Оно принадлежало ей, и только ей. Непонятно было,
каково назначение людей, - она никогда не ела их плоть, не пила их кровь,
не укрывалась их шкурами. Может быть, они являлись для нее чем-то вроде
домашних животных или просто удовлетворяли ее собирательский инстинкт?
Или, скорее, ее натуре свойственно определенное чувство собственничества?
Они принадлежали ей, и ведение их дел - ее главная и всепоглощающая
забота.
Непонятно было также, что отличало людей Заза от остальных липких и
сладких неметаллических предметов, но она каким-то образом понимала это; и
отмеченных, одомашненных ею людей она защищала всеми средствами от
нападений мерзких негодяев любого рода, особенно того же - человеческого.
Теперь она проснулась, готовая дохнуть огнем на своих недругов, но
обнаружила обман. Здесь, в Арсенале, врагов не было. Каждая человеческая
особь в поле ее зрения являлась законной собственностью - это она знала
инстинктивно. Особенно один, неприметно одетый человек, - восторженное
выражение лица и огромный рост придавали ему особую ценность. А еще ценным
имуществом было бледное лысеющее существо, чьи магические умственные
манипуляции пробудили ее от долгого сна. Этот и в самом деле был настолько
ценен, что кто-то позаботился о том, чтобы приковать его к ней.
Подобные хлопоты и заботы похвальны, но определенно нелепы, потому
что характер Заза требовал прежде всего стимуляции битвой, без которой ей
становилось скучно. Ей требовались опасность, смерть и триумф. А больше
всего она жаждала почувствовать вкус пламени в каждой из своих глоток,
когда блестящие сопла врезаются в толпу, вызывая жуткие вопли и пахнет
восхитительным ароматом поджариваемой плоти. Да, это то, что ей нужно, и
как можно скорее.
Заза беспокойно зашевелилась, и из двух ее рылец закапали слизистые
ядовитые испарения...
Улуар Валёр, тщетно пытаясь нащупать сознание Кокотты, чувствовал
себя потерянным в чужом мире. Его взыскующий интеллект прорвался сквозь
темные пустые пространства телепатической зоны, ни разу не встретив ни
малейшего проблеска чувствительности. Можно было предположить, что эти
уровни необитаемы, или заключить, что личность Кокотты безвозвратно
утеряна и она на самом деле мертва. Но сведения, содержавшиеся в
бесчисленных томах, расставленных по стенам библиотеки в Боженильской
общине, свидетельствовали об обратном. Где-то в глубине, погребенная и
забытая, личность Кокотты все же существовала. Такое не могло исчезнуть
совсем, пока сам механизм оставался в целости и сохранности. И если Улуар
не мог распознать ее сущности, то только потому, что этот механизм был ему
совершенно неизвестен.
Однообразные дни тянулись и гасли на границе его сознания. Нану и
Заза уже вернулись к жизни, но Улуар об этом не знал. Все его существо
было сосредоточено на одном - на пустоте. И искал он в пустоте. Он
трудился, спотыкался, бросался Опрометью в разных направлениях, чтобы
встретить все ту же пустоту. Ему было мучительно, томительно и
беспредельно одиноко, хотя он, маг-отшельник, привык к одиночеству. Его
душу, потерянную и озябшую, охватило уныние. Какая-нибудь умственная
встряска вывела бы его из транса, вернула к действительности, теперь такой
бесконечно желанной, несмотря на все ее ужасы и предательства, о которых
он не забывал. Но Улуар держался с упорством, подавляя это искушение.
Он боролся целую вечность, но так ничего и не нашел. Ледяные
пространства продолжались в бесконечность, но он был не в состоянии
обшарить их все, одно за другим - он знал, что не может этого сделать. И
тогда его почти затопило отчаяние, и он мысленно вознес мольбу, похожую на
молитву.
Молитва была услышана.
...Чувствительница Кокотта наконец проснулась. Она была в сознании.
Жизнь, цивилизация, весь мир и все, из чего он состоял, - словом, все, что
жило само по себе долгие века ее сна, появилось вновь. Вселенная снова
существовала.
Кокотта не была мстительной. Она не таила обиды на человеческие
существа, не выполнявшие свой долг и не поклонявшиеся ей, - на тех, из-за
небрежения которых она так долго пребывала в спячке. Они навлекли духовную
порчу на самих себя, что уже являлось достаточным наказанием, а кроме
того, они вообще ее не занимали. В любом случае, их уже не было на свете,
а она не станет утруждать себя их оживлением ради мести. Значение имело не
прошлое, а будущее - золотое время изобилия и радости для всех, время
святости и щедрых жертв, плодоносящих лоз и открытых сердец. Кокотта
вернулась в мир, и теперь должна начаться Эпоха Совершенства. Кокотта
требовательна, но щедра, она ревнива и взыскательна, но беспредельна в
своем величии. Если ее будут правильно кормить, она простит всех.
А питание ей было крайне необходимо. После столь долгого поста в ней
проснулся чудовищный аппетит. Пора разом покончить с этим голодом большим
славным куском плоти и жира с волокнами, кровью, костями и мозгом. Теперь
она будет вознаграждена за долгие годы безвестности, и когда ее
потребности будут удовлетворены, мир обновятся, возродясь в славе и вечном
блеске.
Кокотта была само добросердечие. Ей ничего не требовалось, кроме
покоя и радости, доброты и изобилия, почтительности, обожания и еды. Когда
голод утолен, ее равновесие ничем нельзя поколебать, и, по-видимому, нет
оснований страшиться каких-либо лишений - повсюду ее окружали тела, и
многие из них довольно упитанны. Крупнее всех был огромный, неприметно
одетый человек, смотревший на нее с обожанием, но Кокотта почему-то
понимала, что его нельзя есть сразу. Пока такой приверженец может быть
использован иначе. Так же необходимо ей то тощее созданьице, чьи молитвы
пробудили ее. Если он сумел это сделать, его вера велика, и он достоин
права служить ей.
Она - это власть, это слава, вечная, неизменная, единственная
реальность. И она очень голодна.
В знак готовности принять вознесенные жертвы Кокотта распахнула
настежь свои свинцовые двери...
Когда переплетенные и разветвляющиеся стержни и провода, венчавшие
напоминающий гроб силуэт Кокотты, начали гудеть и вибрировать, Бирс Валёр
почувствовал, что дыхание его учащается. Когда внезапным светом засияли
стеклянные диски с расходящимися лучами, у него отвисла челюсть, а
маленькие глазки полезли на лоб. А когда наконец с грохотом распахнулись
массивные двери, Бирс буквально пал на колени, преисполненный благоговения
и невыразимой радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
каково назначение людей, - она никогда не ела их плоть, не пила их кровь,
не укрывалась их шкурами. Может быть, они являлись для нее чем-то вроде
домашних животных или просто удовлетворяли ее собирательский инстинкт?
Или, скорее, ее натуре свойственно определенное чувство собственничества?
Они принадлежали ей, и ведение их дел - ее главная и всепоглощающая
забота.
Непонятно было также, что отличало людей Заза от остальных липких и
сладких неметаллических предметов, но она каким-то образом понимала это; и
отмеченных, одомашненных ею людей она защищала всеми средствами от
нападений мерзких негодяев любого рода, особенно того же - человеческого.
Теперь она проснулась, готовая дохнуть огнем на своих недругов, но
обнаружила обман. Здесь, в Арсенале, врагов не было. Каждая человеческая
особь в поле ее зрения являлась законной собственностью - это она знала
инстинктивно. Особенно один, неприметно одетый человек, - восторженное
выражение лица и огромный рост придавали ему особую ценность. А еще ценным
имуществом было бледное лысеющее существо, чьи магические умственные
манипуляции пробудили ее от долгого сна. Этот и в самом деле был настолько
ценен, что кто-то позаботился о том, чтобы приковать его к ней.
Подобные хлопоты и заботы похвальны, но определенно нелепы, потому
что характер Заза требовал прежде всего стимуляции битвой, без которой ей
становилось скучно. Ей требовались опасность, смерть и триумф. А больше
всего она жаждала почувствовать вкус пламени в каждой из своих глоток,
когда блестящие сопла врезаются в толпу, вызывая жуткие вопли и пахнет
восхитительным ароматом поджариваемой плоти. Да, это то, что ей нужно, и
как можно скорее.
Заза беспокойно зашевелилась, и из двух ее рылец закапали слизистые
ядовитые испарения...
Улуар Валёр, тщетно пытаясь нащупать сознание Кокотты, чувствовал
себя потерянным в чужом мире. Его взыскующий интеллект прорвался сквозь
темные пустые пространства телепатической зоны, ни разу не встретив ни
малейшего проблеска чувствительности. Можно было предположить, что эти
уровни необитаемы, или заключить, что личность Кокотты безвозвратно
утеряна и она на самом деле мертва. Но сведения, содержавшиеся в
бесчисленных томах, расставленных по стенам библиотеки в Боженильской
общине, свидетельствовали об обратном. Где-то в глубине, погребенная и
забытая, личность Кокотты все же существовала. Такое не могло исчезнуть
совсем, пока сам механизм оставался в целости и сохранности. И если Улуар
не мог распознать ее сущности, то только потому, что этот механизм был ему
совершенно неизвестен.
Однообразные дни тянулись и гасли на границе его сознания. Нану и
Заза уже вернулись к жизни, но Улуар об этом не знал. Все его существо
было сосредоточено на одном - на пустоте. И искал он в пустоте. Он
трудился, спотыкался, бросался Опрометью в разных направлениях, чтобы
встретить все ту же пустоту. Ему было мучительно, томительно и
беспредельно одиноко, хотя он, маг-отшельник, привык к одиночеству. Его
душу, потерянную и озябшую, охватило уныние. Какая-нибудь умственная
встряска вывела бы его из транса, вернула к действительности, теперь такой
бесконечно желанной, несмотря на все ее ужасы и предательства, о которых
он не забывал. Но Улуар держался с упорством, подавляя это искушение.
Он боролся целую вечность, но так ничего и не нашел. Ледяные
пространства продолжались в бесконечность, но он был не в состоянии
обшарить их все, одно за другим - он знал, что не может этого сделать. И
тогда его почти затопило отчаяние, и он мысленно вознес мольбу, похожую на
молитву.
Молитва была услышана.
...Чувствительница Кокотта наконец проснулась. Она была в сознании.
Жизнь, цивилизация, весь мир и все, из чего он состоял, - словом, все, что
жило само по себе долгие века ее сна, появилось вновь. Вселенная снова
существовала.
Кокотта не была мстительной. Она не таила обиды на человеческие
существа, не выполнявшие свой долг и не поклонявшиеся ей, - на тех, из-за
небрежения которых она так долго пребывала в спячке. Они навлекли духовную
порчу на самих себя, что уже являлось достаточным наказанием, а кроме
того, они вообще ее не занимали. В любом случае, их уже не было на свете,
а она не станет утруждать себя их оживлением ради мести. Значение имело не
прошлое, а будущее - золотое время изобилия и радости для всех, время
святости и щедрых жертв, плодоносящих лоз и открытых сердец. Кокотта
вернулась в мир, и теперь должна начаться Эпоха Совершенства. Кокотта
требовательна, но щедра, она ревнива и взыскательна, но беспредельна в
своем величии. Если ее будут правильно кормить, она простит всех.
А питание ей было крайне необходимо. После столь долгого поста в ней
проснулся чудовищный аппетит. Пора разом покончить с этим голодом большим
славным куском плоти и жира с волокнами, кровью, костями и мозгом. Теперь
она будет вознаграждена за долгие годы безвестности, и когда ее
потребности будут удовлетворены, мир обновятся, возродясь в славе и вечном
блеске.
Кокотта была само добросердечие. Ей ничего не требовалось, кроме
покоя и радости, доброты и изобилия, почтительности, обожания и еды. Когда
голод утолен, ее равновесие ничем нельзя поколебать, и, по-видимому, нет
оснований страшиться каких-либо лишений - повсюду ее окружали тела, и
многие из них довольно упитанны. Крупнее всех был огромный, неприметно
одетый человек, смотревший на нее с обожанием, но Кокотта почему-то
понимала, что его нельзя есть сразу. Пока такой приверженец может быть
использован иначе. Так же необходимо ей то тощее созданьице, чьи молитвы
пробудили ее. Если он сумел это сделать, его вера велика, и он достоин
права служить ей.
Она - это власть, это слава, вечная, неизменная, единственная
реальность. И она очень голодна.
В знак готовности принять вознесенные жертвы Кокотта распахнула
настежь свои свинцовые двери...
Когда переплетенные и разветвляющиеся стержни и провода, венчавшие
напоминающий гроб силуэт Кокотты, начали гудеть и вибрировать, Бирс Валёр
почувствовал, что дыхание его учащается. Когда внезапным светом засияли
стеклянные диски с расходящимися лучами, у него отвисла челюсть, а
маленькие глазки полезли на лоб. А когда наконец с грохотом распахнулись
массивные двери, Бирс буквально пал на колени, преисполненный благоговения
и невыразимой радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238