Он нахмурился.
Как Элистэ и ожидала, напоминание о столице всколыхнуло неприятные
впечатления о его недавнем пребывании там, во время которого маркиза так
часто заставляли чувствовать себя неотесанным провинциалом. Он панически
боялся выглядеть смешным в глазах равных себе, хотя никогда бы в этом не
признался. Может, он и в самом деле уронил свое достоинство, может, он
принимает случившееся близко к сердцу - во всяком случае, еще не поздно
восстановить поруганную честь.
- Никто и не носится, - холодно ответил он. - Но все же я не могу
этого так оставить. Сеньор должен исполнять и обязанности судьи тоже.
- Ну хорошо, - Элистэ слегка поправила поля своей шляпы, - парень
наказан. А жара, между тем, становится все сильнее, зрелище - все более
непривлекательным, и мне здесь ужасно неудобно. Я хочу немедленно
вернуться к себе.
- Наказан? Ну нет, - возразил маркиз. - Легкие побои не искупают
столь чудовищного преступления. Наказание будет продолжено, но не сейчас.
Время позднее, мы устали, а преступник все равно ничего не чувствует. Я
прикажу держать его под присмотром до утра. А когда он очнется и будет
готов воспринять наказание, то получит его сполна.
Тщательно скрывая страх, Элистэ смотрела, как маркиз поманил пальцем
дворецкого. Тот немедленно подошел, получил указания, отдаваемые
вполголоса, и тут же передал их Борло сын-Бюни и его подручным. Те подняли
Дрефа с земли, отволокли в конюшню, а тело Зена сын-Сюбо поместили в
ледник. Его светлость вернулся в фаэтон, вытер кровь с лица и взял
поводья. Движения маркиза были размеренными и спокойными, но распухший и
воспалившийся нос, лицо, покрытое пятнами, и горящие, налитые кровью глаза
противоречили его напускному спокойствию.
- Получит наказание сполна? - переспросила Элистэ.
- Именно. - Его светлость намеренно повысил голос, чтобы услышали
серфы. - Язык, оскорбивший сеньора, будет отрезан. Рука, поднявшаяся на
своего хозяина, будет отрублена. Вот и все, ни больше ни меньше. Это будет
совершенно справедливо.
Онемев, Элистэ смотрела на отца. Серфы также безмолвствовали. К
счастью, маркиз во Дерриваль и не ожидал никакого ответа. Встряхнув
поводья, он свистнул лошади, и фаэтон покатил к замку. Элистэ, не
удержавшись, бросила взгляд через плечо и тут же пожалела об этом.
Последнее, что она увидела, было лицо Стелли дочь-Цино - лицо, застывшее
от боли и ненависти.
3
После экзекуции Зена сын-Сюбо, неожиданно превратившейся в смертную
казнь, Элистэ вернулась в свою комнату и, заперев дверь, погрузилась в
тоску и печаль. Бесконечно долго она ходила взад-вперед, от стены к стене,
пытаясь угнаться за лихорадочной работой мысли.
Тем временем на смену жаркому вечеру пришла такая же душная ночь. В
доме зажглись лампы и свечи, а в беззвездном небе взошла полускрытая
облаками оранжевая луна. Время шло, мозг Элистэ сосредоточенно работал, и
постепенно настроение ее изменилось. Первоначальное отчаяние уступило
место мрачной решимости - она неожиданно осознала, что положение Дрефа
сын-Цино не так уж безнадежно. Ведь маркиз во Дерриваль не всемогущ, его
воле можно и воспрепятствовать. Быть может, Дрефу еще удастся избежать
кары, равнозначной гибели. Нужно лишь, чтобы осужденному кто-то помог.
Сделать это будет непросто, одной Элистэ такая задача не под силу, но есть
человек, который может спасти Дрефа. К этому человеку необходимо
отправиться немедленно, если удастся незаметно выбраться из замка.
Мысли Элистэ приняли теперь иное направление. Ее одиночество было
ненадолго прервано появлением слуги, принесшем на подносе холодный ужин. С
тех пор прошло уже несколько часов, но еда так и осталась нетронутой.
Перед мысленным взором Элистэ с ужасающей отчетливостью проносились
картины предстоящих Дрефу мук, и думать о еде было невозможно. Однако ей
пришло в голову, что запертый в конюшне юноша, не подозревающий об
уготованной ему участи, наверняка нуждается в пище. Если к нему вернулось
сознание, то, конечно же, он страдает от голода и жажды Элистэ перестала
метаться по комнате, подошла к столу и сняла с подноса крышку. Там лежали
холодное мясо, сыр, фрукты, печенье и свежее масло. Рядом с блюдом стоял
графин с холодным мятным чаем. Вино оказалось бы более кстати, но Дреф
будет рад и такому напитку. Элистэ не сомневалась, что ее план удастся, -
она хорошо все продумала. На это ушло несколько часов, и теперь, глубокой
ночью, когда все в доме уснули, настало время действовать.
Учащенно дыша, девушка подошла к огромному старинному шкафу,
распахнула дверцу и, порывшись внутри, извлекла на свет пыльный сундучок.
Проведя рукой по дну шкафа, она обнаружила и ключ. Открыть сундучок будет
непросто - за четыре года, если не больше, замок наверняка покрылся
ржавчиной. Однако упорство и натиск победили: ключ нехотя повернулся, и
крышка заскрипела на ржавых петлях. Внутри лежали тайные сокровища Элистэ
- одежда и снаряжение, которыми она когда-то пользовалась. Все оказалось в
целости и сохранности; она давно забыла об этих вещах, но сразу же узнала
каждую из них. Это была память о былой девчонке-сорванце. В последние годы
Элистэ со стыдом вспоминала прошлое, ей и в голову не приходило заглянуть
в сундучок. Однако она почему-то не выбросила весь этот хлам, и сейчас,
при виде потаенных сокровищ детства, ощутила знакомый трепет. В ней
пробудились старые воспоминания, и прошлое внезапно оказалось совсем
рядом.
Элистэ недолго любовалась своим богатством. Встрепенувшись, она
выпрямилась и стала быстро раздеваться. Сначала она сняла легкое газовое
платье, потом пышные нижние юбки, скинула башмачки козлиной кожи, затем
чулки и подвязки. Кольца и браслет последовали за одеждой. С туго
затянутым корсетом пришлось повозиться, но в конце концов девушка
вырвалась из его тисков, и грудная клетка ощутила благословенную свободу.
Оставшись в одной короткой рубашке, она нагнулась, вынула из сундучка
знакомый наряд и с быстротой, доказывавшей, что старый опыт не забылся,
надела льняную рубаху, удобные штаны, вязаные носки и крепкие башмаки на
плоской подошве. Когда-то, еще своевольным подростком, она купила все эти
вещи у бродячих торговцев на ярмарке. Башмаки и теперь оказались впору -
очевидно, тесные остроносые туфли, которые Элистэ носила в последние годы,
не давали ступням слишком вырасти. Она прошлась по комнате, сама не
осознавая, что улыбается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
Как Элистэ и ожидала, напоминание о столице всколыхнуло неприятные
впечатления о его недавнем пребывании там, во время которого маркиза так
часто заставляли чувствовать себя неотесанным провинциалом. Он панически
боялся выглядеть смешным в глазах равных себе, хотя никогда бы в этом не
признался. Может, он и в самом деле уронил свое достоинство, может, он
принимает случившееся близко к сердцу - во всяком случае, еще не поздно
восстановить поруганную честь.
- Никто и не носится, - холодно ответил он. - Но все же я не могу
этого так оставить. Сеньор должен исполнять и обязанности судьи тоже.
- Ну хорошо, - Элистэ слегка поправила поля своей шляпы, - парень
наказан. А жара, между тем, становится все сильнее, зрелище - все более
непривлекательным, и мне здесь ужасно неудобно. Я хочу немедленно
вернуться к себе.
- Наказан? Ну нет, - возразил маркиз. - Легкие побои не искупают
столь чудовищного преступления. Наказание будет продолжено, но не сейчас.
Время позднее, мы устали, а преступник все равно ничего не чувствует. Я
прикажу держать его под присмотром до утра. А когда он очнется и будет
готов воспринять наказание, то получит его сполна.
Тщательно скрывая страх, Элистэ смотрела, как маркиз поманил пальцем
дворецкого. Тот немедленно подошел, получил указания, отдаваемые
вполголоса, и тут же передал их Борло сын-Бюни и его подручным. Те подняли
Дрефа с земли, отволокли в конюшню, а тело Зена сын-Сюбо поместили в
ледник. Его светлость вернулся в фаэтон, вытер кровь с лица и взял
поводья. Движения маркиза были размеренными и спокойными, но распухший и
воспалившийся нос, лицо, покрытое пятнами, и горящие, налитые кровью глаза
противоречили его напускному спокойствию.
- Получит наказание сполна? - переспросила Элистэ.
- Именно. - Его светлость намеренно повысил голос, чтобы услышали
серфы. - Язык, оскорбивший сеньора, будет отрезан. Рука, поднявшаяся на
своего хозяина, будет отрублена. Вот и все, ни больше ни меньше. Это будет
совершенно справедливо.
Онемев, Элистэ смотрела на отца. Серфы также безмолвствовали. К
счастью, маркиз во Дерриваль и не ожидал никакого ответа. Встряхнув
поводья, он свистнул лошади, и фаэтон покатил к замку. Элистэ, не
удержавшись, бросила взгляд через плечо и тут же пожалела об этом.
Последнее, что она увидела, было лицо Стелли дочь-Цино - лицо, застывшее
от боли и ненависти.
3
После экзекуции Зена сын-Сюбо, неожиданно превратившейся в смертную
казнь, Элистэ вернулась в свою комнату и, заперев дверь, погрузилась в
тоску и печаль. Бесконечно долго она ходила взад-вперед, от стены к стене,
пытаясь угнаться за лихорадочной работой мысли.
Тем временем на смену жаркому вечеру пришла такая же душная ночь. В
доме зажглись лампы и свечи, а в беззвездном небе взошла полускрытая
облаками оранжевая луна. Время шло, мозг Элистэ сосредоточенно работал, и
постепенно настроение ее изменилось. Первоначальное отчаяние уступило
место мрачной решимости - она неожиданно осознала, что положение Дрефа
сын-Цино не так уж безнадежно. Ведь маркиз во Дерриваль не всемогущ, его
воле можно и воспрепятствовать. Быть может, Дрефу еще удастся избежать
кары, равнозначной гибели. Нужно лишь, чтобы осужденному кто-то помог.
Сделать это будет непросто, одной Элистэ такая задача не под силу, но есть
человек, который может спасти Дрефа. К этому человеку необходимо
отправиться немедленно, если удастся незаметно выбраться из замка.
Мысли Элистэ приняли теперь иное направление. Ее одиночество было
ненадолго прервано появлением слуги, принесшем на подносе холодный ужин. С
тех пор прошло уже несколько часов, но еда так и осталась нетронутой.
Перед мысленным взором Элистэ с ужасающей отчетливостью проносились
картины предстоящих Дрефу мук, и думать о еде было невозможно. Однако ей
пришло в голову, что запертый в конюшне юноша, не подозревающий об
уготованной ему участи, наверняка нуждается в пище. Если к нему вернулось
сознание, то, конечно же, он страдает от голода и жажды Элистэ перестала
метаться по комнате, подошла к столу и сняла с подноса крышку. Там лежали
холодное мясо, сыр, фрукты, печенье и свежее масло. Рядом с блюдом стоял
графин с холодным мятным чаем. Вино оказалось бы более кстати, но Дреф
будет рад и такому напитку. Элистэ не сомневалась, что ее план удастся, -
она хорошо все продумала. На это ушло несколько часов, и теперь, глубокой
ночью, когда все в доме уснули, настало время действовать.
Учащенно дыша, девушка подошла к огромному старинному шкафу,
распахнула дверцу и, порывшись внутри, извлекла на свет пыльный сундучок.
Проведя рукой по дну шкафа, она обнаружила и ключ. Открыть сундучок будет
непросто - за четыре года, если не больше, замок наверняка покрылся
ржавчиной. Однако упорство и натиск победили: ключ нехотя повернулся, и
крышка заскрипела на ржавых петлях. Внутри лежали тайные сокровища Элистэ
- одежда и снаряжение, которыми она когда-то пользовалась. Все оказалось в
целости и сохранности; она давно забыла об этих вещах, но сразу же узнала
каждую из них. Это была память о былой девчонке-сорванце. В последние годы
Элистэ со стыдом вспоминала прошлое, ей и в голову не приходило заглянуть
в сундучок. Однако она почему-то не выбросила весь этот хлам, и сейчас,
при виде потаенных сокровищ детства, ощутила знакомый трепет. В ней
пробудились старые воспоминания, и прошлое внезапно оказалось совсем
рядом.
Элистэ недолго любовалась своим богатством. Встрепенувшись, она
выпрямилась и стала быстро раздеваться. Сначала она сняла легкое газовое
платье, потом пышные нижние юбки, скинула башмачки козлиной кожи, затем
чулки и подвязки. Кольца и браслет последовали за одеждой. С туго
затянутым корсетом пришлось повозиться, но в конце концов девушка
вырвалась из его тисков, и грудная клетка ощутила благословенную свободу.
Оставшись в одной короткой рубашке, она нагнулась, вынула из сундучка
знакомый наряд и с быстротой, доказывавшей, что старый опыт не забылся,
надела льняную рубаху, удобные штаны, вязаные носки и крепкие башмаки на
плоской подошве. Когда-то, еще своевольным подростком, она купила все эти
вещи у бродячих торговцев на ярмарке. Башмаки и теперь оказались впору -
очевидно, тесные остроносые туфли, которые Элистэ носила в последние годы,
не давали ступням слишком вырасти. Она прошлась по комнате, сама не
осознавая, что улыбается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238