Чтобы прекратить эти нападки,
подружки и их собратья-мужчины запели комический гимн Кокотте на такой
заразительный мотив, что толпа вскоре присоединилась к хору.
Уисс Валёр снизошел до улыбки. Повернувшись к отцу, он заметил:
- Сегодня мне не нужна твоя помощь, чтобы понять их настроение.
Хорл не скрывал, что ему вовсе не хочется здесь находиться. Во всем
его облике сквозила удрученность. И в самом деле, слабый человек, он при
виде публичных казней переживал шок и дурноту. Но его помощь была
добровольной. Уисс не требовал присутствия отца, и старик был волен
пребывать в ином месте, если хотел. Но Хорл предпочитал наблюдать Кокотту
в действии, очевидно, рассматривая это зрелище как некое возмездие для
себя. И всегда потом вид у него был трагический и уязвленный. Несомненно,
с тайным упреком.
Знакомое раздражение захлестнуло Уисса.
- Они радостно возбуждены, даже горят энтузиазмом, ты согласен? -
настойчиво спросил он. - Ты согласен?
Хорл вздрогнул от этого резкого вопроса, как от удара.
- Возможно. Ты приложил немало усилий, чтобы пробудить в них самые
низменные стороны их натуры, - ответил он устало.
- Низменные? Я стремился взрастить в них патриотизм и, думаю,
небезуспешно.
- Да, ты немало потрудился. Несколько недель ты бомбардировал
население страны брошюрками и плакатами. Ты наставляешь Конгресс, вербуешь
экспроприационистов, завоевываешь расположение Авангарда и Вонарской
гвардии, собираешь вокруг себя преданных людей. Каждая написанная тобою
фраза, каждое произнесенное слово рассчитаны на то, чтобы раздуть тлеющую
классовую ненависть в жаркое пламя. Ты хорошо и честно потрудился, и об
успехе твоих начинаний свидетельствуют лица людей - там, внизу.
- Недурная речь, отец. Мелодраматическая, неточная, иррациональная -
в твоем обычном духе. Я, как всегда, высоко ценю твою преданность,
понимание и поддержку. - На этот раз Уиссу не стоило труда сохранить
кислую улыбку и самообладание. Как ни парадоксально, но эти предельно
точные замечания отца смягчили его раздражение, ибо подтверждали
существенную и радостную истину: шерринская толпа, как всегда, оказалась
его верным другом и покорным рабом.
Хорл тяжело вздохнул и отвернулся. Уисс проследил за его взглядом.
Там, внизу, отворилась дверь тюрьмы. Приговоренные и их тюремщики вышли во
двор. Толпа всколыхнулась, вздохнула и попробовала нажать на решетку
ворот. Послышалось шиканье, затем наступила тяжелая глубокая тишина.
Возвышенные, лишенные одежды, весьма напоминали своих слуг из
простонародья. И в самом деле, в них не было ничего такого, что отличало
бы их от простых смертных. Двенадцать человек - двое из титулованной знати
- дрожали, вероятно, от холодного осеннего воздуха, касавшегося их голых
тел, а вовсе не от страха. С неподвижными, лишенными выражения лицами они
держались прямо и, видимо, с отвагой. Как-никак Возвышенные.
Когда заключенные приблизились к Кокотте, она непонятным образом
распознала свою добычу. Крошечные молнии начали проскакивать между ее
рогами, и сильные вибрации предвкушения пробежали по внутренним шипам.
Даже Бирс Валёр, стоявший рядом и нашептывавший ласковые слова, в этот
момент не осмелился к ней прикоснуться.
На этот раз Главный смотритель "Гробницы" Эгюр не читал
обвинительного заключения: он охрип бы, прежде чем добрался до конца.
Поэтому он лишь сжато изложил вердикт и приговор Трибунала, а потом прочел
список имен и титулов пленников. После этого Бирс мог продолжать свои
беседы с Кокоттой.
Она обнаружила невероятный аппетит, проглотив все двенадцать тел в
течение получаса. Дружки и подружки, претендующие на особое проникновение
в ее суть, решительно утверждали, что их божество, как никогда, осталось
довольно своим изысканным пиршеством. Но Уиссу Валёру было ясно, что
Кокотта не различает Возвышенных и плебеев и заглатывает всех подряд с
равным удовольствием - весьма поучительное зрелище, раз и навсегда
разоблачившее миф о превосходстве Возвышенных. Только что увиденное
послужило наглядным доказательством их уязвимости. Сверкание,
свидетельствовавшее о кончине барона во Бен в'Або, последнего из
казненных, вызвало оглушительный рев толпы, а затем началось ликование -
столь победное и долгое, что его заметил даже Бирс Валёр, который сначала
с подозрением нахмурился, но потом пожал плечами и коротко кивнул в знак
одобрения.
Уисс Валёр, несмотря на погоду, чувствовал, как по его телу
разливается тепло. Отец рядом с ним издал горловой звук, словно его
тошнило, и отвернулся от окна. Уисс почти не обратил на это внимания, его
хорошее расположение духа не изменилось, и по весьма веским причинам.
Шерринская публика, которую он так тщательно в последнее время воспитывал,
повела себя, как медведь, танцующий по знаку хозяина. Энтузиазм народа
знаменовал его победу. Толпа поддерживала его, как всегда. Народный
Авангард был ему предан, Вонарская гвардия на его стороне. В ореоле
популярности, имея почти неограниченную власть и возможности, он мог
добиваться своих целей, не боясь оппозиции. А цели Уисса становились все
яснее день ото дня. Его путь был прямым и верным, предначертанным - в этом
он не сомневался - самой Судьбой.
С тех пор аресты и казни Возвышенных стали привычными. Аресты обычно
проводились по ночам, когда народогвардейцы без предупреждения врывались в
намеченные жилища. Их обитателей, включая слуг, запихивали в закрытые
кареты, все более приобретавшие дурную славу, и перевозили в "Гробницу"
под покровом темноты. С восходом солнца можно было увидеть еще одну
городскую резиденцию Возвышенных со свежевыведенным черным кругом и алым
ромбом внутри - эмблемой Комитета Народного Благоденствия и символом
конфискации по решению Конгресса. Ежедневный рацион Кокотты во дворе
"Гробницы" теперь обычно включал постоянную квоту Возвышенных, и публика
уже привыкла к виду обреченных владетелей. Требовалось нечто большее, чем
просто статус Возвышенных, чтобы взбодрить снижавшуюся восприимчивость
шерринцев. Первая публичная казнь женщины - некоей мадам Иру, особы
незначительной, но пособничавшей врагам государства, - вызвала повышенный
интерес и ее посетило множество горожан, жаждавших оценить телосложение
жертвы. За ней последовали другие женщины, и ощущение новизны вскоре тоже
притупилось. Его не возродила и первая казнь женщины из числа Возвышенных
- несчастной вдовствующей графини во Проск, известной заговорщицы против
Комитета Народного Благоденствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
подружки и их собратья-мужчины запели комический гимн Кокотте на такой
заразительный мотив, что толпа вскоре присоединилась к хору.
Уисс Валёр снизошел до улыбки. Повернувшись к отцу, он заметил:
- Сегодня мне не нужна твоя помощь, чтобы понять их настроение.
Хорл не скрывал, что ему вовсе не хочется здесь находиться. Во всем
его облике сквозила удрученность. И в самом деле, слабый человек, он при
виде публичных казней переживал шок и дурноту. Но его помощь была
добровольной. Уисс не требовал присутствия отца, и старик был волен
пребывать в ином месте, если хотел. Но Хорл предпочитал наблюдать Кокотту
в действии, очевидно, рассматривая это зрелище как некое возмездие для
себя. И всегда потом вид у него был трагический и уязвленный. Несомненно,
с тайным упреком.
Знакомое раздражение захлестнуло Уисса.
- Они радостно возбуждены, даже горят энтузиазмом, ты согласен? -
настойчиво спросил он. - Ты согласен?
Хорл вздрогнул от этого резкого вопроса, как от удара.
- Возможно. Ты приложил немало усилий, чтобы пробудить в них самые
низменные стороны их натуры, - ответил он устало.
- Низменные? Я стремился взрастить в них патриотизм и, думаю,
небезуспешно.
- Да, ты немало потрудился. Несколько недель ты бомбардировал
население страны брошюрками и плакатами. Ты наставляешь Конгресс, вербуешь
экспроприационистов, завоевываешь расположение Авангарда и Вонарской
гвардии, собираешь вокруг себя преданных людей. Каждая написанная тобою
фраза, каждое произнесенное слово рассчитаны на то, чтобы раздуть тлеющую
классовую ненависть в жаркое пламя. Ты хорошо и честно потрудился, и об
успехе твоих начинаний свидетельствуют лица людей - там, внизу.
- Недурная речь, отец. Мелодраматическая, неточная, иррациональная -
в твоем обычном духе. Я, как всегда, высоко ценю твою преданность,
понимание и поддержку. - На этот раз Уиссу не стоило труда сохранить
кислую улыбку и самообладание. Как ни парадоксально, но эти предельно
точные замечания отца смягчили его раздражение, ибо подтверждали
существенную и радостную истину: шерринская толпа, как всегда, оказалась
его верным другом и покорным рабом.
Хорл тяжело вздохнул и отвернулся. Уисс проследил за его взглядом.
Там, внизу, отворилась дверь тюрьмы. Приговоренные и их тюремщики вышли во
двор. Толпа всколыхнулась, вздохнула и попробовала нажать на решетку
ворот. Послышалось шиканье, затем наступила тяжелая глубокая тишина.
Возвышенные, лишенные одежды, весьма напоминали своих слуг из
простонародья. И в самом деле, в них не было ничего такого, что отличало
бы их от простых смертных. Двенадцать человек - двое из титулованной знати
- дрожали, вероятно, от холодного осеннего воздуха, касавшегося их голых
тел, а вовсе не от страха. С неподвижными, лишенными выражения лицами они
держались прямо и, видимо, с отвагой. Как-никак Возвышенные.
Когда заключенные приблизились к Кокотте, она непонятным образом
распознала свою добычу. Крошечные молнии начали проскакивать между ее
рогами, и сильные вибрации предвкушения пробежали по внутренним шипам.
Даже Бирс Валёр, стоявший рядом и нашептывавший ласковые слова, в этот
момент не осмелился к ней прикоснуться.
На этот раз Главный смотритель "Гробницы" Эгюр не читал
обвинительного заключения: он охрип бы, прежде чем добрался до конца.
Поэтому он лишь сжато изложил вердикт и приговор Трибунала, а потом прочел
список имен и титулов пленников. После этого Бирс мог продолжать свои
беседы с Кокоттой.
Она обнаружила невероятный аппетит, проглотив все двенадцать тел в
течение получаса. Дружки и подружки, претендующие на особое проникновение
в ее суть, решительно утверждали, что их божество, как никогда, осталось
довольно своим изысканным пиршеством. Но Уиссу Валёру было ясно, что
Кокотта не различает Возвышенных и плебеев и заглатывает всех подряд с
равным удовольствием - весьма поучительное зрелище, раз и навсегда
разоблачившее миф о превосходстве Возвышенных. Только что увиденное
послужило наглядным доказательством их уязвимости. Сверкание,
свидетельствовавшее о кончине барона во Бен в'Або, последнего из
казненных, вызвало оглушительный рев толпы, а затем началось ликование -
столь победное и долгое, что его заметил даже Бирс Валёр, который сначала
с подозрением нахмурился, но потом пожал плечами и коротко кивнул в знак
одобрения.
Уисс Валёр, несмотря на погоду, чувствовал, как по его телу
разливается тепло. Отец рядом с ним издал горловой звук, словно его
тошнило, и отвернулся от окна. Уисс почти не обратил на это внимания, его
хорошее расположение духа не изменилось, и по весьма веским причинам.
Шерринская публика, которую он так тщательно в последнее время воспитывал,
повела себя, как медведь, танцующий по знаку хозяина. Энтузиазм народа
знаменовал его победу. Толпа поддерживала его, как всегда. Народный
Авангард был ему предан, Вонарская гвардия на его стороне. В ореоле
популярности, имея почти неограниченную власть и возможности, он мог
добиваться своих целей, не боясь оппозиции. А цели Уисса становились все
яснее день ото дня. Его путь был прямым и верным, предначертанным - в этом
он не сомневался - самой Судьбой.
С тех пор аресты и казни Возвышенных стали привычными. Аресты обычно
проводились по ночам, когда народогвардейцы без предупреждения врывались в
намеченные жилища. Их обитателей, включая слуг, запихивали в закрытые
кареты, все более приобретавшие дурную славу, и перевозили в "Гробницу"
под покровом темноты. С восходом солнца можно было увидеть еще одну
городскую резиденцию Возвышенных со свежевыведенным черным кругом и алым
ромбом внутри - эмблемой Комитета Народного Благоденствия и символом
конфискации по решению Конгресса. Ежедневный рацион Кокотты во дворе
"Гробницы" теперь обычно включал постоянную квоту Возвышенных, и публика
уже привыкла к виду обреченных владетелей. Требовалось нечто большее, чем
просто статус Возвышенных, чтобы взбодрить снижавшуюся восприимчивость
шерринцев. Первая публичная казнь женщины - некоей мадам Иру, особы
незначительной, но пособничавшей врагам государства, - вызвала повышенный
интерес и ее посетило множество горожан, жаждавших оценить телосложение
жертвы. За ней последовали другие женщины, и ощущение новизны вскоре тоже
притупилось. Его не возродила и первая казнь женщины из числа Возвышенных
- несчастной вдовствующей графини во Проск, известной заговорщицы против
Комитета Народного Благоденствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238