.. Ей, Скарлетт, приходилось вынести еще и не то...
Ретт подошел к Скарлетт, держа в руке изодранную гравюру.
- Скарлетт...
Она обернулась и, едва сдерживая в себе улыбку, произнесла:
- Что-то случилось?..
Весь ее вид говорил: «Ну, что ты теперь на это скажешь?..»
Ретт выглядел совершенно убитым - Скарлетт почему-то пришло на ум не столь уж неожиданное сравнение: точно так, как теперь выглядит мистер Батлер, выглядели те жители Атланты, получившие известие, что их родные и близкие погибли при Геттесберге...
- Мой Дюрер...
Скарлетт выразила на своем лице совершенно искреннее удивление.
- Что?..
Ретт повторил упавшим голосом:
- Мой Дюрер...
- Что - твой Дюрер?..
Он уселся напротив своей жены и бессильно опустил голову.
- Вот... - С этими словами Батлер протянул своей жене то, что осталось от гравюры.
Скарлетт, молча взяв из рук мужа искромсанный ею же листок бумаги, повертела его в руках и протянула обратно Ретту.
- Ну, и что...
Он с трудом выдавил из себя:
- У кого поднялась рука...
Скарлетт с трудом подавила в себе жестокую, мстительную улыбку.
- Думаю, что тут надо говорить не о руке... Во всяком случае - не о человеческой...
Ретт будто бы не расслышал этой реплики своей жены - он выглядел совершенно убитым.
- Ведь за эту гравюру я отдал триста долларов, - пробормотал он. - Да что там триста долларов: помню, когда я принес ее домой и положил на стол... Я радовался, как ребенок. Я смотрел на этих танцующих крестьян, и думал: вот, теперь всех этих людей давно уже нет в живых... Их кости давно уже рассыпались в прах, также, как и кости великого Дюрера... А я, сидя за своим письменным столом, могу смотреть на них, представлять, что они живы... Я так любил эту гравюру... И не только потому, что отдал за нее такие большие деньги, а просто... как красивую вещь, которая дает радость.
Скарлетт в этот момент подумала: «А ты и есть самый настоящий ребенок... Тоже мне, седовласый старик, почтенный джентльмен, отец и дедушка... Сейчас вот действительно расплачешься - порвали новую игрушку, которой еще не успел вдоволь натешиться... Боже, видели бы его теперь Кэт или Бо...»
Ретт отрешенно смотрел на остатки своей любимой гравюры.
- Как я радовался...
Скарлетт перебила его:
- Ретт, ты ведь сам как-то рассказывал мне о том, что для тебя куда ценнее живой зверек, этот самый горностай, чем какая-то картинка... Не-о-ду-шев-лен-на-я, - произнесла она по слогам, точно также, как несколько недель назад это сделал Ретт. - Что картинка?.. Всего-то навсего прямоугольный кусок не очень хорошей бумаги, на котором изображены какие-то давно умершие, неизвестные нам люди... - голос Скарлетт звучал как-то вызывающе, что не было на нее похоже. - А вот горностай... Это же живое, одушевленное существо, за которым так интересно наблюдать... Ретт поднял на нее глаза:
- Ты действительно так думаешь?.. Скарлетт вновь улыбнулась.
- Нет...
Недоверчиво посмотрев на свою супругу, он поинтересовался:
- Откуда же у тебя такие мысли?.. Неужели...
Наверное, он, забыв свой недавний разговор со Скарлетт, хотел спросить: «Неужели ты сама способна дойти до подобного?..», но в последний момент почему-то промолчал...
- Но разве не ты сам мне об этом говорил?.. Помнишь, ты еще сказал, что будь, мол, в нашем доме твоя любимая картина, знаменитая «Дама с горностаем» Леонардо, и, мол, случись в нашем доме пожар...
Ретт тихо произнес:
- Да, говорил...
А Скарлетт продолжала, воодушевляясь все больше и больше:
- Да, помнится мне, ты еще сказал, что ты бы бросился спасать не этот бесполезный во всех отношениях прямоугольный лоскут холста, не «Даму с горнастаем», а горностая... Ты даже не вспомнил о даме...
Говоря о «даме», Скарлетт, конечно же, имела в виду саму себя.
- Да, говорил...
- Тогда чего же ты возмущаешься?.. Ты, как избалованный, капризный мальчик, хочешь так много игрушек - и свой антиквариат, и свои картины... И этого облезлого хомяка... Надо выбирать, Ретт, - произнесла Скарлетт. - Что-то одно...
Ответ Ретта заставил ее вздрогнуть.
- Скарлетт... Скажи мне, только честно: почему ты это сделала?..
Скарлетт обескураженно замолчала... Боже, откуда ему об этом известно?.. Как только он мог догадаться?.. И что же делать - упрямо все отрицать?.. А стоит ли?..
Ретт повторил свой вопрос:
- Для чего ты сделала это, Скарлетт... Только не отпирайся - я ведь знаю, что это ты...
И тут она совершила крупную ошибку... Да, ей наверняка стоило во всем признаться, сказать, что она совершила этот бессмысленный поступок не по злому умыслу, а, скорее, от отчаяния и безнадежности... Но Скарлетт, наученная опытом общения последних месяцев, сразу же принялась все отрицать...
Делала она это как-то слишком горячо, даже ожесточенно...
- Ретт, я не отвечаю ни за твоих грызунов, - сказала она таким тоном, будто бы у Ретта был не один горностай, а целое полчище крыс, - ни за твоих грызунов, ни за твои картинки...
Ретт отпрянул.
- Скарлетт!..
Но та уже почувствовала в себе ту самую ярость мысли и действий, перед которыми ее воля была совершенно бессильна...
- Если ты имел желание содержать в своей комнате этого облезлого хомяка, - продолжала разгневанная Скарлетт, - то должен был, по крайней мере, следить за ним... Это ведь не мое дело...
Он попробовал было возразить:
- Но я...
Однако Скарлетт и на этот раз не дала своему мужу договорить:
- Ретт, меня совершенно не интересуют ни твои домашние крысы, ни твои картины... Ты увлечен и тем, и другим, так будь же любезен, выбирай...
- Скарлетт!.. Она отвернулась.
- Да, Ретт, выбирай: или свои картинки, в которые ты вкладываешь деньги, или этот грызун... - Скарлетт сделала небольшую паузу и, совершенно неожиданно для Ретта произнесла: - Или я...
Выслушав жену, Ретт молча уставился на бумажные лохмотья, которые держал в руках.
Молчала и Скарлетт - она впервые за это время высказала то, что хотела, и теперь слово было за Реттом...
Наконец, спустя несколько минут, он произнес:
- Значит... Значит, ты решила поставить меня перед выбором?..
Скарлетт кивнула.
- Ты сам вынудил меня. Он покачал головой.
- Ага... Да, теперь мне все понятно. Да, для того, чтобы окончательно разобраться в ситуации недоставало только одного...
Скарлетт невольно обернулась к нему и осторожно спросила:
- Чего же?..
Ретт пожевал губами.
- Да, только одного штриха...
Казалось, он разговаривает не со Скарлетт, а только сам с собой - впрочем, именно так оно и было.
Однако Скарлетт, понимая, что если она и теперь не спросит о том, что понятно ему, Ретту, и непонятно ей, то никогда не поймет многого в теперешней своей семейной жизни.
Пристально посмотрев на Ретта, она спросила:
- О чем это ты...
Он все еще сидел, глядя в одну точку, занятый своими мыслями...
Скарлетт повторила вопрос:
- О чем это ты?..
Медленно переведя взор на свою жену, Ретт выразительно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130