- Пожалуй, я еще выка-
рабкаюсь.
О Как-то раз регент обещал позаботиться о молодом Аруз,
то есть подыскать ему должность и сделать из него важную
персону. Вскоре после этого юный поэт попался регенту на
глаза, когда тот в сопровождении всех четырех статс-секрета-
рей шел с заседания кабинета. Заметив его, регент сказал:
<Я в? забыл о тебе, Аруэ, - ты будешь ведать департаментом
придворных шутов>. - <Что вы, монсеньор! - ответил
Аруэ. - Там у меня нашлось бы чересчур много соперников.
Четверых я уже вижу>. Регент чуть не лопнул со смеху.
О Когда маршал Рбшелье после взятия Маона явился ко
двору, первые, вернее, единственные слова, сказанные ему Лю-
довиком XV, были таковы: <Знаете, маршал, а ведь бедняга
Лансматт умер>. Лансматтом звали старого камер-лакея.
О Когда <Журналь де Пари> напечатал чрезвычайно глу-
пое письмо г-на Вланшара о воздухоплавании, кто-то заме-
тил: <Господину Бланшару уже незачем подниматься в воз-
дух - он и без того воспарил>.
О Монтазе"", епископ Отенский, а затем архиепископ Ли-
онский, был не только священник, но и отменно ловкий царе-
дворец. Доказательство тому - хитрость, на которую он однаж-
ды пустился. Зная за собой грешки, могущие легко погубить
его в глазах театинца Буайе, епископа города Мирпуа, он
сам написал на себя анонимное письмо, полное клеветниче-
ских и явно нелепых измышлений. Послание это он адресо-
вал епископу Нарбоннскому. Тот имел с ним объяснение, и
Монтазе намекнул ему на коварство своих тайных недругов.
Когда же последние действительно прибегли к анонимным
письмам, где была изложена доподлинная правда, Буайе решил
пренебречь ими: обманутый первым письмом, он счел за бла-
го не доверять и остальным.
О Людовик XV заказал свой портрет Латуру и во время
сеансов часто разговаривал с художвиком. Ободренный тем,
что король доволен его работой, живописец, естественно, осме-
лел и однажды позволил себе сказать: <А ведь ваши адмира-
лы не в ладах с морем, государь>. - <Вот как? - сухо ото-
звался король. - Зато с ним в ладах мой Берне >.
О Герцогиня де Шон, жившая в разводе с мужем, находит-
ся при смерти. Ей докладывают:
- Вас пришли соборовать.
- Еще минутку!
- Вас желает видеть герцог де Шон.
- Он здесь?
-Да.
- Пусть обождет. Впустите его вместе со святыми дарами.
О Как-то раз, когда я гулял в обществе одного своего дру-
га, с ним раскланялась довольно подозрительная личность. Я
спросил, кто это такой. Мой друг ответил, что это человек, со-
вершающий ради отечества то, на что не решился бы даже
Брут. Я попросил собеседника низвести свою высокую мысль
до уровня моего убогого разума и узнал, что его знакомец -
полицейский шпион.
О Г-н Лемьер, сам того не подозревая, отменно сострил,
когда сказал, что между его <Малабарской вдовой> в поста-
новке 1770 года и той же трагедией в постановке 1781 года
такая же разница, как между вязанкой и возом дров. В самом
деле, успех этой пьесе после ее возобновления принес именно
костер на сцене, устроенный гораздо более эффектно, нежели в
первый раз.
О Некий философ, решив начать уединенную жизнь, при-
слал мне письмо, дышащее рассудительностью и добродете-
лью. Кончалось оно такими словами: <Прощайте, друг мой! Не
старайтесь подавить в себе интересы, связующие людей с об-
ществом, но непременно развивайте в себе чувства, которые
отдаляли бы вас от него>.
- 264 -
О Дидро, и в шестьдесят два года остававшийся любите-
лем женщин, сказал однажды кому-то из друзей: <Я то и дело
твержу себе: "Ах, старый дурак, старый юбочник! Когда же ты
перестанешь подвергать себя риску получить позорный отказ
или дать осечку и осрамиться?">.
О Г-н де К распространялся о преимуществах английского
образа правления в собрании, где присутствовало несколько
епископов и аббатов. Один из них, аббат де Сегеран, возразил
ему: <Сударь, то немногое, что я знаю об этой стране, отнюдь не
пробуждает у меня желания поселиться в ней. Уверен, что мне
там было бы очень плохо>. - <Именно потому эта страна и
хороша, господин аббат>, - в простоте душевной ответил де К.
О Несколько французских офицеров посетили Берлин, и
один из них явился на прием к королю в партикулярном
платье и белых чулках. Король, подойдя к нему, осведомился,
как его зовут.
- Маркиз де Бокур.
- Какого полка?
- Шампанского.
- А, того самого, где плюют на дисциплину!..
И король заговорил с остальными офицерами, на которых
были мундиры и ботфорты.
О Г-н де Шон, заказав портрет своей жены в образе Вене-
ры, никак не мог решить, в каком же виде ему самому пози-
ровать для парного портрета. Он поверил свои сомнения мад-
муазель Кино, и та посоветовала: <Велите изобразить себя
Вулканом >.
О У врача Бувара был на лице шрам в форме буквы <С>,
который сильно обезображивал его. Дидро любил повторять,
что Бувар обязан этим уродством своей неловкости: взявшись
за косу Смерти, он стукнулся о косовище.
О Проезжая через Триест и по обычаю своему сохраняя
инкогнито, император остановился в гостинице. На вопрос его,
не найдется ли удобной комнаты, ему ответили, что свободны
лишь две чердачные каморки, - последний хороший номер
занял недавно приехавший немецкий епископ. Император
распорядился подать ужин, но и тут оказалось, что остались
- 265 -
лишь яйца да овощи: вся птица пошла на стол прелату и его
свите. Тогда император велел спросить епископа, не пригласит
ли тот его, как иностранца, разделить с ним трапезу. Епископ
ответил отказом. Императору пришлось ужинать с одним из
епископских капелланов, для которого не нашлось места за
общим столом. Он спросил священника, зачем они едут в Рим.
<Его преосвященство намерен исхлопотать себе бенефиций, при-
носящий пятьдесят тысяч гульденов дохода, благо император
еще не знает, что этот бенефиций освободился>, - ответил ка-
пеллан и переменил разговор. Вечером император написал
два письма: одно - кардиналу-датарию, другое - своему
послу, и попросил нового знакомца по приезде в Рим передать
их по адресу. Капеллан сдержал слово и, к великому своему
изумлению, получил от кардинала-датария жалованную гра-
моту на вышеназванный бенефиций. Он сообщил об этом сво-
ему епископу, и тот немедленно уехал восвояси. Капеллан же
задержался в Риме и позднее рассказал прелату, что история с
бенефицием явилась следствием писем, адресованных импер-
скому послу и кардиналу-датарию тем самым иностранцем, с
которым его преосвященство не пожелал поделиться ужином
в Триесте: иностранец оказался императором!
О Граф де и маркиз де спросили меня, усматриваю
ли я какое-либо различие в их житейских правилах. <Разли-
чие действительно есть, - ответил я: - один из вас готов лишь
облизывать уполовник, а второй способен еще и проглотить его>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
рабкаюсь.
О Как-то раз регент обещал позаботиться о молодом Аруз,
то есть подыскать ему должность и сделать из него важную
персону. Вскоре после этого юный поэт попался регенту на
глаза, когда тот в сопровождении всех четырех статс-секрета-
рей шел с заседания кабинета. Заметив его, регент сказал:
<Я в? забыл о тебе, Аруэ, - ты будешь ведать департаментом
придворных шутов>. - <Что вы, монсеньор! - ответил
Аруэ. - Там у меня нашлось бы чересчур много соперников.
Четверых я уже вижу>. Регент чуть не лопнул со смеху.
О Когда маршал Рбшелье после взятия Маона явился ко
двору, первые, вернее, единственные слова, сказанные ему Лю-
довиком XV, были таковы: <Знаете, маршал, а ведь бедняга
Лансматт умер>. Лансматтом звали старого камер-лакея.
О Когда <Журналь де Пари> напечатал чрезвычайно глу-
пое письмо г-на Вланшара о воздухоплавании, кто-то заме-
тил: <Господину Бланшару уже незачем подниматься в воз-
дух - он и без того воспарил>.
О Монтазе"", епископ Отенский, а затем архиепископ Ли-
онский, был не только священник, но и отменно ловкий царе-
дворец. Доказательство тому - хитрость, на которую он однаж-
ды пустился. Зная за собой грешки, могущие легко погубить
его в глазах театинца Буайе, епископа города Мирпуа, он
сам написал на себя анонимное письмо, полное клеветниче-
ских и явно нелепых измышлений. Послание это он адресо-
вал епископу Нарбоннскому. Тот имел с ним объяснение, и
Монтазе намекнул ему на коварство своих тайных недругов.
Когда же последние действительно прибегли к анонимным
письмам, где была изложена доподлинная правда, Буайе решил
пренебречь ими: обманутый первым письмом, он счел за бла-
го не доверять и остальным.
О Людовик XV заказал свой портрет Латуру и во время
сеансов часто разговаривал с художвиком. Ободренный тем,
что король доволен его работой, живописец, естественно, осме-
лел и однажды позволил себе сказать: <А ведь ваши адмира-
лы не в ладах с морем, государь>. - <Вот как? - сухо ото-
звался король. - Зато с ним в ладах мой Берне >.
О Герцогиня де Шон, жившая в разводе с мужем, находит-
ся при смерти. Ей докладывают:
- Вас пришли соборовать.
- Еще минутку!
- Вас желает видеть герцог де Шон.
- Он здесь?
-Да.
- Пусть обождет. Впустите его вместе со святыми дарами.
О Как-то раз, когда я гулял в обществе одного своего дру-
га, с ним раскланялась довольно подозрительная личность. Я
спросил, кто это такой. Мой друг ответил, что это человек, со-
вершающий ради отечества то, на что не решился бы даже
Брут. Я попросил собеседника низвести свою высокую мысль
до уровня моего убогого разума и узнал, что его знакомец -
полицейский шпион.
О Г-н Лемьер, сам того не подозревая, отменно сострил,
когда сказал, что между его <Малабарской вдовой> в поста-
новке 1770 года и той же трагедией в постановке 1781 года
такая же разница, как между вязанкой и возом дров. В самом
деле, успех этой пьесе после ее возобновления принес именно
костер на сцене, устроенный гораздо более эффектно, нежели в
первый раз.
О Некий философ, решив начать уединенную жизнь, при-
слал мне письмо, дышащее рассудительностью и добродете-
лью. Кончалось оно такими словами: <Прощайте, друг мой! Не
старайтесь подавить в себе интересы, связующие людей с об-
ществом, но непременно развивайте в себе чувства, которые
отдаляли бы вас от него>.
- 264 -
О Дидро, и в шестьдесят два года остававшийся любите-
лем женщин, сказал однажды кому-то из друзей: <Я то и дело
твержу себе: "Ах, старый дурак, старый юбочник! Когда же ты
перестанешь подвергать себя риску получить позорный отказ
или дать осечку и осрамиться?">.
О Г-н де К распространялся о преимуществах английского
образа правления в собрании, где присутствовало несколько
епископов и аббатов. Один из них, аббат де Сегеран, возразил
ему: <Сударь, то немногое, что я знаю об этой стране, отнюдь не
пробуждает у меня желания поселиться в ней. Уверен, что мне
там было бы очень плохо>. - <Именно потому эта страна и
хороша, господин аббат>, - в простоте душевной ответил де К.
О Несколько французских офицеров посетили Берлин, и
один из них явился на прием к королю в партикулярном
платье и белых чулках. Король, подойдя к нему, осведомился,
как его зовут.
- Маркиз де Бокур.
- Какого полка?
- Шампанского.
- А, того самого, где плюют на дисциплину!..
И король заговорил с остальными офицерами, на которых
были мундиры и ботфорты.
О Г-н де Шон, заказав портрет своей жены в образе Вене-
ры, никак не мог решить, в каком же виде ему самому пози-
ровать для парного портрета. Он поверил свои сомнения мад-
муазель Кино, и та посоветовала: <Велите изобразить себя
Вулканом >.
О У врача Бувара был на лице шрам в форме буквы <С>,
который сильно обезображивал его. Дидро любил повторять,
что Бувар обязан этим уродством своей неловкости: взявшись
за косу Смерти, он стукнулся о косовище.
О Проезжая через Триест и по обычаю своему сохраняя
инкогнито, император остановился в гостинице. На вопрос его,
не найдется ли удобной комнаты, ему ответили, что свободны
лишь две чердачные каморки, - последний хороший номер
занял недавно приехавший немецкий епископ. Император
распорядился подать ужин, но и тут оказалось, что остались
- 265 -
лишь яйца да овощи: вся птица пошла на стол прелату и его
свите. Тогда император велел спросить епископа, не пригласит
ли тот его, как иностранца, разделить с ним трапезу. Епископ
ответил отказом. Императору пришлось ужинать с одним из
епископских капелланов, для которого не нашлось места за
общим столом. Он спросил священника, зачем они едут в Рим.
<Его преосвященство намерен исхлопотать себе бенефиций, при-
носящий пятьдесят тысяч гульденов дохода, благо император
еще не знает, что этот бенефиций освободился>, - ответил ка-
пеллан и переменил разговор. Вечером император написал
два письма: одно - кардиналу-датарию, другое - своему
послу, и попросил нового знакомца по приезде в Рим передать
их по адресу. Капеллан сдержал слово и, к великому своему
изумлению, получил от кардинала-датария жалованную гра-
моту на вышеназванный бенефиций. Он сообщил об этом сво-
ему епископу, и тот немедленно уехал восвояси. Капеллан же
задержался в Риме и позднее рассказал прелату, что история с
бенефицием явилась следствием писем, адресованных импер-
скому послу и кардиналу-датарию тем самым иностранцем, с
которым его преосвященство не пожелал поделиться ужином
в Триесте: иностранец оказался императором!
О Граф де и маркиз де спросили меня, усматриваю
ли я какое-либо различие в их житейских правилах. <Разли-
чие действительно есть, - ответил я: - один из вас готов лишь
облизывать уполовник, а второй способен еще и проглотить его>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110