Но хозяин не удосужился
даже ответить.
- Давайте, назначьте настоящую цену, - настаивала она.
Никакого ответа. Ростовщик был нем как могила. Но она не даст себя
провести. Собрано прилавку блестящие безделушки, Элистэ сказала голосом
Кэрт:
- Недосуг мне тут языком трепать. Говорите правильную цену, а не то я
пошла.
Опустив драгоценности в карман, она направилась к двери. Вот сейчас
он ее окликнет, вернет, я они поторгуются как положено.
Отнюдь. Она ушла, и он не попытался ее удержать. Ничего, в другой
лавке предложат больше. Чего-чего, а закладных лавок на Ломбардной улице
хватает.
В соседней лавке ростовщик оценил заклад в восемнадцать рекко, а в
другой, рядом, ей давали семнадцать. Потом снова восемнадцать.
Девятнадцать. Шестнадцать. Двадцать. На всем протяжении Ломбардной улицы
цена колебалась в пределах двух-трех рекко. Нашелся даже подонок,
предложивший одиннадцать; впрочем, других таких не встретилось. Но больше
двадцати никто не давал. Обойдя два десятка ростовщиков, она наконец
убедилась, что больше двадцати рекко ей не выручить, и отдала
драгоценности.
Когда Элистэ вновь оказалась на улице, ее вязаный кошелек уже не
пустовал, но и не был набит так, как она рассчитывала. Поход по
ростовщическим лавкам отнял у нее много времени; день начал клониться к
вечеру. Она устала, ноги болели. Спину ломило от стояний перед прилавками,
ее начал пробирать холод. И, что хуже всего, снова хотелось есть: со
времени скудного завтрака миновало много часов. Поесть было просто
необходимо, но во сколько это ей обойдется? Она вдруг с ужасом осознала,
как мало у нее денег. Ей вспомнилось, что в Новых Аркадах бокал
охлажденной розовой воды стоит два рекко. При таких ценах надолго ли
хватит двадцати?
Впрочем, теперь она находилась не в Новых Аркадах с их непомерными
ценами. Простой народ ухитрялся существовать на жалкие бикены, так неужели
у нее недостанет смекалки жить так же? Свернув с Ломбардной улицы, она
попала на Университетскую, которая привела ее в Крысиный квартал. Там она
вошла в первую попавшуюся кофейню и с облегчением опустилась на стул.
Помещение оказалось забито студентами; молодые люди с открытыми лицами
переговаривались звонкими голосами и оживленно жестикулировали. В глазах
Элистэ они и впрямь были молодежью, хотя и ровесники ей. Они не понимали,
как им повезло, таким свободным и беззаботным. Ей хотелось стать одной из
них, затеряться в их шумной толпе. Правда, женщин в университет не
принимают, но если переодеться юношей?..
Идиотская мысль! У нее, верно, голова перестала соображать от холода.
Элистэ заказала что подешевле - чай без, меда (сэкономила два бикена) и
булочку из серой муки вместо бриоши. Ела она не спеша, смакуя каждую
крошку. Но долго засиживаться было нельзя: уже вечерело, а ей еще
предстояло найти ночлег - какую-нибудь тихую чистую комнатку с горящим
камином. Приступать к поискам следовало немедленно, но как не хотелось
выбираться на улицу: ее по-прежнему одолевали усталость и голод, а там
царили холод и страх...
- Не хочешь к нам?
Элистэ вздрогнула и подняла глаза. У ее столика стоял мужчина. Не
студент - это она поняла сразу; не первой молодости, с каемкой грязи под
ногтями. Улыбался он слишком широко и самоуверенно, обнажая гнилые зубы.
Она отвела взгляд.
- Ну, так как? - переспросил он, словно решил, что девушка не
расслышала. - Мы вон где сидим. - Он показал на стол в углу, из-за
которого два мужлана, точные его копии, ухмылялись и подмигивали Элистэ.
"Скоты", - подумала она и отрицательно качнула головой.
- Ты не боись, мы тебя не обидим. Поставим стаканчик, все как
положено. Пошли. - Не получив ответа, он взял ее за руку и потянул. -
Пошли!
Она окаменела. Он посмел до нее дотронуться! В любой нормальной
разумной стране она за такое приказала бы его выпороть, если не хуже.
- Отпусти, - шепнула она, забыв о фабекском акценте. Но шепнула так
тихо, что мужчина ничего не заметил.
- Ну пошли, пошли, - уговаривал он.
Больно он ей не делал, но его пальцы прилипли к ее руке, словно плющ
к стене. Она попалась. Не драться. Не кричать. Не привлекать внимания. И
думать не сметь звать на помощь - Возвышенным изгоям на помощь
рассчитывать не приходится. Примитивный ужас и ярость туманили разум. Она
ощущала себя зверьком в западне, ее подмывало царапаться и кусаться, но
насильник, разумеется, не мог этого знать - он все улыбался и бубнил.
Элистэ кивнула и поднялась. Уговоры прекратились, потная ладонь ослабила
хватку. Внезапным рывком она высвободила руку и быстро вышла из кофейни,
усилием воли подавив желание бежать.
И вот она снова на холоде. В желудке урчит от голода. В спешке она
оставила на столике недоеденную булочку и теперь корила себя за глупость
Впрочем, нет смысла из-за этого убиваться. Сейчас необходимо найти
комнату. До наступления ночи еще часа два - вполне достаточно.
В Крысином квартале Элистэ отыскала чистенький, просторный и приятный
пансион. Хозяин потребовал за комнату тридцать рекко в месяц, плата
вперед; нет, комната сдается никак не меньше, чем на месяц. Если юная дама
желает снять комнату на ночь или даже на несколько часов, то в Восьмом
округе найдутся заведения, где охотно пойдут ей навстречу. Всего доброго.
Соседний пансион оказался куда меньше и грязнее, зато и плата была
приемлемой - двадцать два рекко в месяц. Уже лучше, но все равно не по
карману.
Затем грязный и убогий доходный дом, забитый студентами по самые
стропила; довольно приятная, раскованная атмосфера, но - сожалеем,
женщинам комнаты не сдаются.
Еще один пансион, неопрятный и тесный: всего четырнадцать рекко в
месяц, просто дешевка. Однако платить вперед за три месяца. Нет, никаких
исключений. Жаль. А не поискать ли молодой даме чего-нибудь подходящего в
Восьмом округе?
Она и сама уже начала об этом подумывать. День кончался, до заката
оставалось совсем Ничего. При одной мысли о том, что придется провести на
улице еще одну ночь, Элистэ бросало в дрожь. Она смертельно устала,
чудовищно проголодалась и замерзла. Во что бы то ни стало надо найти
приют, любой, неважно какой.
Элистэ решила возвращаться по своим же следам и уныло поплелась в
район дымных трущоб. Сейчас она почти не замечала убожества и запахов,
которые еще несколько часов назад вызывали у нее тошноту. Укрыться до
прихода ночи - только это и занимало ее мысли.
На углу улицы Винкулийского моста и переулка Большой Дубинки
находился "Приют Прилька".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
даже ответить.
- Давайте, назначьте настоящую цену, - настаивала она.
Никакого ответа. Ростовщик был нем как могила. Но она не даст себя
провести. Собрано прилавку блестящие безделушки, Элистэ сказала голосом
Кэрт:
- Недосуг мне тут языком трепать. Говорите правильную цену, а не то я
пошла.
Опустив драгоценности в карман, она направилась к двери. Вот сейчас
он ее окликнет, вернет, я они поторгуются как положено.
Отнюдь. Она ушла, и он не попытался ее удержать. Ничего, в другой
лавке предложат больше. Чего-чего, а закладных лавок на Ломбардной улице
хватает.
В соседней лавке ростовщик оценил заклад в восемнадцать рекко, а в
другой, рядом, ей давали семнадцать. Потом снова восемнадцать.
Девятнадцать. Шестнадцать. Двадцать. На всем протяжении Ломбардной улицы
цена колебалась в пределах двух-трех рекко. Нашелся даже подонок,
предложивший одиннадцать; впрочем, других таких не встретилось. Но больше
двадцати никто не давал. Обойдя два десятка ростовщиков, она наконец
убедилась, что больше двадцати рекко ей не выручить, и отдала
драгоценности.
Когда Элистэ вновь оказалась на улице, ее вязаный кошелек уже не
пустовал, но и не был набит так, как она рассчитывала. Поход по
ростовщическим лавкам отнял у нее много времени; день начал клониться к
вечеру. Она устала, ноги болели. Спину ломило от стояний перед прилавками,
ее начал пробирать холод. И, что хуже всего, снова хотелось есть: со
времени скудного завтрака миновало много часов. Поесть было просто
необходимо, но во сколько это ей обойдется? Она вдруг с ужасом осознала,
как мало у нее денег. Ей вспомнилось, что в Новых Аркадах бокал
охлажденной розовой воды стоит два рекко. При таких ценах надолго ли
хватит двадцати?
Впрочем, теперь она находилась не в Новых Аркадах с их непомерными
ценами. Простой народ ухитрялся существовать на жалкие бикены, так неужели
у нее недостанет смекалки жить так же? Свернув с Ломбардной улицы, она
попала на Университетскую, которая привела ее в Крысиный квартал. Там она
вошла в первую попавшуюся кофейню и с облегчением опустилась на стул.
Помещение оказалось забито студентами; молодые люди с открытыми лицами
переговаривались звонкими голосами и оживленно жестикулировали. В глазах
Элистэ они и впрямь были молодежью, хотя и ровесники ей. Они не понимали,
как им повезло, таким свободным и беззаботным. Ей хотелось стать одной из
них, затеряться в их шумной толпе. Правда, женщин в университет не
принимают, но если переодеться юношей?..
Идиотская мысль! У нее, верно, голова перестала соображать от холода.
Элистэ заказала что подешевле - чай без, меда (сэкономила два бикена) и
булочку из серой муки вместо бриоши. Ела она не спеша, смакуя каждую
крошку. Но долго засиживаться было нельзя: уже вечерело, а ей еще
предстояло найти ночлег - какую-нибудь тихую чистую комнатку с горящим
камином. Приступать к поискам следовало немедленно, но как не хотелось
выбираться на улицу: ее по-прежнему одолевали усталость и голод, а там
царили холод и страх...
- Не хочешь к нам?
Элистэ вздрогнула и подняла глаза. У ее столика стоял мужчина. Не
студент - это она поняла сразу; не первой молодости, с каемкой грязи под
ногтями. Улыбался он слишком широко и самоуверенно, обнажая гнилые зубы.
Она отвела взгляд.
- Ну, так как? - переспросил он, словно решил, что девушка не
расслышала. - Мы вон где сидим. - Он показал на стол в углу, из-за
которого два мужлана, точные его копии, ухмылялись и подмигивали Элистэ.
"Скоты", - подумала она и отрицательно качнула головой.
- Ты не боись, мы тебя не обидим. Поставим стаканчик, все как
положено. Пошли. - Не получив ответа, он взял ее за руку и потянул. -
Пошли!
Она окаменела. Он посмел до нее дотронуться! В любой нормальной
разумной стране она за такое приказала бы его выпороть, если не хуже.
- Отпусти, - шепнула она, забыв о фабекском акценте. Но шепнула так
тихо, что мужчина ничего не заметил.
- Ну пошли, пошли, - уговаривал он.
Больно он ей не делал, но его пальцы прилипли к ее руке, словно плющ
к стене. Она попалась. Не драться. Не кричать. Не привлекать внимания. И
думать не сметь звать на помощь - Возвышенным изгоям на помощь
рассчитывать не приходится. Примитивный ужас и ярость туманили разум. Она
ощущала себя зверьком в западне, ее подмывало царапаться и кусаться, но
насильник, разумеется, не мог этого знать - он все улыбался и бубнил.
Элистэ кивнула и поднялась. Уговоры прекратились, потная ладонь ослабила
хватку. Внезапным рывком она высвободила руку и быстро вышла из кофейни,
усилием воли подавив желание бежать.
И вот она снова на холоде. В желудке урчит от голода. В спешке она
оставила на столике недоеденную булочку и теперь корила себя за глупость
Впрочем, нет смысла из-за этого убиваться. Сейчас необходимо найти
комнату. До наступления ночи еще часа два - вполне достаточно.
В Крысином квартале Элистэ отыскала чистенький, просторный и приятный
пансион. Хозяин потребовал за комнату тридцать рекко в месяц, плата
вперед; нет, комната сдается никак не меньше, чем на месяц. Если юная дама
желает снять комнату на ночь или даже на несколько часов, то в Восьмом
округе найдутся заведения, где охотно пойдут ей навстречу. Всего доброго.
Соседний пансион оказался куда меньше и грязнее, зато и плата была
приемлемой - двадцать два рекко в месяц. Уже лучше, но все равно не по
карману.
Затем грязный и убогий доходный дом, забитый студентами по самые
стропила; довольно приятная, раскованная атмосфера, но - сожалеем,
женщинам комнаты не сдаются.
Еще один пансион, неопрятный и тесный: всего четырнадцать рекко в
месяц, просто дешевка. Однако платить вперед за три месяца. Нет, никаких
исключений. Жаль. А не поискать ли молодой даме чего-нибудь подходящего в
Восьмом округе?
Она и сама уже начала об этом подумывать. День кончался, до заката
оставалось совсем Ничего. При одной мысли о том, что придется провести на
улице еще одну ночь, Элистэ бросало в дрожь. Она смертельно устала,
чудовищно проголодалась и замерзла. Во что бы то ни стало надо найти
приют, любой, неважно какой.
Элистэ решила возвращаться по своим же следам и уныло поплелась в
район дымных трущоб. Сейчас она почти не замечала убожества и запахов,
которые еще несколько часов назад вызывали у нее тошноту. Укрыться до
прихода ночи - только это и занимало ее мысли.
На углу улицы Винкулийского моста и переулка Большой Дубинки
находился "Приют Прилька".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238