Письмо подействовало на всех. Даже Матвей Кульков, редко улыбавшийся, сейчас расчувствовался и, протиснувшись к Суслонову, прошептал:
— Ну, Петрован Никитич, доказал. Всем ты нам нос утер своей пилой. Спасибо. Остаюсь я до завершения, раз просят наши товарищи, — и, обернувшись, почему-то протянул руку не Петру, а Рудостойке, тот стиснул ее, отчего даже Матвей поморщился.
— Крепок же ты, Кузьма!
Рудостойка, сжав пальцы в кулак, приподнял руку и, держа ее на весу, похвалился:
— Ничего, рука еще не кашляет.
Вечерело. По верхушкам леса прошелся ветерок, белыми хлопьями посыпался на землю снег, зашумели деревья.
Петр Суслонов возвращался от костра по узкой дорожке, радостный и взволнованный. Он думал о своей большой стране, о том, как люди дружно живут в ней, как будто одной семьей, одним колхозом. «Вот она семейка! И все друг другу помогают. Семейка так семейка, разве разгонишь ее? Крепко она, брат, сроднилась»,— с чувством гордости думал он.
Поздно вечером Шагилин, оставшись один в конторе, прислушивался к завыванию ветра на улице. Как-то пойдет дело, сумеют, ли завтра к вечеру пропустить на станцию первые мотовозы с лесом?
Резко зазвонил телефон. Шагилин взял трубку. Чей-то мальчишеский, еще не окрепший голос вызывал, надрываясь, «Стрелку». Разговаривая с телефонисткой, он ругал за 'неповоротливость дорожного мастера. Паренек говорил, что они продолжили путь на расстоянии двух километров. Дальше без снегоочистителя идти невозможно. А его до сего времени на «Стрелке» нет. Тревога охватила Шагилина. Где же Крутиков со своим снегоочистителем? Или в самом деле, как говорит звонкоголосый парень, проспал он? Надо помочь, помочь!
Неожиданно заговорило радио, и густой спокойный голос диктора заглушил слова паренька.
— «Наши войска вели успешное наступление по все-му фронту...»
Шагилин насторожился, включил радио. Зазвучал бой кремлевских курантов. Живо представилась Красная площадь, мавзолей, Кремль... Вот забили часы на Спасской башне. Неторопливо, уверенно. Последний удар часов, и полились знакомые волнующие звуки.
Над страной, над всем миром торжественно звучал величественный гимн Коммунистической партии.
Елена проснулась, открыла глаза и увидела за окном чистое синее небо, розовый дым из труб и солнце, уже показавшееся над крышами. День обещал быть погожим.
На душе у Елены было спокойно, как бывает у человека, много поработавшего и отдохнувшего. В теле чувствовалась приятная истома, лицо разрумянилось от сна.
Несколько минут она лежала, как бы желая продлить это ощущение покоя, отдыха, потом встала и подошла к детской кроватке. Сын еще спал. «Какой он стал у меня молодец—ни разу не побеспокоил ночью»,— Подумала Елена и, наклонившись, бережно накрыла оголенные ручонки одеяльцем. Яша встрепенулся и, снова выпростав руки, продолжал спать. «Выросто как. Приедет Виктор и удивится, ведь он его еще совсем не видел — первое знакомство будет». И довольная, что это «знакомство» будет скоро, — обещал в этом месяце приехать, — стала одеваться. В зеркале, стоящем на тумбочке, она увидела свое заспанное лицо и обнаженные плечи. Волосы после мытья стали пышными, голубые глаза смотрели ясно, губы улыбались, показывая белые, ровные зубы. Она расчесала длинные волосы, заплела в косы и уложила двойным кольцом вокруг головы. Потом надела поверх платья вязаную кофточку и нащупала в кармане полученное вчера письмо.
Письмо было от Пчелинцева. Пчелинцев жил теперь в соседнем районе и строил новую гидростанцию. Изредка он писал Елене, справлялся о станции. Читая его письма, написанные прямым, как бы негнущимся почерком, Елена представляла себе его лицо и добрые,
умные глаза, глядящие на нее с невысказанным вопросом. Елена догадывалась, что Пчелинцев по-прежнему любит ее, и ей иногда становилось жаль его, хотелось увидеться с ним, поговорить, пошутить и поспорить, как, бывало, шутили и спорили они прежде.
«Какой он все же хороший человек. И какой одинокий — только работа и работа. Найдет ли он себе подругу жизни? Ах, как хотела бы я, чтобы он нашел ее», — подумала Елена и прошла по комнате.
И словно услышав ее шаги, Яша открыл глаза, взмахнул ручонками.
Елена подсела к кроватке и, приласкав сына, тихонько пропела:
По травке-муравке
Будем ходить,
Цветочки рвать,
Красненькие,
Голубенькие...
Наскоро позавтракав, Елена пошла в правление колхоза.
В Огонькове готовились к весеннему севу. Нужно было поехать на железнодорожную станцию за минеральными удобрениями. Обещаны они были еще на той неделе, но прибыли лишь вчера. Народу в колхозе осталось совсем мало, — которые были покрепче, и те на лесозаготовках. Вместе с женщинами Елена решила ехать сама.
Выехали с утра на пяти подводах. Лошадьми правили кума Марфида и девушки. Единственный мужчина, Савваха Мусник, ехал в передней кошовке вместе с Еленой.
Он любил прокатиться по морозцу, покалякать, повидать людей. В этом маленьком краснолицом старичке, закутанном поверх неизменной шляпы в женин платок, жила неугомонная жадная ко всему душа. Несмотря на крепкий мороз, Савваха всю дорогу толковал о военных событиях, высказывая самые смелые соображения о капитализме, которому вот-вот придет крышка; потом говорил о колхозных делах, недобрым словом вспомнил Гоголя-моголя...
Подъезжая к поселку, Савваха опросил Елену о Ермакове, ходят ли письма и когда он обещался приехать домой.
— Теперь уж скоро приедет, — щурясь от солнца, пообещала Елена.
— Уже с месяц, Еленушка, у меня рыбина в пять кило хранится, — склонившись к Елене, словно по секрету, сообщил он, — Так и старухе приказал — для Виктора Ильича береги. Как только стукнется в крыльцо — сразу посылай Кузьмовну ко мне. Лучше рыбки, как щучка, на белом свете не найти.
В тот же день, когда огоньковцы погрузили удобрения и собирались было уезжать обратно, к подводам подошел Шагилин.
— Слышали, как ваши прославились? — поздоровавшись, спросил он. — По всей стране слава полетела.
— Так и должно быть, товарищ секретарь, — ответил Савваха. — Сами же мы наказ им такой дали — рубить и рубить до полной возможности.
Шагилин улыбнулся и сказал, что только «рубить»— этого сейчас мало. Он рассказал Елене, что лесопункт, в котором работали колхозники из Огонькова, успешно справился с заготовкой леса, но отстает с вывозкой. А вывезти лес нужно до весенней распутицы, иначе сорвется план доставки его в Донбасс. Объем лесозаготовок расширился, отведен новый участок — Корабельная роща, что неподалеку от Заборья. Пчелинцев как-то советовал, что туда можно провести линию электропередачи от Шолгской станции и использовать электроэнергию на лесозаготовках.
— Я хотел бы вам поручение дать, Елена Никитична, — сказал в заключение Шагилин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92