Элистэ не тянуло на свободу. "Сундук" хоть и был
страшным местом, но давал крышу над головой и с грехом пополам кормил. Где
еще ей так повезет? Нет, ей определенно лучше остаться здесь, но как это
устроить? Чего бы проще - совершить мелкий проступок, за который положен
арест; но это сопряжено с опасностью. Элистэ понимала, что между
приговором к краткосрочному тюремному заключению и осуждением на смерть
пролегает крайне тонкая, а по нынешним временам подчас просто неразличимая
грань. Тут все нередко зависит от прихоти полицейского судьи. Брюзгливый
судья, страдающий несварением желудка, может засадить подростка-карманника
в "Сундук" на два-три месяца - и с такой же легкостью отправить на
виселицу. С вероятностью подобного исхода следовало считаться.
Зато другая возможность заслуживала внимания: исполнить за деньги
чужую работу, как дельно советовала ей Жунисса. Так у нее будет хоть
какая-то мелочь, когда она через три дня окажется на улице. Увы, она
спохватилась слишком поздно. Ее прогулки не остались не замеченными
надзирателем, который решил, что она оклемалась и способна работать.
Элистэ определили на кухню и заставили с утра до вечера чистить большие
медные чаны, соскребая со дна черную корку пригоревшей овсянки. Вода в
огромных лоханях была не просто горячая - почти кипяток, а щелочное мыло
разъедало кожу. К концу первого рабочего дня у нее невыносимо ломило
спину, плечи и руки.
Так она все три дня и проскребла котлы. Вечером третьего дня Элистэ
находилась без сил и по-прежнему без бикена в кармане. В камеру она
приплелась за четверть часа до двойного звонка, попеременно впадая то в
отчаяние, то в самобичевание. Ну почему она не придумала, как тут
остаться! Почему?!
- Эй, Стелли! - Кто-то взял ее за руку. Опять Жунисса!
- Я устала, мне нужно отдохнуть, - отвернулась Элистэ.
- Подожди минутку. Давай отойдем.
Она потянула Элистэ в сторону и прижала спиной к стене бокового
коридора, где тусклый свет одинокого фонаря под потолком едва разгонял
мрак. Наклонившись, Жунисса впилась в нее взглядом.
- Великий завтра у тебя день, а, подруга?
- Можно сказать и так.
- Ты, верно, ждешь не дождешься. Надоело, небось, скоблить чаны?
Элистэ пожала плечами.
- И что думаешь делать?
- Не знаю. - Она постаралась скрыть свой страх и растерянность, не
понимая, что голос и взгляд выдают ее.
- Денег у тебя, как я понимаю, нету. Могла подзаработать, да только
гордость заела. Как же ты там жить будешь, без денег?
- Тебе-то какая забота? - не выдержала Элистэ. - Чего это тебя так
занимает? Чего тебе нужно?
- Послушай, я за тобой тут всю неделю приглядывала, хоть ни разу от
тебя "спасибо" не слышала, помогала чем только могла...
- Зачем?
- Затем, что пожалела тебя, дурочку желторотую.
- А теперь?
- А теперь у меня к тебе предложение, от которого нам обеим светит
прямая выгода. Мне нужна фигля на отмашке. - Она имела в виду заключенную,
которой предстояло выйти на волю. - Я эти дни присматривалась к тебе,
по-моему, ты подходишь. Немного подзаработаешь.
- Да? - Элистэ, сложив на груди руки, приготовилась выслушать
заведомо сомнительное предложение.
- Вот именно. От тебя всего-то и требуется, что снести письмо. Дело
простое и безопасное, а? За это я дам тебе двадцать пять бикенов вперед, а
получатель доложит еще пятьдесят.
"Семьдесят пять бикенов - три четверти рекко!" У Элистэ перехватило
дыхание. Этих денег ей хватит на несколько дней. Но чтоб выложить столько
- и всего-то за доставку письма? Тут наверняка какой-то подвох.
- Дурно пахнет, - заявила она.
- А тебе по карману нос воротить?
- Мне не по карману играть в прятки с Кокоттой. Кому письмо и что в
нем?
- Не твоего ума дело. Просто я не хочу, чтоб оно попало на глаза
"шестеркам" помощника Главного смотрителя. - Письма заключенных в
обязательном порядке вскрывались и прочитывались. - Вот и готова платить,
чтоб никто его не читал. Остальное тебе знать не нужно.
- Мне нужно знать, кому его отдать.
- Кого пришлют, тому и отдашь. Скорей всего, Беку. Верно, на этой
неделе работает он. Отдашь письмо Беку.
- Беку. Где я этого Бека найду?
- Завтра в полночь на Кипарисах у усыпальницы в'Уик Дерённов.
- В полночь? Жуть-то какая!
- Он всегда бывает там в полночь, - пожала плечами Жунисса. - Тут уж
ничего не поделаешь. Ты знаешь, где Кипарисы?
Элистэ кивнула. Маленькое кладбище, где хоронили только Возвышенных,
граничило с садами Авиллака. Там покоились несколько представителей рода
Рувиньяков. Цераленн во Рувиньяк надеялась когда-нибудь лечь в землю рядом
с ними. Теперь-то...
- По мне, так лучше встретиться с ним в другом месте, - попыталась
возразить Элистэ.
- Вот как, по тебе! Простите, Принцесса, но выбор, увы, от вас не
зависит. Усыпальница в'Уик Дерённов, полночь и хорошие деньги. Все.
Говори: "да" или "нет"?
Элистэ не стала долго раздумывать. Предложение выглядело по меньшей
мере сомнительным, но она отчаянно нуждалась в деньгах. Девушка неохотно
кивнула.
- Вот и ладно. Бери. - Жунисса вручила ей горсть медяков и заклеенный
конверт, специально закапанный воском по клапану. Ее проницательные глаза
блестели. - И помни - без фокусов. Попробуй что-нибудь сделать с письмом.
- Бек сразу увидит.
- И что?
- Останешься без денег.
- А ты ведь рискуешь, поручая мне это дело, признайся.
- Риск не больно велик. Я за тобой наблюдала и поняла, что
зарабатывать ты не научена, а на воле не успеешь и глазом моргнуть, как
зверски оголодаешь. Тебе эти бикены во как нужны. Так что письмецо ты
передашь, это ясней ясного.
- Что ж, ты, пожалуй, права.
Элистэ спрятала деньги вместе с письмом, и женщины возвратились в
камеру за несколько секунд до звонка. Там они разделись и больше не
разговаривали. Дверь заперли, фонарь потушили, и заключенные улеглись на
прелую завшивленную солому.
На рассвете Элистэ проглотила последний скудный тюремный завтрак,
выскоблив из миски овсянку до последней крупицы, и предусмотрительно
набила карманы хлебными корочками. Потом ее препроводили в тесную
комнатенку на первом этаже, где писарь сделал в одной из толстых тюремных
книг пометку против имени Стелли дочь-Цино. Надзиратель провел ее открытым
внутренним двориком к маленькой боковой двери в стене, отпер ее и грубо
вытолкнул девушку наружу. Дверь у нее за спиной с грохотом захлопнулась.
После недельного заключения Элистэ снова оказалась на шерринских улицах,
предоставленная самой себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
страшным местом, но давал крышу над головой и с грехом пополам кормил. Где
еще ей так повезет? Нет, ей определенно лучше остаться здесь, но как это
устроить? Чего бы проще - совершить мелкий проступок, за который положен
арест; но это сопряжено с опасностью. Элистэ понимала, что между
приговором к краткосрочному тюремному заключению и осуждением на смерть
пролегает крайне тонкая, а по нынешним временам подчас просто неразличимая
грань. Тут все нередко зависит от прихоти полицейского судьи. Брюзгливый
судья, страдающий несварением желудка, может засадить подростка-карманника
в "Сундук" на два-три месяца - и с такой же легкостью отправить на
виселицу. С вероятностью подобного исхода следовало считаться.
Зато другая возможность заслуживала внимания: исполнить за деньги
чужую работу, как дельно советовала ей Жунисса. Так у нее будет хоть
какая-то мелочь, когда она через три дня окажется на улице. Увы, она
спохватилась слишком поздно. Ее прогулки не остались не замеченными
надзирателем, который решил, что она оклемалась и способна работать.
Элистэ определили на кухню и заставили с утра до вечера чистить большие
медные чаны, соскребая со дна черную корку пригоревшей овсянки. Вода в
огромных лоханях была не просто горячая - почти кипяток, а щелочное мыло
разъедало кожу. К концу первого рабочего дня у нее невыносимо ломило
спину, плечи и руки.
Так она все три дня и проскребла котлы. Вечером третьего дня Элистэ
находилась без сил и по-прежнему без бикена в кармане. В камеру она
приплелась за четверть часа до двойного звонка, попеременно впадая то в
отчаяние, то в самобичевание. Ну почему она не придумала, как тут
остаться! Почему?!
- Эй, Стелли! - Кто-то взял ее за руку. Опять Жунисса!
- Я устала, мне нужно отдохнуть, - отвернулась Элистэ.
- Подожди минутку. Давай отойдем.
Она потянула Элистэ в сторону и прижала спиной к стене бокового
коридора, где тусклый свет одинокого фонаря под потолком едва разгонял
мрак. Наклонившись, Жунисса впилась в нее взглядом.
- Великий завтра у тебя день, а, подруга?
- Можно сказать и так.
- Ты, верно, ждешь не дождешься. Надоело, небось, скоблить чаны?
Элистэ пожала плечами.
- И что думаешь делать?
- Не знаю. - Она постаралась скрыть свой страх и растерянность, не
понимая, что голос и взгляд выдают ее.
- Денег у тебя, как я понимаю, нету. Могла подзаработать, да только
гордость заела. Как же ты там жить будешь, без денег?
- Тебе-то какая забота? - не выдержала Элистэ. - Чего это тебя так
занимает? Чего тебе нужно?
- Послушай, я за тобой тут всю неделю приглядывала, хоть ни разу от
тебя "спасибо" не слышала, помогала чем только могла...
- Зачем?
- Затем, что пожалела тебя, дурочку желторотую.
- А теперь?
- А теперь у меня к тебе предложение, от которого нам обеим светит
прямая выгода. Мне нужна фигля на отмашке. - Она имела в виду заключенную,
которой предстояло выйти на волю. - Я эти дни присматривалась к тебе,
по-моему, ты подходишь. Немного подзаработаешь.
- Да? - Элистэ, сложив на груди руки, приготовилась выслушать
заведомо сомнительное предложение.
- Вот именно. От тебя всего-то и требуется, что снести письмо. Дело
простое и безопасное, а? За это я дам тебе двадцать пять бикенов вперед, а
получатель доложит еще пятьдесят.
"Семьдесят пять бикенов - три четверти рекко!" У Элистэ перехватило
дыхание. Этих денег ей хватит на несколько дней. Но чтоб выложить столько
- и всего-то за доставку письма? Тут наверняка какой-то подвох.
- Дурно пахнет, - заявила она.
- А тебе по карману нос воротить?
- Мне не по карману играть в прятки с Кокоттой. Кому письмо и что в
нем?
- Не твоего ума дело. Просто я не хочу, чтоб оно попало на глаза
"шестеркам" помощника Главного смотрителя. - Письма заключенных в
обязательном порядке вскрывались и прочитывались. - Вот и готова платить,
чтоб никто его не читал. Остальное тебе знать не нужно.
- Мне нужно знать, кому его отдать.
- Кого пришлют, тому и отдашь. Скорей всего, Беку. Верно, на этой
неделе работает он. Отдашь письмо Беку.
- Беку. Где я этого Бека найду?
- Завтра в полночь на Кипарисах у усыпальницы в'Уик Дерённов.
- В полночь? Жуть-то какая!
- Он всегда бывает там в полночь, - пожала плечами Жунисса. - Тут уж
ничего не поделаешь. Ты знаешь, где Кипарисы?
Элистэ кивнула. Маленькое кладбище, где хоронили только Возвышенных,
граничило с садами Авиллака. Там покоились несколько представителей рода
Рувиньяков. Цераленн во Рувиньяк надеялась когда-нибудь лечь в землю рядом
с ними. Теперь-то...
- По мне, так лучше встретиться с ним в другом месте, - попыталась
возразить Элистэ.
- Вот как, по тебе! Простите, Принцесса, но выбор, увы, от вас не
зависит. Усыпальница в'Уик Дерённов, полночь и хорошие деньги. Все.
Говори: "да" или "нет"?
Элистэ не стала долго раздумывать. Предложение выглядело по меньшей
мере сомнительным, но она отчаянно нуждалась в деньгах. Девушка неохотно
кивнула.
- Вот и ладно. Бери. - Жунисса вручила ей горсть медяков и заклеенный
конверт, специально закапанный воском по клапану. Ее проницательные глаза
блестели. - И помни - без фокусов. Попробуй что-нибудь сделать с письмом.
- Бек сразу увидит.
- И что?
- Останешься без денег.
- А ты ведь рискуешь, поручая мне это дело, признайся.
- Риск не больно велик. Я за тобой наблюдала и поняла, что
зарабатывать ты не научена, а на воле не успеешь и глазом моргнуть, как
зверски оголодаешь. Тебе эти бикены во как нужны. Так что письмецо ты
передашь, это ясней ясного.
- Что ж, ты, пожалуй, права.
Элистэ спрятала деньги вместе с письмом, и женщины возвратились в
камеру за несколько секунд до звонка. Там они разделись и больше не
разговаривали. Дверь заперли, фонарь потушили, и заключенные улеглись на
прелую завшивленную солому.
На рассвете Элистэ проглотила последний скудный тюремный завтрак,
выскоблив из миски овсянку до последней крупицы, и предусмотрительно
набила карманы хлебными корочками. Потом ее препроводили в тесную
комнатенку на первом этаже, где писарь сделал в одной из толстых тюремных
книг пометку против имени Стелли дочь-Цино. Надзиратель провел ее открытым
внутренним двориком к маленькой боковой двери в стене, отпер ее и грубо
вытолкнул девушку наружу. Дверь у нее за спиной с грохотом захлопнулась.
После недельного заключения Элистэ снова оказалась на шерринских улицах,
предоставленная самой себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238