он
задыхался.
Цераленн опустилась на колени, взяла его за руку и крепко сжала. В
углу валялся опрокинутый фонарь, продолжая гореть. В его неверном свете
Цераленн видела смертельную рану кавалера, различала его лицо с
заострившимися чертами и характерной синюшной бледностью. Она застыла над
ним, в глазах блестели слезы.
- Графиня? - с трудом прошептал он.
- Я здесь. Мерей.
- Я вас не вижу, в глазах все плывет.
- Это пройдет. Мы отнесем вас к хирургу. Организм у вас могучий,
через несколько недель вы будете на ногах.
- Мы никогда не лгали друг другу, не стоит начинать и сейчас.
- Не стоит.
- Где девушки?
- Убежали в подземный ход.
- Ступайте за ними.
- Через минуту. Нет нужды спешить, здесь нам ничто не грозит. Вы
спасли нас. Мерей, слышите? Вы всех нас спасли. - Пока она говорила,
наверху по половицам загрохотали шаги. Для Цераленн этот грохот был
оглушительней пушечной канонады, но кавалер ничего не услышал. У него
начались судороги, он едва не раздавил ей руку. Сверху обрушился сноп
яркого света. Положив ладонь ему на щеку, она осторожно и нежно отвернула
его лицо от лестницы.
- Вывезите девушек за границу, графиня. Будьте благоразумны хоть на
этот раз.
- Я в точности исполню ваш совет. - Гром сапог на верхней площадке. -
Мы проследуем в Стрелл, где присоединимся к тем многим, кто обязан вам
жизнью. Вы славно потрудились, кавалер. Благородно, поистине благородно.
От этих слов глаза его на миг вспыхнули. Он вздохнул, и жизнь
отлетела от него. Цераленн стояла на коленях у мертвого тела.
Четверо народогвардейцев спустились по лестнице. Они на миг замерли
при виде последствий побоища - пять трупов, море крови, едкая гарь пороха,
старуха, держащая за руку мертвеца и не обратившая на них внимания, - но
тут же быстро пришли в себя. Трое бросились в подземный ход, четвертый
остался охранять дверцу. Вскоре эхо донесло до него радостные крики
товарищей:
- Гляди - бонбошки! Бонбошки!
Самых юных и красивых девушек называли бонбошками Кокотты.
Ход был кривой, узкий, низкий и сырой. Первые несколько футов еще
можно было что-то разглядеть благодаря слабому свету, проникавшему из
подвала. Далее - тоннель непроглядного мрака, и никто не ведал, сколько он
тянется. Девушки остановились на границе тьмы, не зная, как быть -
вернуться или идти вперед. Наконец Элистэ, взяв на себя ответственность,
распорядилась продвигаться цепочкой вперед. Остальные с готовностью
повиновались, радуясь, что теперь у них есть старшая. Они осторожно пошли,
согнувшись под нависающим сводом: Элистэ первая, за ней Аврелия, одной
рукой цепляясь за плащ кузины, другой - за накидку Кэрт. Элистэ
по-прежнему несла саквояж с Принцем во Пухом, выставив вперед свободную
руку и, прежде чем шагнуть, всякий раз Пробовала землю ногой.
Они продвигались медленно, неуверенно, но все-таки продвигались.
Элистэ отклонилась вправо и облегченно вздохнула, ощутив под пальцами
грубую кладку стены тоннеля. Сквозь перчатку просочилась холодная сырость.
Теперь можно было прибавить шагу: в темноте легче идти, держась за стенку,
как-никак стена вселяет уверенность. Но где остальные - Цераленн, Мерей,
Байель? Куда они подевались?
"Немного отстали, - успокаивали она себя. - Сейчас они нас догонят.
Обязательно".
И действительно, сзади раздались шаги, блеснул луч света. Элистэ
обернулась и увидела преследователей - свору народогвардейцев. Тоннель
огласился радостным улюлюканьем. Беглянки рванулись вперед, но что они
могли - напуганные, растерянные, да еще в длинных юбках, которые путались
в ногах? Гвардейцы их быстро нагнали. Элистэ оцепенела, с ужасом осознав,
что ее и в самом деле схватили. Она инстинктивно влепила мерзавцу пощечину
- так в свое время она ударила бы дерзкого серфа, - и тот, быстро
среагировав, отвесил ей такую оплеуху, что она вскрикнула, скорее от
неожиданности, чем от боли.
- Вы арестованы, бонбошки, - без всякой злобы сказал один из
гвардейцев. - Пошли.
Обратный путь они проделали быстрым шагом, причем пленницы двигались
словно во сне. Сопротивляться в любом случае не имело смысла: детины, от
которых разило чесноком, были им не по силам. Гвардеец небрежно держал
Элистэ одной рукой, но его пальцы сошлись на ее предплечье в такой мертвой
хватке, что ее рука занемела. Они снова прошли через хитрую дверцу, теперь
переставшую быть тайной, и взорам девушек предстал усеянный окровавленными
телами подвал. Кавалер во Мерей, чьи зоркие глаза навечно закрылись; три
мертвых народогвардейца; юный Байель во Клариво с обезображенным лицом,
при виде которого глаза у Аврелии чуть не вылезли из орбит. Она прижала
руку ко рту, подавляя рвущийся крик.
Элистэ же первым делом ощутила не горе и не ужас, а тошноту. В животе
сделалось муторно, ее чуть не вырвало Хватая ртом воздух, она беззвучно
молилась о выдержке. Ей не хотелось опозорить ни себя самое, ни бабушку,
которая стояла, гордо выпрямившись, с сухими глазами. Тошнота отпустила.
Элистэ заметила, что страж Цераленн успел прибрать к рукам ее саквояж -
обычное дело для этих стервятников в человеческом обличье. Судя по
бесстрастному выражению лица гвардейца, он еще не понял, что стал
обладателем одной из крупнейших коллекций драгоценных камней во всем
Вонаре. Охранник Элистэ тут же последовал его примеру и вырвал саквояж из
рук своей пленницы. Ее окатило волной холодной ненависти, от боли застыло
лицо. Подобно бабушке, Элистэ выпрямилась, стараясь казаться безразличной.
Кто-то чуть дернул ее за рукав - испуганная и дрожащая Кэрт. Элистэ взяла
служанку за руку и крепко сжала. "Мужайся", - говорило это пожатие.
Народогвардейцы явно ликовали. Они потеряли троих товарищей, но зато
выследили знаменитого неуловимого во Мерея; обнаружили тайный ход, который
теперь закроют раз и навсегда, отрезав Возвышенным последний надежный путь
к бегству; убили второго изменника из Возвышенных и взяли в плен четырех
женщин, три из которых способны украсить собой любой кортеж обреченных.
Безусловно, большая удача, за которой наверняка последуют благодарности,
денежные вознаграждения, а то и продвижение в сержанты.
- Поглядеть, какая большая удача вышла из какой-то мелочи, -
наставительно заметил сержант, - всякому хороший урок! Вы только
подумайте, почему так случилось? Просто одной гниде посчастливилось
заприметить, как некий сопляк снует с письмами между кондитерской и другим
домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
задыхался.
Цераленн опустилась на колени, взяла его за руку и крепко сжала. В
углу валялся опрокинутый фонарь, продолжая гореть. В его неверном свете
Цераленн видела смертельную рану кавалера, различала его лицо с
заострившимися чертами и характерной синюшной бледностью. Она застыла над
ним, в глазах блестели слезы.
- Графиня? - с трудом прошептал он.
- Я здесь. Мерей.
- Я вас не вижу, в глазах все плывет.
- Это пройдет. Мы отнесем вас к хирургу. Организм у вас могучий,
через несколько недель вы будете на ногах.
- Мы никогда не лгали друг другу, не стоит начинать и сейчас.
- Не стоит.
- Где девушки?
- Убежали в подземный ход.
- Ступайте за ними.
- Через минуту. Нет нужды спешить, здесь нам ничто не грозит. Вы
спасли нас. Мерей, слышите? Вы всех нас спасли. - Пока она говорила,
наверху по половицам загрохотали шаги. Для Цераленн этот грохот был
оглушительней пушечной канонады, но кавалер ничего не услышал. У него
начались судороги, он едва не раздавил ей руку. Сверху обрушился сноп
яркого света. Положив ладонь ему на щеку, она осторожно и нежно отвернула
его лицо от лестницы.
- Вывезите девушек за границу, графиня. Будьте благоразумны хоть на
этот раз.
- Я в точности исполню ваш совет. - Гром сапог на верхней площадке. -
Мы проследуем в Стрелл, где присоединимся к тем многим, кто обязан вам
жизнью. Вы славно потрудились, кавалер. Благородно, поистине благородно.
От этих слов глаза его на миг вспыхнули. Он вздохнул, и жизнь
отлетела от него. Цераленн стояла на коленях у мертвого тела.
Четверо народогвардейцев спустились по лестнице. Они на миг замерли
при виде последствий побоища - пять трупов, море крови, едкая гарь пороха,
старуха, держащая за руку мертвеца и не обратившая на них внимания, - но
тут же быстро пришли в себя. Трое бросились в подземный ход, четвертый
остался охранять дверцу. Вскоре эхо донесло до него радостные крики
товарищей:
- Гляди - бонбошки! Бонбошки!
Самых юных и красивых девушек называли бонбошками Кокотты.
Ход был кривой, узкий, низкий и сырой. Первые несколько футов еще
можно было что-то разглядеть благодаря слабому свету, проникавшему из
подвала. Далее - тоннель непроглядного мрака, и никто не ведал, сколько он
тянется. Девушки остановились на границе тьмы, не зная, как быть -
вернуться или идти вперед. Наконец Элистэ, взяв на себя ответственность,
распорядилась продвигаться цепочкой вперед. Остальные с готовностью
повиновались, радуясь, что теперь у них есть старшая. Они осторожно пошли,
согнувшись под нависающим сводом: Элистэ первая, за ней Аврелия, одной
рукой цепляясь за плащ кузины, другой - за накидку Кэрт. Элистэ
по-прежнему несла саквояж с Принцем во Пухом, выставив вперед свободную
руку и, прежде чем шагнуть, всякий раз Пробовала землю ногой.
Они продвигались медленно, неуверенно, но все-таки продвигались.
Элистэ отклонилась вправо и облегченно вздохнула, ощутив под пальцами
грубую кладку стены тоннеля. Сквозь перчатку просочилась холодная сырость.
Теперь можно было прибавить шагу: в темноте легче идти, держась за стенку,
как-никак стена вселяет уверенность. Но где остальные - Цераленн, Мерей,
Байель? Куда они подевались?
"Немного отстали, - успокаивали она себя. - Сейчас они нас догонят.
Обязательно".
И действительно, сзади раздались шаги, блеснул луч света. Элистэ
обернулась и увидела преследователей - свору народогвардейцев. Тоннель
огласился радостным улюлюканьем. Беглянки рванулись вперед, но что они
могли - напуганные, растерянные, да еще в длинных юбках, которые путались
в ногах? Гвардейцы их быстро нагнали. Элистэ оцепенела, с ужасом осознав,
что ее и в самом деле схватили. Она инстинктивно влепила мерзавцу пощечину
- так в свое время она ударила бы дерзкого серфа, - и тот, быстро
среагировав, отвесил ей такую оплеуху, что она вскрикнула, скорее от
неожиданности, чем от боли.
- Вы арестованы, бонбошки, - без всякой злобы сказал один из
гвардейцев. - Пошли.
Обратный путь они проделали быстрым шагом, причем пленницы двигались
словно во сне. Сопротивляться в любом случае не имело смысла: детины, от
которых разило чесноком, были им не по силам. Гвардеец небрежно держал
Элистэ одной рукой, но его пальцы сошлись на ее предплечье в такой мертвой
хватке, что ее рука занемела. Они снова прошли через хитрую дверцу, теперь
переставшую быть тайной, и взорам девушек предстал усеянный окровавленными
телами подвал. Кавалер во Мерей, чьи зоркие глаза навечно закрылись; три
мертвых народогвардейца; юный Байель во Клариво с обезображенным лицом,
при виде которого глаза у Аврелии чуть не вылезли из орбит. Она прижала
руку ко рту, подавляя рвущийся крик.
Элистэ же первым делом ощутила не горе и не ужас, а тошноту. В животе
сделалось муторно, ее чуть не вырвало Хватая ртом воздух, она беззвучно
молилась о выдержке. Ей не хотелось опозорить ни себя самое, ни бабушку,
которая стояла, гордо выпрямившись, с сухими глазами. Тошнота отпустила.
Элистэ заметила, что страж Цераленн успел прибрать к рукам ее саквояж -
обычное дело для этих стервятников в человеческом обличье. Судя по
бесстрастному выражению лица гвардейца, он еще не понял, что стал
обладателем одной из крупнейших коллекций драгоценных камней во всем
Вонаре. Охранник Элистэ тут же последовал его примеру и вырвал саквояж из
рук своей пленницы. Ее окатило волной холодной ненависти, от боли застыло
лицо. Подобно бабушке, Элистэ выпрямилась, стараясь казаться безразличной.
Кто-то чуть дернул ее за рукав - испуганная и дрожащая Кэрт. Элистэ взяла
служанку за руку и крепко сжала. "Мужайся", - говорило это пожатие.
Народогвардейцы явно ликовали. Они потеряли троих товарищей, но зато
выследили знаменитого неуловимого во Мерея; обнаружили тайный ход, который
теперь закроют раз и навсегда, отрезав Возвышенным последний надежный путь
к бегству; убили второго изменника из Возвышенных и взяли в плен четырех
женщин, три из которых способны украсить собой любой кортеж обреченных.
Безусловно, большая удача, за которой наверняка последуют благодарности,
денежные вознаграждения, а то и продвижение в сержанты.
- Поглядеть, какая большая удача вышла из какой-то мелочи, -
наставительно заметил сержант, - всякому хороший урок! Вы только
подумайте, почему так случилось? Просто одной гниде посчастливилось
заприметить, как некий сопляк снует с письмами между кондитерской и другим
домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238