Один из них, сидевший у стола, был стар, сед, бедно одет, сутул,
тщедушен; сразу было видно, что он не от мира сего. Второй выглядел
намного моложе: массивный, с непривлекательной внешностью, неопрятный;
широкое плоское лицо хранило полнейшее равнодушие. Его руки поражали своей
невероятной величиной; костлявые, жилистые, они беспокойно шарили по
карманам. У детины там находилась целая коллекция колесиков, шестеренок,
пружинок; он постоянно вертел в руках какую-нибудь из этих механических
деталей. Третьему мужчине было под сорок: чуть ниже среднего роста, худой,
одет скромно, но аккуратно, редеющие черные волосы зачесаны назад, узкое
тонкогубое лицо с выпяченным вперед острым подбородком изрыто оспой. Самая
примечательная деталь - огромные глаза навыкате, зеленоватого оттенка,
почти бесцветные. Человек этот так и искрился энергией: он без устали
расхаживал взад-вперед по кабинетику, то и дело вытаскивая часы из
кармашка.
Несмотря на такое несходство, все же было заметно, что эти трос
мужчин не чужие друг другу. То ли форма век, то ли контуры черепа или
костлявость запястий, а скорее всего соединение множества неопределимых,
но улавливаемых глазом черточек, свидетельствовали о том, что они - члены
одной семьи.
Зеленоглазый в сотый раз остановился взглянуть на часы. Гул голосов
из-за перегородки доносился все громче. Полупризывно-полужалобно кто-то
крикнул: "Уисс!" Толпа подхватила имя и стала его скандировать - словно
заухал гигантский кузнечный молот.
Уисс в'Алёр (а это был он) вздрогнул и судорожно задергал руками.
Потом резко обернулся к старику:
- Пора, отец. Больше тянуть нельзя.
Его голос был визглив и пронзителен - такой слышно издалека.
- Не уверен, - покачал головой старик. - Я не считаю, что это
необходимо и уж во всяком случае разумно.
- Мы уже обсуждали все это, и не раз. Времени для споров не осталось.
Вопрос решен. Ты сам это знаешь. Ты не стал бы ехать сюда из самого Несса,
если бы не собирался мне помочь.
- А нужна ли тебе моя помощь? Неразумно использовать потаенные силы
без крайней нужды. Меня одолевают сомнения. Уисс, ты и так необычайно
красноречив. Тебе не нужны никакие чародейные наваждения. Именно в этом
твоя величайшая сила и твой талант. Зачем усиливать дар природы?
- Ох уж эта природа, - скривился Уисс. - Пусть хвалу ей возносят те,
кого она обласкала. Но, увы, щедроты природы распределены неравномерно, не
к каждому она благосклонна.
В голосе его резко прозвучала обвиняющая нотка. Уловив ее, старик
вздохнул. Посторонний человек мог бы подумать, что Уисс имеет в виду
неравенство между Возвышенными и простолюдинами, но отец понимал, в чем
дело. Уисс родился в семье буржуа, многие члены которой обладали
чародейным даром, однако сам он остался обделенным, и поэтому чувствовал
себя обиженным, ущербным и изначально обреченным на всеобщее презрение.
Ощущение собственной неполноценности еще больше усиливали различные
физические недостатки: маленький рост, слабое здоровье, неатлетическая
фигура, покрытое оспинами лицо, гнилые зубы, визгливый голос. В то же
время Уисс совсем не ценил своих достоинств - бьющую через край энергию,
упорство, железную решимость и дар красноречия.
Несложные изыскания подтвердили предположение, что таинственная
одаренность плебейской семьи вела свое происхождение от некоего предка,
незаконного отпрыска знатного господина. Подобные противозаконные связи,
разумеется, были неизбежны, однако юный Уисс отнесся к открытию без
должной философской отрешенности. Он счел грехи своих предков семейным
позором, а чародейные способности родственников - личным оскорблением.
Собственные недостатки Уисс воспринимал как свидетельство несправедливости
мироздания. Честолюбивый молодой человек решил добиться успеха, всеобщего
восхищения и самоуважения в науках.
От природы он был далеко не глуп, но особыми талантами не отличался.
Зато сила воли и упорство достались ему поистине редкостные. Он много
читал, имел прекрасную память, изобретательный ум и сумел накопить массу
знаний, что давало основание многим, включая и самого Уисса, считать его
человеком незаурядным. Развитие умственных способностей натолкнуло
честолюбца на мысль усовершенствовать свой главный дар - силу убеждения. В
этом он действительно достиг невероятных успехов.
Не успев закончить учебу, Уисс разразился целым потоком статей,
трактатов и памфлетов. Он обнаружил, что творчество этого рода способно
снискать ему известность, - и неважно, будут ли его осыпать похвалами или
проклятиями. Втайне молодой человек практиковался в ораторском искусстве.
Путем долгих упражнений ему удалось превратить свой голос в весьма мощный
выразительный инструмент. В спорах Уисс держался уверенно, напористо и
беспощадно. Нередко он сопровождал свои выступления взрывами искусно
симулированного спонтанного гнева, подхлестывавшими аудиторию и
наводившими ужас на оппонентов. Постепенно Уисс стал заметной фигурой в
своем родном Нессе, сонной столице провинции Вора. Его статьи широко
цитировались, нашлись подражатели и у его агрессивного ораторского
искусства.
Успех в политических клубах и дискуссионных обществах Несса вскружил
голову молодому человеку, и он вообразил себя подлинным социальным
философом. На самом деле его концепции сводились к лютому антимонархизму,
к революционной пропаганде и абстрактным призывам к справедливому,
абсолютно нравственному обществу. Ничего нового в этих идеях не было. Зато
методы, которыми молодой в'Алёр (так стал называть себя сын Хорла Валёра)
пользовался в своей общественной деятельности, производили впечатление на
публику; да и провинциальные слушатели были не слишком привередливы. К
тому времени, когда активность Уисса в'Алёра привлекла внимание
королевского губернатора, молодой агитатор успел наделать у себя на родине
немало шуму и чувствовал себя человеком выдающимся. Всех чародейных
способностей старого Хорла не хватило бы, чтобы вытащить сына из беды,
если бы Уисс благоразумно не унес ноги из родного Несса. Он покинул город
под покровом ночи, несколько месяцев скитался по разным краям и в конце
концов оказался в Шеррине, где отыскать его было мудрено.
Провинциальному смутьяну оказалось не так-то просто заявить о себе в
столице. Его удивительное красноречие не произвело на шерринцев никакого
впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
тщедушен; сразу было видно, что он не от мира сего. Второй выглядел
намного моложе: массивный, с непривлекательной внешностью, неопрятный;
широкое плоское лицо хранило полнейшее равнодушие. Его руки поражали своей
невероятной величиной; костлявые, жилистые, они беспокойно шарили по
карманам. У детины там находилась целая коллекция колесиков, шестеренок,
пружинок; он постоянно вертел в руках какую-нибудь из этих механических
деталей. Третьему мужчине было под сорок: чуть ниже среднего роста, худой,
одет скромно, но аккуратно, редеющие черные волосы зачесаны назад, узкое
тонкогубое лицо с выпяченным вперед острым подбородком изрыто оспой. Самая
примечательная деталь - огромные глаза навыкате, зеленоватого оттенка,
почти бесцветные. Человек этот так и искрился энергией: он без устали
расхаживал взад-вперед по кабинетику, то и дело вытаскивая часы из
кармашка.
Несмотря на такое несходство, все же было заметно, что эти трос
мужчин не чужие друг другу. То ли форма век, то ли контуры черепа или
костлявость запястий, а скорее всего соединение множества неопределимых,
но улавливаемых глазом черточек, свидетельствовали о том, что они - члены
одной семьи.
Зеленоглазый в сотый раз остановился взглянуть на часы. Гул голосов
из-за перегородки доносился все громче. Полупризывно-полужалобно кто-то
крикнул: "Уисс!" Толпа подхватила имя и стала его скандировать - словно
заухал гигантский кузнечный молот.
Уисс в'Алёр (а это был он) вздрогнул и судорожно задергал руками.
Потом резко обернулся к старику:
- Пора, отец. Больше тянуть нельзя.
Его голос был визглив и пронзителен - такой слышно издалека.
- Не уверен, - покачал головой старик. - Я не считаю, что это
необходимо и уж во всяком случае разумно.
- Мы уже обсуждали все это, и не раз. Времени для споров не осталось.
Вопрос решен. Ты сам это знаешь. Ты не стал бы ехать сюда из самого Несса,
если бы не собирался мне помочь.
- А нужна ли тебе моя помощь? Неразумно использовать потаенные силы
без крайней нужды. Меня одолевают сомнения. Уисс, ты и так необычайно
красноречив. Тебе не нужны никакие чародейные наваждения. Именно в этом
твоя величайшая сила и твой талант. Зачем усиливать дар природы?
- Ох уж эта природа, - скривился Уисс. - Пусть хвалу ей возносят те,
кого она обласкала. Но, увы, щедроты природы распределены неравномерно, не
к каждому она благосклонна.
В голосе его резко прозвучала обвиняющая нотка. Уловив ее, старик
вздохнул. Посторонний человек мог бы подумать, что Уисс имеет в виду
неравенство между Возвышенными и простолюдинами, но отец понимал, в чем
дело. Уисс родился в семье буржуа, многие члены которой обладали
чародейным даром, однако сам он остался обделенным, и поэтому чувствовал
себя обиженным, ущербным и изначально обреченным на всеобщее презрение.
Ощущение собственной неполноценности еще больше усиливали различные
физические недостатки: маленький рост, слабое здоровье, неатлетическая
фигура, покрытое оспинами лицо, гнилые зубы, визгливый голос. В то же
время Уисс совсем не ценил своих достоинств - бьющую через край энергию,
упорство, железную решимость и дар красноречия.
Несложные изыскания подтвердили предположение, что таинственная
одаренность плебейской семьи вела свое происхождение от некоего предка,
незаконного отпрыска знатного господина. Подобные противозаконные связи,
разумеется, были неизбежны, однако юный Уисс отнесся к открытию без
должной философской отрешенности. Он счел грехи своих предков семейным
позором, а чародейные способности родственников - личным оскорблением.
Собственные недостатки Уисс воспринимал как свидетельство несправедливости
мироздания. Честолюбивый молодой человек решил добиться успеха, всеобщего
восхищения и самоуважения в науках.
От природы он был далеко не глуп, но особыми талантами не отличался.
Зато сила воли и упорство достались ему поистине редкостные. Он много
читал, имел прекрасную память, изобретательный ум и сумел накопить массу
знаний, что давало основание многим, включая и самого Уисса, считать его
человеком незаурядным. Развитие умственных способностей натолкнуло
честолюбца на мысль усовершенствовать свой главный дар - силу убеждения. В
этом он действительно достиг невероятных успехов.
Не успев закончить учебу, Уисс разразился целым потоком статей,
трактатов и памфлетов. Он обнаружил, что творчество этого рода способно
снискать ему известность, - и неважно, будут ли его осыпать похвалами или
проклятиями. Втайне молодой человек практиковался в ораторском искусстве.
Путем долгих упражнений ему удалось превратить свой голос в весьма мощный
выразительный инструмент. В спорах Уисс держался уверенно, напористо и
беспощадно. Нередко он сопровождал свои выступления взрывами искусно
симулированного спонтанного гнева, подхлестывавшими аудиторию и
наводившими ужас на оппонентов. Постепенно Уисс стал заметной фигурой в
своем родном Нессе, сонной столице провинции Вора. Его статьи широко
цитировались, нашлись подражатели и у его агрессивного ораторского
искусства.
Успех в политических клубах и дискуссионных обществах Несса вскружил
голову молодому человеку, и он вообразил себя подлинным социальным
философом. На самом деле его концепции сводились к лютому антимонархизму,
к революционной пропаганде и абстрактным призывам к справедливому,
абсолютно нравственному обществу. Ничего нового в этих идеях не было. Зато
методы, которыми молодой в'Алёр (так стал называть себя сын Хорла Валёра)
пользовался в своей общественной деятельности, производили впечатление на
публику; да и провинциальные слушатели были не слишком привередливы. К
тому времени, когда активность Уисса в'Алёра привлекла внимание
королевского губернатора, молодой агитатор успел наделать у себя на родине
немало шуму и чувствовал себя человеком выдающимся. Всех чародейных
способностей старого Хорла не хватило бы, чтобы вытащить сына из беды,
если бы Уисс благоразумно не унес ноги из родного Несса. Он покинул город
под покровом ночи, несколько месяцев скитался по разным краям и в конце
концов оказался в Шеррине, где отыскать его было мудрено.
Провинциальному смутьяну оказалось не так-то просто заявить о себе в
столице. Его удивительное красноречие не произвело на шерринцев никакого
впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238