Но, пересилив себя, спокойно ответила:
— Ничего, бабы, унывать не будем. Придется копны на себе носить. Тяжело, а надо...
Когда Русанов приехал в Теплые Горы с табуном лошадей, весь двор районной ветлечебницы был уже заполнен. Слышалось нетерпеливое конское ржание, скрип повозок, говор людей. Здесь был и председатель райисполкома Шагилин.
В районе его считали лучшим знатоком лошадей и без его участия не проходили ни одни скачки. Вот и сейчас он, не заглядывая в паспорт, частенько называл лошадь по кличке и, подойдя, любовно похлопывал ее по крутой шее.
Только под вечер комиссия добралась до огоньков-ских лошадей.
— Не плохие у тебя лошади, товарищ Русанов. Но чистокровных рысаков что-то не вижу. Хранишь, что ли? __ спросил Шагилин. — В большинстве местные лошадки.
— Для хозяйства, Алексей Фомич, местные и лучше. Вот хотя бы Голубок, — и Русанов указал кнутом на во-роного меринка, — как будто и ростом небольшой, а безотказная лошадь... и в беге, и груз везет.
Сбив на затылок кепку с переломленным козырьком, Алешка подвел своего Орлика, ревниво взглянул на жеребца, словно боясь, что его забракуют.
— Вы только осторожней, Алексей Фомич, с ним — сказал Русанов. — Давай, Леша, сюда.
Шагилин взял коня за уздечку и хотел похлопать по шее, но тот, мотнув головой, сорвал с него кепку и бросил на землю. Все захохотали.
— Я говорил вам, Алексей Фомич, осторожней с ним.. Если не скажешь «доброе утро», с кого угодно сорвет, — смеясь, пояснил Русанов. — Страсть любит уважение.
— Это не лошадь, а в аккурат картинка, товарищ председатель, — похвалил подошедший Савваха Мус-ник. — И скажи на милость, кому не жалко такую лошадь? Но все же не таим, товарищ Шагилин.
Никита Суслонов, стоявший рядом с ним, подтолкнув локтем Русанова, шепнул:
— А может, подменить можно другой? Ну, Стрелкой, скажем, или Громобоем, а?
— Люди ушли... Самолучшие люди добровольно ушли... А ты коней пожалел... Эх ты, жила, извини за выражение! — вскипел Мусник и взмахнул руками перед самым носом Никиты. — Я вот в кавалерии служил, и мне Громобоя нипочем не надо. Лошадь кавалеристу, как хорошая жена нашему брату.
— Ну, ну. Жена-то, скажем, тебе того... больше для формы теперь.
Мужики захохотали.
— То-то ты на коров надеешься.
— Экий зловредный человек. В аккурат, поедешь и на рогулях. Да еще как хвалить будешь. Еще под венец тебя на коровке повезем, если нужда будет.
Кругом опять захохотали.
Шагилин долго осматривал коня, щупая круп, шею, раскрывал рот, смотрел зубы, словно старался найти какой-нибудь изъян. Но конь был безупречен.
— Поздравляю, товарищ младший... самый младший Русанов, — и Щагилин протянул большую руку Алешке. Потом, ощупав карманы и найдя серебряный портсигар с выдавленной подковой, подал: — За хорошего коня тебе.
— Рановато ему это, Алексей Фомич, — заметил отец.
— Курить — это верно, рановато, — согласился Шаталин. Он. вынул из портсигара папиросы, засунул их себе в карман и снова протянул пустой портсигар: — Ну, уж все равно, обратно подарок не берут. Держи. В память за хорошего коня. А курить, согласен, рановато, — и он опять крепко пожал руку Алешки.
Лошадей отправляли на другой день. Почти все колхозники — от мала до велика — собрались к конюшне и с грустью смотрели на опустевшие стойла. И вот тронулись в путь. На целый километр растянулись подводы, грохоча колесами по твердой июльской дороге. Отправлял и Алешка своего Орлика.
Вагоны на станции подали не сразу. Только на третий день Савваха Мусник сумел погрузить всех лошадей. Отправив состав, он подошел к своей низкорослой лошаденке и, бережно погладив ее по спине, невесело сказал:
— Отправили лошадушек, Голубок. Теперь нам с тобой надо впрягаться по самые уши в работу...
Насыпав в ящичек овса и растряхнув на телеге сено, он прилег и вскоре заснул.
Проснулся Мусник неожиданно от легкого толчка в бок. Чей-то глуховатый и очень спокойный голос сказал:
— Э-э, гражданин...
— Чего тебе? — спросонья недовольно огрызнулся Савваха и выглянул из-под шляпы. Перед ним стоял высокий человек в роговых очках и тоже в шляпе. «Жулик!» — мелькнуло у Саввахи в голове, и он схватился за карман, где лежали документы и деньги. «В аккурат кошелька не найду», — ужаснулся он и торопливо принялся- шарить по карманам, не замечая, что козы окружили Голубка и уже доедали сено.
Найдя на телеге вывалившийся из кармана кошелек, Савваха облегченно вздохнул, отогнал коз и уже не сердито, а весело-хитровато взглянул на незнакомца.
— Вы, золотко, в кою сторону? Может, ехать куда надо?
Человек в кожаном пальто улыбнулся, блеснув стеклами очков, и указал на чемодан:
— На жительство, папаша, пробираюсь,
— Вакулированный?
— Не совсем так. На работу еду, в Огоньково. Случайно, не из тех краев, отец?
— Как же не из тех... Из тех, — Савваха сощурился, снова бросил испытующий взгляд на незнакомца, потом на его начищенные ботинки и подумал: «Эх ты, шут возьми, а я за жулика принял!» И довольный, что, наконец, догадался, кто перед ним стоит, сказал:
— Артист, значит? У нас тоже клуб есть, в аккурат постановочки смотрим.
— Не угадал, отец. Голос, говорят, у меня не тот. Савваха понял, что с ним шутят, не смущаясь, подхватил:
— Бывает и так. Ежели талантов не лишка в мозгах, так и голос не поможет. Одно хрипенье, как в плохом репродукторе. Так вы, стало быть, по другой части? У нас вон тоже ждут какого-то инженера.
— Теперь, наверное, угадали. Я и есть инженер Пче-линцев. Еду к вам на стройку.
Пчелинцев достал из кармана папиросы, угостил стат рика. Мусник закурил, потом услужливо поднял тяжелый чемодан, приладил его в передок телеги и принялся запрягать своего Голубка.
Вдоль дороги стояли коренастые ветвистые сосны, Пчелинцев всматривался в темную глубину леса. Где-то в стороне вспорхнули куропатки, на полянку выбежал русак, посидел на задних лапках и испуганно бросился в подлесок.
Задумавшись, Пчелинцев вспомнил о Варе. Он познакомился с ней недавно. Они жили по соседству и, как-то возвращаясь с работы домой, случайно встретились и познакомились. Сейчас он почувствовал: «Привык. Без Вари трудно!» И с сожалением подумал, что ему уже тридцать четыре, а ей всего девятнадцать. «Приеду — напишу письмо».
Оторвавшись от своих мыслей. Пчелинцев спросил возницу о строительстве электростанции.
— Как же, строим, — ответил Савваха. — Перемы-ку насыпали. А тут, хлоп, война. Осталось одно бабье...
— Может, игра не стоит свеч?
— Каких свеч? Мы, слава богу, без них обходимся. Пока что маленькая станция светит.
— Я говорю: людей нет. Без людей ведь не выстроишь станции.
— Известно, не выстроишь, — согласился старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Ничего, бабы, унывать не будем. Придется копны на себе носить. Тяжело, а надо...
Когда Русанов приехал в Теплые Горы с табуном лошадей, весь двор районной ветлечебницы был уже заполнен. Слышалось нетерпеливое конское ржание, скрип повозок, говор людей. Здесь был и председатель райисполкома Шагилин.
В районе его считали лучшим знатоком лошадей и без его участия не проходили ни одни скачки. Вот и сейчас он, не заглядывая в паспорт, частенько называл лошадь по кличке и, подойдя, любовно похлопывал ее по крутой шее.
Только под вечер комиссия добралась до огоньков-ских лошадей.
— Не плохие у тебя лошади, товарищ Русанов. Но чистокровных рысаков что-то не вижу. Хранишь, что ли? __ спросил Шагилин. — В большинстве местные лошадки.
— Для хозяйства, Алексей Фомич, местные и лучше. Вот хотя бы Голубок, — и Русанов указал кнутом на во-роного меринка, — как будто и ростом небольшой, а безотказная лошадь... и в беге, и груз везет.
Сбив на затылок кепку с переломленным козырьком, Алешка подвел своего Орлика, ревниво взглянул на жеребца, словно боясь, что его забракуют.
— Вы только осторожней, Алексей Фомич, с ним — сказал Русанов. — Давай, Леша, сюда.
Шагилин взял коня за уздечку и хотел похлопать по шее, но тот, мотнув головой, сорвал с него кепку и бросил на землю. Все захохотали.
— Я говорил вам, Алексей Фомич, осторожней с ним.. Если не скажешь «доброе утро», с кого угодно сорвет, — смеясь, пояснил Русанов. — Страсть любит уважение.
— Это не лошадь, а в аккурат картинка, товарищ председатель, — похвалил подошедший Савваха Мус-ник. — И скажи на милость, кому не жалко такую лошадь? Но все же не таим, товарищ Шагилин.
Никита Суслонов, стоявший рядом с ним, подтолкнув локтем Русанова, шепнул:
— А может, подменить можно другой? Ну, Стрелкой, скажем, или Громобоем, а?
— Люди ушли... Самолучшие люди добровольно ушли... А ты коней пожалел... Эх ты, жила, извини за выражение! — вскипел Мусник и взмахнул руками перед самым носом Никиты. — Я вот в кавалерии служил, и мне Громобоя нипочем не надо. Лошадь кавалеристу, как хорошая жена нашему брату.
— Ну, ну. Жена-то, скажем, тебе того... больше для формы теперь.
Мужики захохотали.
— То-то ты на коров надеешься.
— Экий зловредный человек. В аккурат, поедешь и на рогулях. Да еще как хвалить будешь. Еще под венец тебя на коровке повезем, если нужда будет.
Кругом опять захохотали.
Шагилин долго осматривал коня, щупая круп, шею, раскрывал рот, смотрел зубы, словно старался найти какой-нибудь изъян. Но конь был безупречен.
— Поздравляю, товарищ младший... самый младший Русанов, — и Щагилин протянул большую руку Алешке. Потом, ощупав карманы и найдя серебряный портсигар с выдавленной подковой, подал: — За хорошего коня тебе.
— Рановато ему это, Алексей Фомич, — заметил отец.
— Курить — это верно, рановато, — согласился Шаталин. Он. вынул из портсигара папиросы, засунул их себе в карман и снова протянул пустой портсигар: — Ну, уж все равно, обратно подарок не берут. Держи. В память за хорошего коня. А курить, согласен, рановато, — и он опять крепко пожал руку Алешки.
Лошадей отправляли на другой день. Почти все колхозники — от мала до велика — собрались к конюшне и с грустью смотрели на опустевшие стойла. И вот тронулись в путь. На целый километр растянулись подводы, грохоча колесами по твердой июльской дороге. Отправлял и Алешка своего Орлика.
Вагоны на станции подали не сразу. Только на третий день Савваха Мусник сумел погрузить всех лошадей. Отправив состав, он подошел к своей низкорослой лошаденке и, бережно погладив ее по спине, невесело сказал:
— Отправили лошадушек, Голубок. Теперь нам с тобой надо впрягаться по самые уши в работу...
Насыпав в ящичек овса и растряхнув на телеге сено, он прилег и вскоре заснул.
Проснулся Мусник неожиданно от легкого толчка в бок. Чей-то глуховатый и очень спокойный голос сказал:
— Э-э, гражданин...
— Чего тебе? — спросонья недовольно огрызнулся Савваха и выглянул из-под шляпы. Перед ним стоял высокий человек в роговых очках и тоже в шляпе. «Жулик!» — мелькнуло у Саввахи в голове, и он схватился за карман, где лежали документы и деньги. «В аккурат кошелька не найду», — ужаснулся он и торопливо принялся- шарить по карманам, не замечая, что козы окружили Голубка и уже доедали сено.
Найдя на телеге вывалившийся из кармана кошелек, Савваха облегченно вздохнул, отогнал коз и уже не сердито, а весело-хитровато взглянул на незнакомца.
— Вы, золотко, в кою сторону? Может, ехать куда надо?
Человек в кожаном пальто улыбнулся, блеснув стеклами очков, и указал на чемодан:
— На жительство, папаша, пробираюсь,
— Вакулированный?
— Не совсем так. На работу еду, в Огоньково. Случайно, не из тех краев, отец?
— Как же не из тех... Из тех, — Савваха сощурился, снова бросил испытующий взгляд на незнакомца, потом на его начищенные ботинки и подумал: «Эх ты, шут возьми, а я за жулика принял!» И довольный, что, наконец, догадался, кто перед ним стоит, сказал:
— Артист, значит? У нас тоже клуб есть, в аккурат постановочки смотрим.
— Не угадал, отец. Голос, говорят, у меня не тот. Савваха понял, что с ним шутят, не смущаясь, подхватил:
— Бывает и так. Ежели талантов не лишка в мозгах, так и голос не поможет. Одно хрипенье, как в плохом репродукторе. Так вы, стало быть, по другой части? У нас вон тоже ждут какого-то инженера.
— Теперь, наверное, угадали. Я и есть инженер Пче-линцев. Еду к вам на стройку.
Пчелинцев достал из кармана папиросы, угостил стат рика. Мусник закурил, потом услужливо поднял тяжелый чемодан, приладил его в передок телеги и принялся запрягать своего Голубка.
Вдоль дороги стояли коренастые ветвистые сосны, Пчелинцев всматривался в темную глубину леса. Где-то в стороне вспорхнули куропатки, на полянку выбежал русак, посидел на задних лапках и испуганно бросился в подлесок.
Задумавшись, Пчелинцев вспомнил о Варе. Он познакомился с ней недавно. Они жили по соседству и, как-то возвращаясь с работы домой, случайно встретились и познакомились. Сейчас он почувствовал: «Привык. Без Вари трудно!» И с сожалением подумал, что ему уже тридцать четыре, а ей всего девятнадцать. «Приеду — напишу письмо».
Оторвавшись от своих мыслей. Пчелинцев спросил возницу о строительстве электростанции.
— Как же, строим, — ответил Савваха. — Перемы-ку насыпали. А тут, хлоп, война. Осталось одно бабье...
— Может, игра не стоит свеч?
— Каких свеч? Мы, слава богу, без них обходимся. Пока что маленькая станция светит.
— Я говорю: людей нет. Без людей ведь не выстроишь станции.
— Известно, не выстроишь, — согласился старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92