Коллинз часто вспоминал и одну историю о негре из Алабамы, который служил на железной дороге контролером и подсчитывал кипы с хлопком. Работа натолкнула его на мысль о машине, которая могла делать подобные подсчеты быстрее и точнее его самого. И тот негр изобрел такой прибор. Кстати, хозяева с немалым удовольствием воспользовались тем изобретением, а самого негра тут же уволили - он надолго остался без работы...
Нет, мистер Коллинз не любил «технического прогресса», - все эти электрические приборы, все эти автомобили, паровые машины, аэропланы были для него настоящими адскими машинами.
Куда больше мистер Коллинз любил старую Америку - все эти деревенские кузницы, воспетые Лонгфелло, школы на зеленой лужайке, куда Мери водила свою овечку, все эти старосветские прялки, кувшины и бокалы, семейные альбомы, керосиновые лампы, кринолины, древние этажерки и все остальное, что многие уже выбрасывали на свалки, как ненужный хлам.
Казалось, это было приятное и безобидное развлечение для стареющего человека, который внезапно сделался очень богатым; безопасная игрушка, которой он, впадая в детство, может забавляться, сколько угодно... Иногда, отозвав своего племянника, Джонатан с улыбкой говорил ему:
- В наше время мы пользовались не какими-то электрическими лампами, а вот этим...
И мистер Коллинз протягивал ему допотопную керосиновую лампу.
- Да, - вздыхал он. - И мы отлично жили... Мы были здоровы, веселы и бодры... Мы не знали никакого «технического прогресса», от которого Америку постигло столько бед и несчастий...
* * *
Одевшись под присмотром Симона, мистер Джонатан Коллинз, бормоча себе под нос обычные проклятья современной неверующей ни во что молодежи, пошел на первый этаж, в фойе своего огромного даже по калифорнийским меркам особняка - ждать гостей...
Впрочем, ждать отставному полковнику пришлось недолго - гости приехали, как и обычно в таких случаях, немного раньше восьми... Камердинер Симон, облаченный в черную ливрею с новыми золотыми позументами, заботливо помогал им раздеться.
Ретт Батлер всегда гордился тем, что никогда не опаздывал: ровно в восемь вечера Симон доложил о приходе Ретта и Скарлетт. Джонатан, подойдя к ним, поприветствовал чету Батлеров со всей учтивостью, на какую только может быть способен отставной полковник от инфантерии...
Скарлетт с интересом смотрела на этого совершенно седого, как лунь, старичка на тонких подагрических ножках - и хотя теперь ей уже были совершенно безразличны те далекие события противостояния Севера и Юга, она почему-то почувствовала в себе какое-то непонятное расположение к этому человеку...
«Ретт говорил, что он служил в армии генерала Шермана, - подумала Скарлетт, - и принимал участие в битве при Геттесберге... О, сколько было переживаний в Атланте, когда все мы ожидали списков погибших... Наверняка на его руках - кровь многих... Как, впрочем, и на руках многих моих друзей по Атланте - кровь его близких... Боже, и зачем только понадобилась эта война?!.»
Скарлетт улыбнулась.
- Добрый вечер, господин полковник... Большое спасибо за приглашение...
Коллинз улыбнулся.
- Спасибо вам...
- За что?.. - удивилась Скарлетт.
Джонатан минутку помедлил, а потом ответил очень важно и с достоинством:
- За то, что вы, миссис, соблаговолили посетить нашу скромную вечеринку...
Ретт держался с отставным полковником запросто - ему, как, впрочем, и Скарлетт, да, наверняка, и самому Джонатану, спустя столько лет, было совершенно наплевать, кто тогда победил...
Сколько лет минуло, кости ветеранов и конфедератов, и армии янки давно уже истлели... Давно уже умерли и матери, и сестры, и невесты тех, кто сложил свою голову в битве под Геттесбергом. Остались только немногочисленные ветераны тех событий - но они никогда не опустятся до того, чтобы теперь, через столько лет, выяснять старые обиды да бередить раны...
Кому теперь до этого какое дело!..
Разве что скрупулезным архивариусам да дотошным историкам...
Гости были все, как на подбор - такие же убеленные сединами старички, как сам хозяин, почти все, как один - со своими женами - старомодными, напудренными почтенными леди с отвисшими морщинистыми щеками и темными россыпями старческих родимых пятен на руках и шеях - все в соболях и брильянтах. Ветераны армии Шермана смотрели на Батлера и его супругу с нескрываемым интересом - еще бы, кто из них когда-нибудь мог подумать, что теперь, спустя столько лет, они будут тихо и мирно, почти по-дружески сидеть за одним столом и вспоминать события тех времен, когда они находились по разную сторону окопов...
Впрочем, ни Ретт, ни Скарлетт не уловили ни в одном из этих взглядов ни тени неприязни - одно только любопытство...
Мистер Коллинз улыбнулся, показав всем ровный ряд вставных фарфоровых зубов.
- Прошу вас, леди и джентльмены, прошу в гостиную... Чувствуйте себя, как дома.
И гости, стуча каблуками, пошли по лестнице черного дуба на второй этаж...
Ровно в пять минут девятого гостей разместили в столовой, со стен которой писанные маслом портреты героев Гражданской войны взирали на скромное и благородное изящество сервировки. Стол был накрыт тонкой скатертью, напоминающей старинное барбантское кружево, сквозь которую просвечивалась полировка красного дерева. По самой скатерти были разбросаны чудесные, роскошные розы, на них падал мягкий свет от высоких свечей белого воска в тяжелых серебряных канделябрах. Старинный, граненый еще в прошлом веке, явно от руки, хрусталь и тяжелое столовое серебро с монограммами были расставлены в надлежащем порядке. Короче говоря, ужин был сервирован согласно старинным традициям под наблюдением хозяйки, миссис Элизабет Коллинз, которая с детских лет знала, как это следует делать, и до того вышколила своих слуг, что у тех все получалось бесперебойно, как на каком-нибудь усовершенствованном станке завода Генри Форда...
Перед миссис Элизабет Коллинз, которая тщательно готовилась к этому званому ужину, стояла своего рода проблема...
Она прекрасно понимала задумку своего мужа, который хотел воссоздать атмосферу старой доброй Америки, уже отходящей в небытие... Она знала, что многие гости - выходцы из той же местечковой среды, что и она сама (миссис Элизабет Коллинз родилась и до совершеннолетия прожила в какой-то забытой Богом и людьми деревушке в южном штате Коннектикут, пока ее оттуда не умыкнул красавец-лейтенант Джонатан). Но Элизабет сильно сомневалась, оценят ли эти люди изощренное искусство ее прекрасного повара и была абсолютно уверена, что далеко не каждый из гостей знает, как правильно произносятся по-французски названия многих блюд...
Поскольку после этого званого вечера гости собирались беседовать о старых добрых временах и танцевать старые американские танцы, то и кушанья должны были быть поданы в тех же пионерских традициях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130