В ушах до сих пор звучала визгливая брань
попрошайки. Ее угрозы - тогда они казались пустым звуком - постепенно
обрели под собой почву. "Братство до тебя доберется... Лишай своих в обиду
не даст..." Карга хотела сказать, что Нищее братство, хорошо
организованная лига шерринских нищих, отомстит за ущерб, причиненный лицу,
которое в нем состоит. Но в конце концов Карга первой накинулась на нее,
Элистэ только защищалась. С тех пор она не нарушила ни одного их закона,
никому не перебежала дороги. Она чуяла, что нищие вот уже несколько дней
внимательно приглядываются к ней, но никакого вреда от них пока не было.
Может, этот Лишай, что бы он собою ни представлял, сочтет ее безобидной и
оставит в покое?
Вскоре, однако, Элистэ пришлось убедиться, что это не так.
Вечер только начинался, становилось холодно, но Элистэ это почти не
пугало. У нее выдался удачный денек, она "роскошно" поужинала -
пропитанный жиром хлеб и целая миска капустной похлебки, к тому же
остались еще деньги, чтобы оплатить место на нарах в "Радушии и тепле у
Воника". Ночлежка Воника, где начисто отсутствовали обещанные в названии
блага, все же предпочтительней улицы, и Элистэ была рада провести ночь под
тряпьем и крышей над головой. Погруженная в свои мысли, она не заметила ни
блеска глаз, пристально следящих за ней, ни перебегающих в тени
преследователей. Она ни о чем не подозревала и уж меньше всего ожидала,
что сзади ее вдруг обхватит чья-то рука. Не успела девушка и пикнуть, как
ей зажали ладонью рот, оторвали от земли и поволокли в темный переулок.
Нападение произошло на сравнительно оживленной улице Водокачки, но либо
осталось незамеченным, либо никто не захотел вмешиваться.
Все ясно - ее, конечно, изнасилуют и убьют. И то и другое не
редкость, но чтобы это выпало именно ей - в такое она никогда не верила.
Сколько времени пробродила она по самым гнусным трущобам - и ничего такого
с ней не случалось; видно, теперь удача отвернулась от нее.
Элистэ сопротивлялась изо всех сил - лягалась, изворачивалась, лупила
кулаками, но оказалась бессильна против железной хватки. В переулке было
темно, однако она понята, что нападающих двое: здоровенные мужики в
лохмотьях, от них исходила крепкая застоялая вонь профессиональных нищих.
Тут же ей на голову набросили мешок, крепко затянули завязки на шее. Она
перестала видеть и начала задыхаться. Грязная мешковина липла к лицу, в
ноздри лезла мучная пыль. Ей сжали руки с обеих сторон, подхватили и
быстро потащили какими-то кривыми закоулками со множеством поворотов,
Сперва она молчала, но затем, упершись, набрала в легкие пыльного воздуха
и закричала. Невидимые пальцы мгновенно засунули складку мешка в ее
разинутый рот. Элистэ подавилась, задохнулась, начала вырываться.
- Тихо, не то руку сломаю, - приказал грубый голос, и резкая боль в
запястье подтвердила, что это не пустая угроза.
Сопротивляться не имело смысла. Она покорилась, и ее потащили дальше,
по каким-то аллеям, закоулкам, все время сворачивая в разные стороны, так
что она вконец запуталась. Элистэ не могла понять, почему они идут так
долго. Нет чтобы сделать то, что хотят, и разом со всем покончить. Похоже,
она попала к ним в лапы отнюдь не случайно; значит, дела обстоят еще хуже.
На глаза у нее навернулись слезы, но Элистэ взяла себя в руки: эти скоты
не узнают, как она их боится. В лохмотьях, грязи и нищете она все равно
оставалась Возвышенной.
Они поднялись на крыльцо и через ворчливо скрипнувшую дверь вошли в
какой-то дом. Какой именно, она не могла догадаться, ибо ощущения ей
ничего не подсказывали. Вверх по застланной ковром лестнице. Ступенька,
вторая, еще одни двери, затем ее втолкнули внутрь, отпустили и сняли
мешок. Элистэ огляделась. От удивления у нее перехватило дыхание, на миг
она даже забыла про страх.
Воздух в помещении был теплый и очень влажный, а сама комната тонула
в полумраке: свет давала только кучка углей в камине. Но Элистэ научилась
видеть в темноте и сразу узнала характерный стиль городского дома из тех,
что украшали проспект Парабо. Судя по тому, как быстро ее сюда доставили,
она все еще находилась в Восьмом округе, средоточии шерринских трущоб.
Однако комната, где она сейчас стояла, выглядела типичной библиотекой
Возвышенного кавалера - чистая, с роскошными коврами и портьерами,
отделанным мрамором камином, она была обставлена мебелью красного дерева;
в камине угли, по стенам - книжные шкафы; залах кожи смешивался с резким
ароматом каких-то лекарств. Но центральное место, где обычно возвышалось
бюро с письменными принадлежностями, занимала огромная медная ванна,
имевшая форму башмака с квадратным носом и высоким задником, а в ней по
грудь в воде сидел человек. То был мужчина неопределенного возраста, с
белыми волосами и совершенно гладким лицом, такой тучный, что его плоть
свисала валиками и складками через края ванны. Кожа у него была
примечательная: нежная и снежно-белая, как чистое сало, но усеянная
сероватыми пятнами со средней величины монету, которые по виду и цвету
напоминали плесень. Во многих местах эти пятна полопались, обнажив
сочащиеся сукровицей язвочки. Поперек ванны лежала доска, а на ней
колокольчик и открытая книга, которую увлечение читал сидящий в ванне
альбинос. Он не оторвался от книги даже тогда, когда в комнату втолкнули
Элистэ; необычайно острое зрение, судя по всему, позволяло ему обходиться
почти без света. Наконец он заложил страницу, не спеша отодвинул книгу и
взглянул на вошедших. Глаза у него были неестественно прозрачные и
розовые, почти красные, а ресницы - белесые, еле заметные. Мужчина подал
знак, и похитители вышли, прикрыв за собой дверь. Затем он принялся долго
и внимательно разглядывать Элистэ. Она ответила ему таким же пристальным
взглядом, и тень улыбки тронула его губы.
- Так вот она какая, наша маленькая грызунья, - сказал он наконец. -
Подойди ближе.
Он выловил из воды губку и осторожно прижал к открытой язвочке на
бледном плече. Темный ручеек побежал вниз по телу; в полумраке казалось,
что это кровь. Запах лекарств усилился.
Элистэ постаралась не выказать отвращения. Точно так же она скрыла и
удивление, услышав его голос - красивый, глубокий, мелодичный, отнюдь не
соответствующий внешности. Еще поразительней было то, что его произношение
и интонации напомнили людей ее круга. Он говорил, как Возвышенный. Подняв
голову, она приблизилась к ванне на несколько шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
попрошайки. Ее угрозы - тогда они казались пустым звуком - постепенно
обрели под собой почву. "Братство до тебя доберется... Лишай своих в обиду
не даст..." Карга хотела сказать, что Нищее братство, хорошо
организованная лига шерринских нищих, отомстит за ущерб, причиненный лицу,
которое в нем состоит. Но в конце концов Карга первой накинулась на нее,
Элистэ только защищалась. С тех пор она не нарушила ни одного их закона,
никому не перебежала дороги. Она чуяла, что нищие вот уже несколько дней
внимательно приглядываются к ней, но никакого вреда от них пока не было.
Может, этот Лишай, что бы он собою ни представлял, сочтет ее безобидной и
оставит в покое?
Вскоре, однако, Элистэ пришлось убедиться, что это не так.
Вечер только начинался, становилось холодно, но Элистэ это почти не
пугало. У нее выдался удачный денек, она "роскошно" поужинала -
пропитанный жиром хлеб и целая миска капустной похлебки, к тому же
остались еще деньги, чтобы оплатить место на нарах в "Радушии и тепле у
Воника". Ночлежка Воника, где начисто отсутствовали обещанные в названии
блага, все же предпочтительней улицы, и Элистэ была рада провести ночь под
тряпьем и крышей над головой. Погруженная в свои мысли, она не заметила ни
блеска глаз, пристально следящих за ней, ни перебегающих в тени
преследователей. Она ни о чем не подозревала и уж меньше всего ожидала,
что сзади ее вдруг обхватит чья-то рука. Не успела девушка и пикнуть, как
ей зажали ладонью рот, оторвали от земли и поволокли в темный переулок.
Нападение произошло на сравнительно оживленной улице Водокачки, но либо
осталось незамеченным, либо никто не захотел вмешиваться.
Все ясно - ее, конечно, изнасилуют и убьют. И то и другое не
редкость, но чтобы это выпало именно ей - в такое она никогда не верила.
Сколько времени пробродила она по самым гнусным трущобам - и ничего такого
с ней не случалось; видно, теперь удача отвернулась от нее.
Элистэ сопротивлялась изо всех сил - лягалась, изворачивалась, лупила
кулаками, но оказалась бессильна против железной хватки. В переулке было
темно, однако она понята, что нападающих двое: здоровенные мужики в
лохмотьях, от них исходила крепкая застоялая вонь профессиональных нищих.
Тут же ей на голову набросили мешок, крепко затянули завязки на шее. Она
перестала видеть и начала задыхаться. Грязная мешковина липла к лицу, в
ноздри лезла мучная пыль. Ей сжали руки с обеих сторон, подхватили и
быстро потащили какими-то кривыми закоулками со множеством поворотов,
Сперва она молчала, но затем, упершись, набрала в легкие пыльного воздуха
и закричала. Невидимые пальцы мгновенно засунули складку мешка в ее
разинутый рот. Элистэ подавилась, задохнулась, начала вырываться.
- Тихо, не то руку сломаю, - приказал грубый голос, и резкая боль в
запястье подтвердила, что это не пустая угроза.
Сопротивляться не имело смысла. Она покорилась, и ее потащили дальше,
по каким-то аллеям, закоулкам, все время сворачивая в разные стороны, так
что она вконец запуталась. Элистэ не могла понять, почему они идут так
долго. Нет чтобы сделать то, что хотят, и разом со всем покончить. Похоже,
она попала к ним в лапы отнюдь не случайно; значит, дела обстоят еще хуже.
На глаза у нее навернулись слезы, но Элистэ взяла себя в руки: эти скоты
не узнают, как она их боится. В лохмотьях, грязи и нищете она все равно
оставалась Возвышенной.
Они поднялись на крыльцо и через ворчливо скрипнувшую дверь вошли в
какой-то дом. Какой именно, она не могла догадаться, ибо ощущения ей
ничего не подсказывали. Вверх по застланной ковром лестнице. Ступенька,
вторая, еще одни двери, затем ее втолкнули внутрь, отпустили и сняли
мешок. Элистэ огляделась. От удивления у нее перехватило дыхание, на миг
она даже забыла про страх.
Воздух в помещении был теплый и очень влажный, а сама комната тонула
в полумраке: свет давала только кучка углей в камине. Но Элистэ научилась
видеть в темноте и сразу узнала характерный стиль городского дома из тех,
что украшали проспект Парабо. Судя по тому, как быстро ее сюда доставили,
она все еще находилась в Восьмом округе, средоточии шерринских трущоб.
Однако комната, где она сейчас стояла, выглядела типичной библиотекой
Возвышенного кавалера - чистая, с роскошными коврами и портьерами,
отделанным мрамором камином, она была обставлена мебелью красного дерева;
в камине угли, по стенам - книжные шкафы; залах кожи смешивался с резким
ароматом каких-то лекарств. Но центральное место, где обычно возвышалось
бюро с письменными принадлежностями, занимала огромная медная ванна,
имевшая форму башмака с квадратным носом и высоким задником, а в ней по
грудь в воде сидел человек. То был мужчина неопределенного возраста, с
белыми волосами и совершенно гладким лицом, такой тучный, что его плоть
свисала валиками и складками через края ванны. Кожа у него была
примечательная: нежная и снежно-белая, как чистое сало, но усеянная
сероватыми пятнами со средней величины монету, которые по виду и цвету
напоминали плесень. Во многих местах эти пятна полопались, обнажив
сочащиеся сукровицей язвочки. Поперек ванны лежала доска, а на ней
колокольчик и открытая книга, которую увлечение читал сидящий в ванне
альбинос. Он не оторвался от книги даже тогда, когда в комнату втолкнули
Элистэ; необычайно острое зрение, судя по всему, позволяло ему обходиться
почти без света. Наконец он заложил страницу, не спеша отодвинул книгу и
взглянул на вошедших. Глаза у него были неестественно прозрачные и
розовые, почти красные, а ресницы - белесые, еле заметные. Мужчина подал
знак, и похитители вышли, прикрыв за собой дверь. Затем он принялся долго
и внимательно разглядывать Элистэ. Она ответила ему таким же пристальным
взглядом, и тень улыбки тронула его губы.
- Так вот она какая, наша маленькая грызунья, - сказал он наконец. -
Подойди ближе.
Он выловил из воды губку и осторожно прижал к открытой язвочке на
бледном плече. Темный ручеек побежал вниз по телу; в полумраке казалось,
что это кровь. Запах лекарств усилился.
Элистэ постаралась не выказать отвращения. Точно так же она скрыла и
удивление, услышав его голос - красивый, глубокий, мелодичный, отнюдь не
соответствующий внешности. Еще поразительней было то, что его произношение
и интонации напомнили людей ее круга. Он говорил, как Возвышенный. Подняв
голову, она приблизилась к ванне на несколько шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238