Возница ни о чем не подозревает, а поэтому не боится, так что в его мыслях
не будет ничего криминального. По-моему, план хороший. Но, выбравшись из
столицы, мы не сможем путешествовать дилижансом без подорожной и
паспортов, иначе нас арестуют на первой же заставе.
- Совершенно справедливо, но мы обзаведемся поддельными бумагами. Это
займет не более суток - у меня на примете есть отменный мастер по этой
части.
- Что ж... тогда, похоже, план может осуществиться. Однако почему до
сих пор Возвышенные не бежали из Шеррина таким способом?
- Вы в этом уверены?
- Ага! - Об этом она не подумала.
- Остается последний вопрос - вы согласны рискнуть? Никто вас не
принуждает, поймите. Если угодно, оставайтесь здесь, тут вам ничто вроде
бы не грозит, а я один отправлюсь в Фабек и постараюсь как-нибудь все
уладить. Пожалуй, лучше нам так и сделать. Это будет безопаснее.
Элистэ задумалась. Сперва ее подмывало отказаться. Долгие месяцы ее
самой заветной мечтой было выбраться из Шеррина. За городскими стенами
открывался путь к спокойной и устроенной жизни, и мысль об этом
поддерживала ее в минуты самого черного отчаяния. Но вот появилась
возможность к бегству, и все оказалось не так, как она себе представляла.
Более того, бегство из Шеррина теперь виделось началом новых опасностей и
невзгод. Чего бы проще и естественней - ответить отказом и остаться в этом
теплом и надежном убежище? Дреф уедет ненадолго. Без ее помощи ему ни за
что не добраться до дядюшки Кинца, он возвратится к ней, и жизнь пойдет
своим чередом. Если, конечно, у Дрефа все обойдется. Шорви Нирьен
погибнет, Уисс Валёр укрепит свою власть, но какое это имеет значение?
Вероятно, никакого. Да, но что будет с Дрефом? Что прочтет она в его
глазах? Их взгляд станет другим, а ведь это зависит и от нее. Странно,
Дреф такой самоуверенный, и тем не менее это правда: в ее власти зажечь
или притушить блеск в его глазах.
О, если бы он мог успокоиться, тихо и безмятежно жить в Шеррине! Так
было бы лучше для него самого, и для дядюшки Кинца, и для нее, Элистэ. Но
он никогда не успокоится, ни сейчас, ни потом: Дреф верен себе.
- Хорошо, я согласна. Вылазка обещает быть занимательной, - сказала
она как бы помимо собственной воли и была отчасти вознаграждена взглядом,
который он на нее бросил.
С этой минуты события стали развиваться с головокружительной
быстротой. Сразу после разговора Дреф куда-то ушел - уладить то да се, как
туманно объяснил он. В ожидании новостей Элистэ прождала его сколько
смогла - почти до рассвета, тронувшего румянцем небосклон на востоке. Тут
веки ее налились свинцом, она сдалась и отправилась в кровать.
Пробудившись через некоторое время, Элистэ обнаружила, что Дреф безмятежно
спит в своем кабинете. Ей очень хотелось его растолкать, но она взяла себя
в руки и дала ему отоспаться. Он очнулся около двух. Как выяснилось, ее
долготерпение не оценили и не вознаградили. Дреф торопливо проглотил
краюху хлеба со вчерашним супом, который даже не стал разогревать, и снова
куда-то исчез, ничего не объяснив и не взяв ее с собой, несмотря на ее
настойчивые требования.
И опять Элистэ осталась одна, снедаемая любопытством. День тянулся
мучительно долго. Дреф вернулся только к ночи. Элистэ буквально кипела от
бешенства. Она встретила Дрефа ледяным молчанием, даже не взглянув в его
сторону. А он словно и не обратил внимания на ее раздражение. В отличном
настроении он уселся за стол, положил себе еды и налил вина. За ужином
Дреф рассказал ей, чем занимался днем - в основном добывал фальшивые
подорожные и паспорт для Элистэ. Человек, подделывающий документы для
нирьенистов, недавно отбыл на свидание с Прекрасной Дамой. Необходимо было
срочно найти другого, не менее надежного, и поиски отняли у Дрефа много
времени. Но, судя по всему, он преуспел и в доказательство кинул на колени
Элистэ бумажный пакет.
Документы выглядели безупречно - при всех положенных печатях и
подписях, по всей форме и даже со слегка потрепанными уголками. Элистэ с
восхищением изучала их. Отныне она превращалась в Ивиэн Сузоль, жену Муажа
Сузоля, восемнадцати лет, проживающую в Грамманте. Неизвестный мастер
предусмотрел все. Нет, это Дреф предусмотрел, как всегда. Устыдившись, что
так раскапризничалась, Элистэ заставила себя улыбнуться.
- Как я вижу, тучи рассеиваются, - непринужденно заметил Дреф. -
Прекрасно. Мне бы не хотелось, чтобы вы пускались в путь в дурном
расположении духа.
- В путь?
- Да. Мы отбываем. - Он извлек карманные часы. - Через четыре часа. У
вас хватит времени упаковать небольшой саквояж, если захотите его
прихватить.
- Через четыре часа!
- Вот именно. Какой смысл оттягивать?
- Но... так сразу. Я не думала... я не готова.
- Какие еще приготовления вам нужны?
- Дреф, есть вещи, которых вы просто не понимаете.
Но по его довольной улыбке она догадалась, что он прекрасно все
понимает.
Часы пролетели, как минуты. Не успела она опомниться, как Дреф уже
свел ее вниз и они вышли в тупик Слепого Кармана, где тут же поймали
фиакр. Забираясь в карету, Элистэ бросила последний взгляд на пансион,
где, как она начинала понимать, прошли счастливейшие дни ее жизни. Она
подумала, что, может, уже не вернется сюда. При всей осторожности Дрефа
они не были застрахованы от случайностей. Какая-нибудь непредвиденная
помеха, неудачное стечение обстоятельств у Северных ворот - и не видать ей
больше тупика Слепого Кармана. Через несколько часов они с Дрефом могут
очнуться в "Гробнице". А чтобы этого избежать, стоит всего лишь отпустить
фиакр, возвратиться в дом, подняться к себе...
Дверца кареты захлопнулась. Фиакр тронулся, и пансион остался позади.
На Элистэ нахлынуло чувство беспомощности, свободного падения - как в тот
раз, когда она представила, будто бросается с Винкулийского моста. Что ж,
она сделала выбор. Назад пути нет.
Они проехали Крысиный квартал - Элистэ этого даже не заметила, - и
покатили по Университетской улице, миновали Университетскую площадь.
Свободную Башню (бывшую Королевскую) и до омерзения пропагандистскую
скульптурную группу "Десять мыслителей", воздвигнутую на месте снесенного
ансамбля "Десять монархов". Затем фиакр свернул на одну из примыкающих к
площади многочисленных кривых улочек и остановился у какого-то безликого
перекрестка. Они вышли. Дреф расплатился и увлек свою спутницу в
безымянный переулок, к облупившемуся дому, над дверями которого
красовалась расписанная от руки вывеска "Зук и компания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238