— Подзаржавели малость, — заметил Андрей Петрович, соглашаясь с женой, что времени, действительно, утекло немало. — Ну, ничего, подчищу, лучше новых: заблестят. Ну-ка, Леша, кирпичик да тряпочку...
В это время Яков возвращался на вороном жеребце-из соседней деревни. К дороге двумя стенами подступала рожь. Вот это первой бригады. За ним — Федора Веткина. Дальше идет лен. Это лен Лены. И ему кажется, у Лены, которая завтра будет его женой, лен лучше всех.
Яков улыбнулся и свернул к реке. Шолга, обогнув густые заросли краснотала, выплеснула на правый берег желтую песчаную косу и бросилась к Огонькову, зажав его в полукольцо голубой подковой.
Сегодня река показалась шире и красивей. Длинный земляной вал перегораживал ее, только для прохода осталась узенькая горловина; здесь вода билась о крутой-глинистый берег, кипела, пенилась.
Вал был высок, но люди все еще подсыпали землю. На противоположном берегу, где виднелся подрубленный ивняк, колхозники выкатывали из запани на берег бревна.
Плотники стучали топорами, возводили береговой устой. Поодаль, у раскидистой старой сосны, достраивался дом, — будущая столовая и общежитие для строителей. Под осень на стройку электростанции должны будут собраться полтысячи человек.
Откуда ни возьмись выскочил Костя Рассохин и, приложив руку к голове, по-армейски подчеркнуто отрапортовал:
— Товарищ бригадир стройки, докладываю: на перемычку вышли всем составом. Кое-кого с запани сняли.
— Вольно, товарищ помощник, — шутливо оборвал Яков. — Без доклада вижу — паводка боишься.
— В верховьях дожди, товарищ бригадир. Только-инженера почему-то долго нет, — и, взглянув на Якова, Костя спохватился, отдернул руку от головы. — Да ты слушай — проваливай-ка отсюда! Эх бы, мне такую невесту — никакой бы черт сегодня не привязал сюда. Да ну тебя, Яшка... проваливай!
Через полчаса Яков влетел в распахнутые ворота. Жеребец, приминая густую траву, подернутую утренней росой, прошелся по двору и остановился у крыльца, дробя землю копытами. Соскочив с коня, Яков кинул поводья и принялся ножницами подравнивать гриву.
Хлопоча около жеребца, он старался быть серьезным, но нет-нет, да по загорелому лицу пробежит улыбка.
От отчима не ускользает и это.
— Может, в коренник Орлика запряжем, а Воронка в пристяжную? Все же поспокойнее тот, — выйдя на крыльцо и беря жеребца за уздечку, спросил Андрей.
— Пожалуй, Орлик лучше пойдет в корню, — согласился Яков. Выглянула из окна и Кузьмовна, полю-бовалась сыном, окликнула:
— Смотри, не забудь, Яша, заверни к Виктору Ильичу! Зови с Надеждой Ивановной. Чтобы обязательно приезжали. Так и накажи — обязательно.
— И насчет проекта выведай. Не замариновали бы в области, — стараясь придать разговору больше деловитости, добавил Андрей Петрович. — Ну, и в воскресенье милости, мол, просим.
Кузьмовна долго смотрела на сына. Хотя он был и высокий и ладный, с темным, шоколадного цвета лицом, но ей он казался по-прежнему мальчиком. Может быть,. это оттого, что не успевшие отрасти волосы все еще торчали по-мальчишески шершавым ежиком.
На душе матери было радостно и в то же время тревожно: «Кто знает, придет невестка, как-то сложится жизнь в семье».
Привязав Орлика к выкрашенной в голубую краску ограде, Яков взбежал на крыльцо райкома партии. Он встречался с секретарем райкома Ермаковым один раз,.
мо слышал о нем много хорошего от отчима. В прием-мой Яков по привычке одернул.белую вышитую рубашку, пригладил непослушный ежик и только хотел постучаться, как из кабинета вышел сам Ермаков, низень-кий, коренастый в аккуратно пригнанной серой гимнастерке, в такого же цвета галифе, заправленных в легкие хромовые сапоги. На вид ему было не больше тридцати пяти, но на макушке уже просвечивала пле-шина.
— А-а, легок на помине, — воскликнул Ермаков. — Вот тебя, дорогой, мне и надо, — и, ласково взглянув на Якова своими большими серыми глазами, ввел его в просторный, уютно обставленный недорогой мебелью кабинет. — Что-то ты, братец, сегодня наряден? Рубашка в колосках. Я только в женихах в такой ходил. Впрочем...
— Я, Виктор Ильич, к вам как раз по этому делу и забежал...
— Знаю, что не гидростанция у тебя на уме. Мне говорили. Ну что ж, передай Андрею Петровичу — приеду. Вместе с Надеждой Ивановной приеду. Гулять так гулять, — и он, смеясь, похлопал по плечу Якова.
Потом прошелся по узенькой малиновой дорожке, привычно провел руками по широкому скрипящему ремню, собирая складки гимнастерки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92