..
- Да, почему?
Он нахмурил брови.
- Знаешь, я ведь и сам часто задавал себе этот вопрос... Притом - очень часто... Я все время искал на него ответа и не находил...
- А теперь нашел?..
Передернув плечами, он ответил:
- Наверное... Во всяком случае, мне самому кажется, что нашел...
- Ну, и почему же?.. - спросила Скарлетт, стараясь выглядеть как можно более невозмутимой, равнодушной и независимой.
«Что бы он теперь мне не сказал, - подумала она, - я должна встретить сдержанно и спокойно... Даже с улыбкой... Сдержанно и спокойно...»
Она повторила свой вопрос:
- Почему ты не бросил меня раньше?
- Да потому, что все это время только и делал, что жалел тебя...
Не в силах более себя сдерживать, Скарлетт воскликнула:
- Жалел?..
Он наклонил голову в знак согласия.
- Да, жалел... Не удивляйся этому... И несколько месяцев назад, во время твоей болезни, когда ты была такой жалкой и беспомощной...
Скарлетт почему-то показалось, что Батлеру доставляет удовольствие называть ее так.
- ... и потом, когда пригласил тебя на этот странный вечер к нашему соседу, мистеру Джонатану Коллинзу... Но теперь, когда я вижу, что ты плюешь на меня, на мои привычки и привязанности совершенно откровенно, когда за все ты платишь черной неблагодарностью, я, Скарлетт, могу сказать только одно: я не буду больше с тобой жить... Да, не буду!..
Скарлетт побледнела... То, что она теперь слышала, казалось ей страшным сном - еще похуже того, что приснился несколько месяцев. Ее все еще прекрасные глаза цвета темного изумруда увлажнились...
- Ретт...
Но он словно и не слышал ее:
- Да, Скарлетт, теперь я хочу от жизни только одного: полного одиночества и уединения. Теперь я не хочу ничего: ни тебя, ни твоей любви... Ни всех этих бестолковых, бесполезных разговоров...
- Ретт, одумайся, что ты говоришь?!.. - в отчаянии воскликнула Скарлетт.
Ретт даже не вздрогнул - он казался самой невозмутимостью.
- Я и без тебя прекрасно понимаю, что говорю, Скарлетт... - Он сделал небольшую паузу, после чего продолжил: - Да, даже слишком хорошо... На мое несчастье... Конечно, развод в нашем возрасте по крайней мере смешон... Ты ведь и сама это прекрасно понимаешь. Да. Кроме того, мне совсем не хочется травмировать Кэт. Представляю, как она будет переживать. Потому я хотел бы... Хотел бы, чтобы мы с тобой теперь раз и навсегда договорились: ты не вникаешь в мои проблемы, я - в твои... Скарлетт, мы с тобой немолодые уже люди, и нам не так уж и много осталось... Думаю, мы сможем дотерпеть друг друга до смерти... Скарлетт, ты принимаешь мое предложение?..
Она почему-то совершенно некстати вспомнила, что точно таким же голосом он когда-то спрашивал ее: «Ты хочешь быть моей женой?.. Ты принимаешь мое предложение?..»
Ретт испытывающе смотрел на Скарлетт.
- Ну, и что ты скажешь?..
Скарлетт молчала...
Ее вдруг вновь охватил приступ того сумасшедшего истерического гнева, который случился в последние дни все чаще и чаще - стало трудно дышать, захотелось его, Ретта, удавить, унизить, заставить кричать...
Кровь шибанула в виски, потемнело в глазах, и Скарлетт медленно, с усилиями стала преодолевать эту ярость, как обморок...
А он будто бы ничего и не замечал...
- Что ты скажешь - принимаешь ли ты мое предложение не вмешиваться в жизнь друг друга или же нет?.. - повторил свой вопрос Ретт.
Нет, слушать это было просто невыносимо!.. «О, Боже!..»
Скарлетт, резко поднявшись со своего места, бросилась к двери и, закрыв лицо руками, направилась в свою комнату...
Ретт не стал удерживать Скарлетт - он только проводил ее тяжелым долгим взглядом своих глубоко посаженных глаз...
ГЛАВА 8
Прошла еще неделя.
Скарлетт за это время как-то сникла, сгорбилась и внешне состарилась лет на двадцать..
Теперь вряд ли кто-нибудь узнал бы в этой сгорбленной старухе ту красивую гордую южанку, ту гордячку, от которой в свое время все юноши и мужчины Атланты просто сходили с ума...
Иногда она подходила к зеркалу...
Из полупрозрачного, слегка затуманенного квадрата, обрамленного золотисто-темным багетом, на Скарлетт смотрело не лицо, а какая-то посмертная маска - назойливо подробная копия черт, из которых почти уже ушла жизнь...
Она и узнавала, и не узнавала себя... Нет, это было не ее лицо...
Ретт, как ни странно, переменился к, ней - он стал не то, чтобы добрее, а как-то деликатнее - во всяком случае теперь, каждый раз за завтраком, он желал ей «доброго утра».
Скарлетт автоматически кивала в ответ, а Ретт, посчитав, что таким образом выполнил свой долг, углублялся в чтение утренней газеты...
Ретт скорее всего просто считал, что в создавшейся ситуации лучше всего имитировать если и не хорошие отношения друг к другу то, хотя бы, их видимость...
Впрочем, Скарлетт все это было уже совершенно безразлично; конечно же, в глубине души она не переставала любить Ретта, не переставала верить, что наступит день, когда они опять смогут посмотреть друг другу в глаза, но никогда не задумывалась, в отличие от последнего, что ей необходимо делать видимость чего-то там - пусть даже хороших отношений...
Так катился день за днем, неделя за неделей - вяло, без событий, без мыслей и чувств...
Иногда, правда, Скарлетт задавала себе один и тот же вопрос:
- Каждый мой день похож на предыдущий, как две капли воды... У меня не осталось никаких желаний: все оплевано, разрушено, разломано... Для чего же нужна такая ненормальная жизнь?..
Нет, мысли о самоубийстве никогда не приходили к ней в голову - для этого Скарлетт была слишком жизнелюбивой натурой...
Кроме того, ей было непреодолимо стыдно за тот свой поступок, когда она за один прием выпила целый флакон снотворного, едва не уйдя из жизни... Но и жить так, как теперь, ей совершенно не хотелось.
Но жить так, как теперь - без чувств и страстей, - Скарлетт не могла...
Впрочем, у нее-таки осталась одна страсть, которая в последнее время заслоняла собой все - дикая ненависть к этому горностаю, который, поселившись в доме, навсегда, как казалось Скарлетт, забрал из ее жизни самого близкого и любимого человека.
- Я убью тебя, - шептала она, ложась в кровать по вечерам и поднимаясь по утрам, - я убью тебя... Я отомщу тебе за своего Ретта!..
И иногда она с ужасом думала, что в этот момент, момент ее угроз и проклятий перед ней встает каким-то наплывом, точно, как в синематографе, лицо ее любимого - Ретта Батлера...
* * *
Скарлетт, часто проходя мимо запертого кабинета Ретта, иногда слышала доносившийся из-за двери монотонный бубнящий голос - Батлер беседовал со своим горностаем... Это ее уже не удивляло...
Скарлетт понимала, что Ретту надо хоть с кем-нибудь общаться. Ей тоже необходимо было перед кем-нибудь выговориться, поделиться всеми своими невзгодами, всем наболевшим, и однажды она решила написать письмо в Нью-Йорк, Кэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130