до-
вольство оно находит лишь в себе самом, а на всем посто-
роннем останавливается, как пчела на цветке, стараясь из-
влечь из него пользу. Ничто не сравнится с неистовством
его желаний, скрытностью умыслов, хитроумием поступ-
ков; его способность подлаживаться невообразима, перевоп-
лощения посрамляют любые метаморфозы, а умение при-
дать себе чистейший вид превосходит любые уловки хи-
мии. Глубина его пропастей безмерна, мрак непроницаем.
Там, укрытое от любопытных глаз, оно совершает свои не-
приметные круговращения, там, незримое порою даже са-
мому себе, оно, не ведая того, зачинает, вынашивает, вскар-
мливает своими соками множество приязней и неприяз-
ней и потом производит на свет таких чудищ, что либо
искренно не признает их своими, либо предпочитает от них
отречься. Из тьмы, окутывающей его, возникают нелепые
...преисподняя для женщин. - По утверждению биографа Сент-
Эвремона Де Мезо, эта максима обращена к Нинон де Ланкло (1620 -
1705), хозяйке знаменитого вольнодумного салона.
3 Ахшвыиопроумяя
65
самообольщения, невежественные, грубые, дурацкие ошиб-
ки на свой счет, рождается уверенность, что чувства его умер-
ли, когда они только дремлют, убеждение, что ему никогда
больше не захочется бегать, если в этот миг оно расположе-
но отдыхать, вера, что оно утратило способность желать, если
все его желания временно удовлетворены. Однако густая
мгла, скрывающая его от самого себя, ничуть не мешает ему
отлично видеть других, и в этом оно похоже на наши телес-
ные глаза, зоркие к внешнему миру, но слепые к себе. И
действительно, когда речь идет о заветных его замыслах или
важных предприятиях, оно мгновенно настораживается и, по-
буждаемое страстной жаждой добиться своего, видит, чует,
слышит, догадывается, подозревает, проникает, улавливает с
такой безошибочностью, что мнится, будто не только оно, но
и каждая из его страстей наделена поистине магической
проницательностью. Привязанности его так сильны и проч-
ны, что оно не в состоянии избавиться от них, даже если они
грозят ему неисчислимыми бедами, но иногда оно вдруг с
удивительной легкостью и быстротой разделывается с чув-
ствами, с которыми упорно, но безуспешно боролось многие
годы. Отсюда можно с полным основанием сделать вывод,
что не чья-то красота и достоинства, а оно само распаляет
свои желания, и что лишь его собственный вкус придает
цену вожделенному предмету и наводит на него глянец.
Оно гонится не за чем-либо, а лишь за самим собой и, доби-
ваясь того, что ему по нраву, ублажает свой собственный
нрав. Оно соткано из противоречий, оно властно и покорно,
искренне и лицемерно, сострадательно и жестоко, робко и
дерзновенно, оно питает самые разные склонности, которые
зависят ор самых разных страстей, попеременно толкаю-
щих его к завоеванию то славы, то богатства, то наслажде-
ний. Свои цели оно меняет вместе с изменением нашего
возраста, благоденствия, опыта, но ему неважно, сколько этих
целей, одна или несколько, ибо, когда ему нужно или хочет-
ся, оно может и посвятить себя одной и отдаться поровну
нескольким. Оно непостоянно и, не считая перемен, вызван-
ных внешними обстоятельствами, то и дело рождает пере-
мены из собственных своих глубин: оно непостоянно от
непостоянства, от легкомыслия, от любви, от жажды нового,
от усталости, от отвращения. Оно своенравно, поэтому по-
рою, не зная отдыха, усердно трудится, добиваясь того, что
ему не только невыгодно, но и прямо вредоносно, однако
составляет предмет его желаний. Оно полно причуд и часто
весь свой пыл отдает предприятиям самым пустячным,
находит удовольствие в том, что безмерно скучно, бахвалит-
ся тем, что достойно презрения. Оно существует у людей
любого достатка и положения, живет повсюду, питается всем
и ничем, может примениться к изобилию и к лишениям,
переходит даже в стан людей, с ним сражающихся, прони-
кает в их замыслы и, что совсем уже удивительно, вместе с
ними ненавидит самое себя, готовит свою погибель, добива-
ется своего уничтожения, словом, в заботе о себе и во имя
себя становится своим собственным врагом. Но не следует
недоумевать, если иной раз оно объявляет себя сторонни-
ком непреклонного самоотречения и, чтобы истребить себя,
храбро вступает с ним в союз: ведь погибая в одном обли-
чий, оно воскресает в другом. Нам кажется, что оно отрек-
лось от наслаждений, а на деле оно лишь отсрочило их или
заменило другими: мы думаем, что оно побеждено, потерпе-
ло полное поражение, и вдруг обнаруживаем, что, напротив,
даже сдав оружие, оно торжествует победу. Таков портрет
себялюбия, чье существование исполнено непрерывных тре-
волнений. Море с вечным приливом и отливом волн -
вот точный образ себялюбия, неустанного движения его стра-
стей и бурной смены его вожделений.
R Сила .всех наших страстей зависит от того, насколько хо-
лодна или горяча наша кровь.
R Умеренность того, кому благоприятствует судьба, - это
обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх
перед потерей приобретенного.
R Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел
бы еще, да страшно заболеть.
R Мы любим осуждать людей за то, за что они осуждают нас.
R Гордость, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и
словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг яв-
ляется с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя мас-
ку: таким образом, высокомерие - это в сущности та же
гордость, во всеуслышание заявляющая о своем присутствии.
R Тот, кто одарен в малом, противоположен свойствами ха-
рактера тому, кто способен к великому.
- 67 -
R Человек, понимающий, какие несчастья могли бы обрушить-
ся на него, тем самым уже до некоторой степени счастлив.
R Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
R Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется,
или так счастлив, как ему хочется.
R Тайное удовольствие от сознания, что люди видят, до чего мы
несчастны, нередко примиряет нас с нашими несчастьями.
R Только зная наперед свою судьбу, мы могли бы наперед по-
ручиться за свое поведение.
R Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет
в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется
сейчас.
R Любовь для души любящего означает то же, что душа -
для тела, которое она одухотворяет.
R Не в нашей воле полюбить или разлюбить, поэтому ни лю-
бовник не вправе жаловаться на ветреность своей любовни-
цы, ни она - на его непостоянство.
R Любовь к справедливости рождена живейшим беспокой-
ством, как бы кто не отнял у нас нашего достояния; оно-то
и побуждает людей так заботливо оберегать интересы ближ-
него, так уважать их и так усердно избегать несправедли-
вых поступков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
вольство оно находит лишь в себе самом, а на всем посто-
роннем останавливается, как пчела на цветке, стараясь из-
влечь из него пользу. Ничто не сравнится с неистовством
его желаний, скрытностью умыслов, хитроумием поступ-
ков; его способность подлаживаться невообразима, перевоп-
лощения посрамляют любые метаморфозы, а умение при-
дать себе чистейший вид превосходит любые уловки хи-
мии. Глубина его пропастей безмерна, мрак непроницаем.
Там, укрытое от любопытных глаз, оно совершает свои не-
приметные круговращения, там, незримое порою даже са-
мому себе, оно, не ведая того, зачинает, вынашивает, вскар-
мливает своими соками множество приязней и неприяз-
ней и потом производит на свет таких чудищ, что либо
искренно не признает их своими, либо предпочитает от них
отречься. Из тьмы, окутывающей его, возникают нелепые
...преисподняя для женщин. - По утверждению биографа Сент-
Эвремона Де Мезо, эта максима обращена к Нинон де Ланкло (1620 -
1705), хозяйке знаменитого вольнодумного салона.
3 Ахшвыиопроумяя
65
самообольщения, невежественные, грубые, дурацкие ошиб-
ки на свой счет, рождается уверенность, что чувства его умер-
ли, когда они только дремлют, убеждение, что ему никогда
больше не захочется бегать, если в этот миг оно расположе-
но отдыхать, вера, что оно утратило способность желать, если
все его желания временно удовлетворены. Однако густая
мгла, скрывающая его от самого себя, ничуть не мешает ему
отлично видеть других, и в этом оно похоже на наши телес-
ные глаза, зоркие к внешнему миру, но слепые к себе. И
действительно, когда речь идет о заветных его замыслах или
важных предприятиях, оно мгновенно настораживается и, по-
буждаемое страстной жаждой добиться своего, видит, чует,
слышит, догадывается, подозревает, проникает, улавливает с
такой безошибочностью, что мнится, будто не только оно, но
и каждая из его страстей наделена поистине магической
проницательностью. Привязанности его так сильны и проч-
ны, что оно не в состоянии избавиться от них, даже если они
грозят ему неисчислимыми бедами, но иногда оно вдруг с
удивительной легкостью и быстротой разделывается с чув-
ствами, с которыми упорно, но безуспешно боролось многие
годы. Отсюда можно с полным основанием сделать вывод,
что не чья-то красота и достоинства, а оно само распаляет
свои желания, и что лишь его собственный вкус придает
цену вожделенному предмету и наводит на него глянец.
Оно гонится не за чем-либо, а лишь за самим собой и, доби-
ваясь того, что ему по нраву, ублажает свой собственный
нрав. Оно соткано из противоречий, оно властно и покорно,
искренне и лицемерно, сострадательно и жестоко, робко и
дерзновенно, оно питает самые разные склонности, которые
зависят ор самых разных страстей, попеременно толкаю-
щих его к завоеванию то славы, то богатства, то наслажде-
ний. Свои цели оно меняет вместе с изменением нашего
возраста, благоденствия, опыта, но ему неважно, сколько этих
целей, одна или несколько, ибо, когда ему нужно или хочет-
ся, оно может и посвятить себя одной и отдаться поровну
нескольким. Оно непостоянно и, не считая перемен, вызван-
ных внешними обстоятельствами, то и дело рождает пере-
мены из собственных своих глубин: оно непостоянно от
непостоянства, от легкомыслия, от любви, от жажды нового,
от усталости, от отвращения. Оно своенравно, поэтому по-
рою, не зная отдыха, усердно трудится, добиваясь того, что
ему не только невыгодно, но и прямо вредоносно, однако
составляет предмет его желаний. Оно полно причуд и часто
весь свой пыл отдает предприятиям самым пустячным,
находит удовольствие в том, что безмерно скучно, бахвалит-
ся тем, что достойно презрения. Оно существует у людей
любого достатка и положения, живет повсюду, питается всем
и ничем, может примениться к изобилию и к лишениям,
переходит даже в стан людей, с ним сражающихся, прони-
кает в их замыслы и, что совсем уже удивительно, вместе с
ними ненавидит самое себя, готовит свою погибель, добива-
ется своего уничтожения, словом, в заботе о себе и во имя
себя становится своим собственным врагом. Но не следует
недоумевать, если иной раз оно объявляет себя сторонни-
ком непреклонного самоотречения и, чтобы истребить себя,
храбро вступает с ним в союз: ведь погибая в одном обли-
чий, оно воскресает в другом. Нам кажется, что оно отрек-
лось от наслаждений, а на деле оно лишь отсрочило их или
заменило другими: мы думаем, что оно побеждено, потерпе-
ло полное поражение, и вдруг обнаруживаем, что, напротив,
даже сдав оружие, оно торжествует победу. Таков портрет
себялюбия, чье существование исполнено непрерывных тре-
волнений. Море с вечным приливом и отливом волн -
вот точный образ себялюбия, неустанного движения его стра-
стей и бурной смены его вожделений.
R Сила .всех наших страстей зависит от того, насколько хо-
лодна или горяча наша кровь.
R Умеренность того, кому благоприятствует судьба, - это
обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх
перед потерей приобретенного.
R Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел
бы еще, да страшно заболеть.
R Мы любим осуждать людей за то, за что они осуждают нас.
R Гордость, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и
словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг яв-
ляется с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя мас-
ку: таким образом, высокомерие - это в сущности та же
гордость, во всеуслышание заявляющая о своем присутствии.
R Тот, кто одарен в малом, противоположен свойствами ха-
рактера тому, кто способен к великому.
- 67 -
R Человек, понимающий, какие несчастья могли бы обрушить-
ся на него, тем самым уже до некоторой степени счастлив.
R Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
R Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется,
или так счастлив, как ему хочется.
R Тайное удовольствие от сознания, что люди видят, до чего мы
несчастны, нередко примиряет нас с нашими несчастьями.
R Только зная наперед свою судьбу, мы могли бы наперед по-
ручиться за свое поведение.
R Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет
в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется
сейчас.
R Любовь для души любящего означает то же, что душа -
для тела, которое она одухотворяет.
R Не в нашей воле полюбить или разлюбить, поэтому ни лю-
бовник не вправе жаловаться на ветреность своей любовни-
цы, ни она - на его непостоянство.
R Любовь к справедливости рождена живейшим беспокой-
ством, как бы кто не отнял у нас нашего достояния; оно-то
и побуждает людей так заботливо оберегать интересы ближ-
него, так уважать их и так усердно избегать несправедли-
вых поступков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110