Это наблюдение нетрудно применить к любой из стра-
стей. Например, человек, подавивший в себе вожделение, про-
являет к женщинам равнодушие, всегда им ненавистное, и
они немедленно утрачивают всякий интерес к нему. Вероятно,
по той же причине никто не станет помогать философу выдви-
нуться: он чужд всему, чем живет общество, и люди, видя, что
почти ничем не могут способствовать его счастью, оставляют
его в покое.
О Философу, который дружен с вельможей (если, конечно,
в мире найдется вельможа, терпящий подле себя философа),
опасно выказывать свое бескорыстие: его тут же поймают на
слове. Вынужденный скрывать истинные свои чувства, он ста-
новится, так сказать, лицемером из самолюбия.
Глава IV. О любви к уединению и чувстве
собственного достоинства
О Философ смотрит на положение человека в светском
обществе как кочевники-татары на города: для него это тюрь-
ма, тесное пространство, где мысль сжата, сосредоточена на од-
ном предмете, где душа и разум лишены широты и способно-
сти к развитию. Если человек занимает в свете высокое поло-
жение, камера у него попросторнее и побогаче обставлена; если
низкое, у него уже не камера, а карцер. Свободен лишь человек
без всякого положения, но и то при условии, что он живет в
довольстве или, на худой конец, не нуждается в себе подобных.
О Даже самый скромный человек, если он беден, но не лю-
бит, чтобы с ним обходились свысока, вынужден держать себя
в свете с известной твердостью и самоуверенностью. В этом
случае надменность должна стать щитом скромности.
О Слабость характера, отсутствие самобытных мыслей, сло-
вом любой недостаток, который препятствует нам довольство-
ваться своим собственным обществом, - вот что спасает
многих из нас от мизантропии.
О В уединении мы счастливей, чем в обществе. И не пото-
му ли, что наедине с собой мы думаем о предметах неодушев-
ленных, а среди людей - о людях?
О Грош цена была бы мыслям человека, пусть даже по-
средственного, но разумного и живущего уединенно, если бы
они не были значительнее того, что говорится и делается в
свете.
О Кто упрямо не желает изменять разуму, совести или хотя
бы щепетильности в угоду нелепым и бесчестным условно-
стям, которые тяготеют над обществом, кто не сгибается даже
там, где согнуться выгодно, тот в конце концов остается один,
без друга и опоры, если не считать некое бестелесное существо,
именуемое добродетелью и отнюдь не препятствующее нам
умирать с голоду.
О Не следует избегать общения с теми, кто не способен оце-
- 165 -
нить нас по достоинству: такое стремление свидетельствовало
бы о чрезмерном и болевненном самолюбии. Однако свою част-
ную жизнь следует проводить только с теми, кто знает нам ис-
тинную цену. Самолюбие такого рода не осудит даже философ.
О О людях, живущих уединенно, порою говорят: <Они не
любят общества>. Во многих случаях это все равно, что ска-
зать о ком-нибудь: <Он не любит гулять> - на том лишь
основании, что человек не склонен бродить ночью по разбой-
ничьим вертепам.
О Не думаю, чтобы у человека безупречно прямодушного
и взыскательного достало сил ужиться с кем бы то ни было.
<Ужиться>, в моем понимании, значит не только общаться с
ближним без применения кулаков, но и обоюдно стремиться к
общению, находить в нем удовольствие, любить друг друга.
О Беда тому, кто умен, но не наделен при этом сильным
характером. Если уж вы взяли в руки фонарь Диогена, вам
необходима и его клюка.
О Больше всего врагов наживает себе в свет человек, кото-
рый прямодушен, горд, щепетилен и предпочитает принимать
всех за то, что они есть, а не за то, чем они никогда не были.
О В большинстве случаев светское общество ожесточает
человека; тот же, кто не способен ожесточиться, вынужден при-
учать себя к напускной бесчувственности, иначе его непремен-
но будут обманывать и мужчины и женщины. Даже краткое
пребывание в свете оставляет в порядочном человеке горький
и печальный осадок; оно хорошо лишь тем, что после него
уединение кажется особенно приятным.
О Светская чернь почти всегда мыслит подло и низко. Ей
по сердцу только мерзости и непотребства; поэтому она готова
усматривать их в любом поступке, в любых словах, которые
становятся ей известны. Как, например, толкует она дружбу,
пусть даже самого бескорыстного свойства, между вельможей
и талантливым человеком, между сановником и частным
лицом? В первом случае - как отношения между патроном
и клиентом; во втором - как плутовство и соглядатайство. В
великодушии, проявленном при обстоятельствах самых воз-
- 166 -
вышенных и волнующих, она чаще всего видит лишь ловкий
ход, с помощью которого у простака выманивали деньги. Сто-
ит порядочной женщине и достойному любви мужчине слу-
чайно выдать связующее их и подчас глубоко трогательное
чувство, как толпа объявляет любовников развратницей и рас-
путником, и все потому, что суждения ее предвзяты, - она
наблюдала слишком много случаев, где ее презрение и порица-
ние были вполне заслужены. Из этого рассуждения следует, что
честным людям лучше всего держаться подальше от толпы.
О Природа не говорит мне: <Будь беден> - и уж подав-
но: <Будь богат>, но она взывает: <Будь независим!>.
О Философ - это человек, который знает цену каждому;
стоит ли удивляться, что его суждения не нравятся никому?
О Светский человек, баловень счастья и даже любимец сла-
вы - словом, всякий, кто дружен с фортуной, как бы идет по
прямой, ведущей к неизвестному пределу. Философ, дружный
лишь с собственной мудростью, движется по окружности, неиз-
менно возвращающей его к самому себе. Этот путь - как у
Горация:.
0 He следует удивляться любви ЗК.-Ж. Руссо к уедине-
нию: такие натуры, подобно орлам, обречены жить одиноко и
вдали от себе подобных; но, как это происходит и с орлами,
одиночество придает широту их взгляду и высоту полету.
О Человек бесхарактерный - это не человек, а неодушев-
ленный предмет.
О Мы недаром восхищаемся ответом Медеи <Я1>: кто
не в силах сказать то же самое при любой житейской преврат-
ности, тот немногого стоит, вернее, не стоит ничего.
О По-настоящему мы знаем лишь тех, кого хорошо изу-
чили; людей же, достойных изучения, очень мало. Отсюда сле-
дует, что человеку подлинно выдающемуся не стоит, в общем,
стремиться к тому, чтобы его узнали. Он понимает, что оце-
нить его могут лишь немногие и что у каждого из этих немно-
<Как шар, и круглый, и гладкий> (лалг.).
- 167 -
гих есть свои пристрастия, самолюбие, расчеты, мешающие им
уделить его дарованиям столько внимания, сколько они за-
служивают. Что же касается избитых и банальных похвал, в
которых не отказывают таланту, когда его, наконец, замечают,
то в них он не найдет ничего для себя лестного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
стей. Например, человек, подавивший в себе вожделение, про-
являет к женщинам равнодушие, всегда им ненавистное, и
они немедленно утрачивают всякий интерес к нему. Вероятно,
по той же причине никто не станет помогать философу выдви-
нуться: он чужд всему, чем живет общество, и люди, видя, что
почти ничем не могут способствовать его счастью, оставляют
его в покое.
О Философу, который дружен с вельможей (если, конечно,
в мире найдется вельможа, терпящий подле себя философа),
опасно выказывать свое бескорыстие: его тут же поймают на
слове. Вынужденный скрывать истинные свои чувства, он ста-
новится, так сказать, лицемером из самолюбия.
Глава IV. О любви к уединению и чувстве
собственного достоинства
О Философ смотрит на положение человека в светском
обществе как кочевники-татары на города: для него это тюрь-
ма, тесное пространство, где мысль сжата, сосредоточена на од-
ном предмете, где душа и разум лишены широты и способно-
сти к развитию. Если человек занимает в свете высокое поло-
жение, камера у него попросторнее и побогаче обставлена; если
низкое, у него уже не камера, а карцер. Свободен лишь человек
без всякого положения, но и то при условии, что он живет в
довольстве или, на худой конец, не нуждается в себе подобных.
О Даже самый скромный человек, если он беден, но не лю-
бит, чтобы с ним обходились свысока, вынужден держать себя
в свете с известной твердостью и самоуверенностью. В этом
случае надменность должна стать щитом скромности.
О Слабость характера, отсутствие самобытных мыслей, сло-
вом любой недостаток, который препятствует нам довольство-
ваться своим собственным обществом, - вот что спасает
многих из нас от мизантропии.
О В уединении мы счастливей, чем в обществе. И не пото-
му ли, что наедине с собой мы думаем о предметах неодушев-
ленных, а среди людей - о людях?
О Грош цена была бы мыслям человека, пусть даже по-
средственного, но разумного и живущего уединенно, если бы
они не были значительнее того, что говорится и делается в
свете.
О Кто упрямо не желает изменять разуму, совести или хотя
бы щепетильности в угоду нелепым и бесчестным условно-
стям, которые тяготеют над обществом, кто не сгибается даже
там, где согнуться выгодно, тот в конце концов остается один,
без друга и опоры, если не считать некое бестелесное существо,
именуемое добродетелью и отнюдь не препятствующее нам
умирать с голоду.
О Не следует избегать общения с теми, кто не способен оце-
- 165 -
нить нас по достоинству: такое стремление свидетельствовало
бы о чрезмерном и болевненном самолюбии. Однако свою част-
ную жизнь следует проводить только с теми, кто знает нам ис-
тинную цену. Самолюбие такого рода не осудит даже философ.
О О людях, живущих уединенно, порою говорят: <Они не
любят общества>. Во многих случаях это все равно, что ска-
зать о ком-нибудь: <Он не любит гулять> - на том лишь
основании, что человек не склонен бродить ночью по разбой-
ничьим вертепам.
О Не думаю, чтобы у человека безупречно прямодушного
и взыскательного достало сил ужиться с кем бы то ни было.
<Ужиться>, в моем понимании, значит не только общаться с
ближним без применения кулаков, но и обоюдно стремиться к
общению, находить в нем удовольствие, любить друг друга.
О Беда тому, кто умен, но не наделен при этом сильным
характером. Если уж вы взяли в руки фонарь Диогена, вам
необходима и его клюка.
О Больше всего врагов наживает себе в свет человек, кото-
рый прямодушен, горд, щепетилен и предпочитает принимать
всех за то, что они есть, а не за то, чем они никогда не были.
О В большинстве случаев светское общество ожесточает
человека; тот же, кто не способен ожесточиться, вынужден при-
учать себя к напускной бесчувственности, иначе его непремен-
но будут обманывать и мужчины и женщины. Даже краткое
пребывание в свете оставляет в порядочном человеке горький
и печальный осадок; оно хорошо лишь тем, что после него
уединение кажется особенно приятным.
О Светская чернь почти всегда мыслит подло и низко. Ей
по сердцу только мерзости и непотребства; поэтому она готова
усматривать их в любом поступке, в любых словах, которые
становятся ей известны. Как, например, толкует она дружбу,
пусть даже самого бескорыстного свойства, между вельможей
и талантливым человеком, между сановником и частным
лицом? В первом случае - как отношения между патроном
и клиентом; во втором - как плутовство и соглядатайство. В
великодушии, проявленном при обстоятельствах самых воз-
- 166 -
вышенных и волнующих, она чаще всего видит лишь ловкий
ход, с помощью которого у простака выманивали деньги. Сто-
ит порядочной женщине и достойному любви мужчине слу-
чайно выдать связующее их и подчас глубоко трогательное
чувство, как толпа объявляет любовников развратницей и рас-
путником, и все потому, что суждения ее предвзяты, - она
наблюдала слишком много случаев, где ее презрение и порица-
ние были вполне заслужены. Из этого рассуждения следует, что
честным людям лучше всего держаться подальше от толпы.
О Природа не говорит мне: <Будь беден> - и уж подав-
но: <Будь богат>, но она взывает: <Будь независим!>.
О Философ - это человек, который знает цену каждому;
стоит ли удивляться, что его суждения не нравятся никому?
О Светский человек, баловень счастья и даже любимец сла-
вы - словом, всякий, кто дружен с фортуной, как бы идет по
прямой, ведущей к неизвестному пределу. Философ, дружный
лишь с собственной мудростью, движется по окружности, неиз-
менно возвращающей его к самому себе. Этот путь - как у
Горация:
0 He следует удивляться любви ЗК.-Ж. Руссо к уедине-
нию: такие натуры, подобно орлам, обречены жить одиноко и
вдали от себе подобных; но, как это происходит и с орлами,
одиночество придает широту их взгляду и высоту полету.
О Человек бесхарактерный - это не человек, а неодушев-
ленный предмет.
О Мы недаром восхищаемся ответом Медеи <Я1>: кто
не в силах сказать то же самое при любой житейской преврат-
ности, тот немногого стоит, вернее, не стоит ничего.
О По-настоящему мы знаем лишь тех, кого хорошо изу-
чили; людей же, достойных изучения, очень мало. Отсюда сле-
дует, что человеку подлинно выдающемуся не стоит, в общем,
стремиться к тому, чтобы его узнали. Он понимает, что оце-
нить его могут лишь немногие и что у каждого из этих немно-
<Как шар, и круглый, и гладкий> (лалг.).
- 167 -
гих есть свои пристрастия, самолюбие, расчеты, мешающие им
уделить его дарованиям столько внимания, сколько они за-
служивают. Что же касается избитых и банальных похвал, в
которых не отказывают таланту, когда его, наконец, замечают,
то в них он не найдет ничего для себя лестного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110