.. - спросил он.
Она попыталась поднять голову с подушки, но силы оставили ее. Ретт?..
О, Боже, неужели это действительно он?.. И он сам зашел в комнату, он хочет ей что-то сказать... Неужели это не сон?!
Ретт, не снимая плаща, подсел на кровать и, отвернувшись, произнес - голос его прозвучал как-то глухо:
- Скарлетт, я хочу поговорить с тобой... Я должен поговорить с тобой очень серьезно...
Она облизала пересохшие от волнения губы.
- Да... Ретт, не сердись на меня - я сделала это... Я сделала...
Он участливо наклонился к ней корпусом.
- Что, дорогая?.. За что я должен сердиться на тебя?..
Она закрыла глаза и произнесла:
- Я убила его...
Батлер мягко улыбнулся...
Какой-то там горностай?.. Она убила его?.. Правильно сделала!.. Какое, впрочем, все это теперь могло иметь значение?!...
Он продолжал:
- Ладно, ладно... Ты поступила так, как и следовало... - Он хотел добавить, что и сам заслуживает смерти, но вспомнив свой спектакль с пистолетом в кабинете, проникся к себе таким отвращением, что сразу же замолчал...
После небольшой паузы Скарлетт спросила:
- Ты не сердишься на меня?..
- Нет, нет, что ты!.. Это ты должна на меня сердиться!.. - Он тяжело вздохнул, после чего произнес: - Я хотел поговорить с тобой совершенно по иному поводу... Ты выслушаешь меня?..
Она едва заметно кивнула.
- Да, конечно же... Я выслушаю все, что ты только мне скажешь, мой любимый...
Ретт вновь вздохнул и, посмотрев на страдальческое лицо своей жены, сказал:
- Я сегодня почему-то подумал... Скарлетт, я ведь так виноват перед тобой.. Ты даже представить себе не можешь!. О, я готов казнить себя ежечасно, ежесекундно, я не знаю, что это на меня такое нашло в последние месяцы.. Я был груб с тобой, я вел себя, как настоящий мерзавец!.. О, Скарлетт, я теперь противен сам себе!..
Скарлетт слушала этот на редкость взволнованный монолог не зная что и думать..
Неужели этот человек тот самый Ретт Батлер, который все эти месяцы только и делал, что так утонченно измывался над ней?
Неужели.. Неужели он осознал это сам?
Нет, в это просто невозможно поверить!.
А Ретт, стараясь не встречаться со Скарлетт глазами, продолжал:
- Да, я вел себя, как последний мерзавец, как последний негодяй.. Я, Ретт Батлер, совершил такую низость, которую никогда себе не прошу!. Никогда!. Скарлетт слабо улыбнулась.
- Не надо так, Ретт... Не убивайся, не казни себя.. Я ведь все понимаю, я понимаю твое теперешнее состояние... Не надо так..
Каждое слово давалось ей с неимоверными усилиями у нее начался сильный жар.
- Нет нет, - воскликнул Батлер, я не прошу тебя о прощении!.. Я никогда не заслужу этого.. Скарлетт, любимая моя, я прошу тебя лишь только об одном чтобы ты... - тут на его глаза навернулись слезы. - Я только прошу, чтобы ты постаралась преодолеть в себе отвращение ко мне, чтобы ты не гнала меня отсюда..
Она сделала слабый жест мол, не надо больше слов, и гак все понятно..
- Я прощаю тебя, Ретт..
Только теперь Батлер заметил, что Скарлетт плохо.. Он, измерив ей ладонью температуру, произнес: - Да у тебя жар..
Скарлетт действительно знобило. Она очень ослабла. Подвинувшись на кровати, Скарлетт уткнулась мокрым от слез лицом в ладонь Ретта и заснула тяжелым сном, на этот раз без видений и кошмаров, наверное, впервые за последние несколько месяцев...
Она уже и не слышала, как Ретт, осторожно поправив одеяло, вышел из комнаты, стараясь не будить ее скрипом двери.
Среди ночи она внезапно проснулась от щемящей боли в сердце.. Боль была страшная, невыносимая, она заслоняла собой все и вся.
С трудом оторвав голову от подушки, Скарлетт попыталась позвать мужа..
Она хрипло прошептала. - Ретт!..
Но зов этот скорее напоминал стон.. Болит сердце..
Боже, какая боль!. О, это просто невыносимо.. Еще несколько секунд и какая-то тонкая ниточка, связывающая ее с этим миром, ниточка, которая удерживает ее над пропастью, перетрется, порвется, и она, Скарлетт, со всего размаху полетит в какую-то темную, такую страшную пропасть, откуда уже нет возврата..
Она знала, что ниточка эта давно уже перетерлась, знала, что ей осталось несколько минут, может быть, даже, несколько секунд..
Собрав в себе последние силы, она прохрипела. - Ретт!. Я люблю тебя!..
После чего с головокружительной скоростью полетела куда-то вниз..
Внезапно она увидела Эшли... Одетый в безукоризненный темно-синий смокинг, он подошел к ней, учтиво поклонился и, взяв за руку, увлек за собой..
* * *
Скарлетт О'Хара Кеннеди Батлер не оставила после себя завещания, но Ретт знал твердо, что она мечтала быть похороненной не тут, в Сан-Франциско, а на скромном сельском кладбище неподалеку от Тары или, на худой конец, на Оклендском кладбище в Атланте там, где столько уже десятилетий покоились останки ее родных и близких..
Перевезти прах Скарлетт было довольно сложно, но Ретт, приложив максимум усилий, добился-таки, чтобы пусть и невысказанное желание Скарлетт было исполнено...
Она лежала в гробу какая-то помолодевшая, несмотря на то, что ее несколько суток везли в морозильном вагоне, и все равно красивая...
На лице Скарлетт застыла какая-то трогательно беззащитная улыбка.
В уже осыпающихся кронах кладбищенских вязов ожесточенно кричали какие-то птицы, дрались между собой, галдели...
Старенький католический священник быстро прочитал молитву:
- Да покоится прах твой... Да пребудет он в мире до Страшного суда... Прах к праху, земля к земле...
Когда он закончил чтение, могильщики, подойдя к Ретту, вопросительно посмотрели на него.
- Все?..
Он коротко кивнул.
- Да...
Ретт буквально одеревенел от горя, он никак не мог найти в себе силы смотреть на свежевырытую могилу, на этот ящик с останками той, которую он любил, опускаемый в землю...
Но Ретт постоянно заставлял себя делать это: «Ты ведь сам во всем виноват... Ее смерть - на твоей совести... Так смотри же!..»
Почему-то явственно врезалась в память деталь - небольшие квадратные вмятинки, отметины молотков, которыми только что заколачивали крышку гроба над столько раз целованным им личиком Скарлетт...
«Боже, неужели сейчас ее закопают в землю... и все?.. А жизнь будет продолжаться, все также ожесточенно будут драться в ветвях вязов эти глупые птицы, все также будут ходить люди, разговаривать, смеяться... Нет, я не могу смотреть на все это, я не могу, - говорил в Ретте какой-то внутренний голос, - я не вынесу этого всего!.. Нет, я ни за что не поверю, что она ушла от нас, она и по-прежнему где-то тут, рядом, она незримо присутствует, она... она по-прежнему любит меня!..»
Но другой голос, более жестокий, говорил Ретту: «Смотри, смотри, не вздумай отворачиваться!.. Ты ведь сам этого добивался, ты ведь сам этого хотел!.. Да, ты и никто другой виновник ее смерти!..»
Ретт поднял воротник от холодного ветра, продувавшего все кладбище, и крепко сжал зубы, стучавшие то ли от холода, то ли от озноба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130