Наверняка он знал только, что будет плавать на грузовом британском судне водоизмещением четыре тысячи тонн и называется оно «Ливерпульский батальон».
Ярдли заверил его, что с «этими англикашками» плавать неплохо. Он добавил, что на борту непременно окажется кто-то из Новой Шотландии, и если это, скажем, будет кок, Полю достаточно повосхищаться старой морской провинцией, и кок будет стоять за него горой, не даст ни одному сукину сыну к нему придираться.
Поль улыбнулся про себя. В последний раз Ярдли выходил в море восемнадцать лет назад. Интересно, похожи ли картины, нарисованные старым капитаном, на то, что есть на самом деле, или они плод воображения Ярдли! Капитан рассказывал Полю бесчисленное множество разных историй, и только в одной из них прозвучало что-то трагическое и мрачное. Да, вероятно, каждому человеку мир представляется по-своему. Придется самому разбираться.
— О чем вы задумались?— донесся до него мягкий голос Хетер. Голос вторгся в красноватый туман под его сомкнутыми веками, обращенными к солнцу, и поплыл рядом с мелькавшей черной сеткой, то и дело перечеркивавшей красный фон.
— О вашем деде. Решаю, не обманщик ли он. Она тихо хмыкнула, и Поль добавил:
— Такой же, как я сам.
Опершись на локоть, Хетер склонилась над Полем, вглядываясь в его лицо. Глаза закрыты, губы слегка раздвинуты. Ей захотелось дотронуться до его волос, попробовать, какие они на ощупь, особенно на макушке, где волосы выгорели и казались мягче. В углах глаз Поля уже обозначились легкие морщинки. Странно было видеть его таким тихим после всего, что он наговорил у нее в мастерской. Она догадывалась, что молчать для него естественнее. Казалось, он все время держит свои чувства в узде. На его левом бедре она заметила шрам, на груди еще один, когда Поль перевернулся на живот, рубец оказался и на спине. Хетер провела по нему пальцем.
— Откуда это?
— Хоккей.
— Другие тоже?
— Да.
— Хорошо, что вы перестали играть.
— Я перестал не из-за этого.
— А из-за чего?
— Хоккей слишком много от меня требовал.— Поль снова перевернулся на спину.— После каждой игры я был как выжатый лимон. А перед каждой новой мне приходилось себя взвинчивать. Если выходишь на лед спокойным, толку не будет.
— Вы любите хоккей, правда, Поль?
— Любил.— Он прикрыл глаза руками и сморщился, низкое солнце било в лицо.— Иногда зимой мне казалось, что «Форум» { мой дом. Знал там каждую царапину. Возле южной скамьи для штрафников была длинная зазубрина, и перед каждой игрой я обязательно до нее дотрагивался, я ведь помню, откуда она взялась.
— И откуда же?
— Однажды Эдди Шор разозлился и лягнул бортик коньком.
— Вы верите в приметы?
Он взглянул на нее, почти не открывая веки.
— Когда играл, верил.
Хетер потрогала шрам у него на груди и тут же отдернула руку.
— А как это началось? Я хочу сказать, почему вы стали играть в хоккей?
— Деньги были нужны.
1 «Ф ору м»— стадион в Монреале.
— Ну а почему... почему именно в хоккей, а не во что-нибудь другое?
Он подумал с минуту.
— Наверно, все началось, когда я в первый раз увидел игру профессионалов. Мне было шестнадцать. Тогда играли Джолиэт, Моренц, Боучер. С тех пор как я их увидел, я готов был по восемь часов в день батрачить на тренировках, лишь бы играть, как они, пусть даже вдвое хуже.— Поль потянулся и погладил Хетер по волосам.— Теперь-то уж я старик, но и в лучшей своей форме я на четверть с ними бы не сравнился.
— Ух как серьезно вы заговорили.
— Бывает, чересчур увлекаюсь.
Она улыбнулась, глядя на него сверху, ей нравилось, как его пальцы медленно поглаживают ее волосы, было приятно чувствовать, что он рядом. Некоторые мужчины кажутся ласковыми, но руки у них неуклюжие, у Поля же тело сильное, а кончики пальцев просто источают нежность.
— Интересно, как бы вам сейчас понравилась Дафна,— сказала Хетер.— Она натуральная блондинка.
— С чего вы взяли, что я люблю блондинок?
— Она высокая и гибкая. И кожа у нее словно мед, пронизанный солнцем.
Поль не отзывался, и Хетер добавила:
— И фигура у Дафны умопомрачительная. Кажется, обними ее, и она прямо в руках растает.
— Наверно, быть Дафной — работа нелегкая! Хетер рассмеялась.
— А муж у нее совершенно жуткий! Мне его иногда жалко, но так, не слишком. Дафна говорит, он ее насилует.
— Неужели в этом есть нужда?
— Не говорите гадостей!
— Да разве это возможно физически? Мне часто хотелось узнать.
Поль привстал и, свернувшись на песке, они смотрели друг другу в глаза, воздух между ними словно закипал, но вдруг Поль вскочил, подбежал к воде и бросился в нее так стремительно, что оступился и упал, подняв фонтан брызг. Хетер следила, как он сильными рывками поплыл на глубокое место. Один раз ушел в воду с головой, вынырнул, отдуваясь, поплавал немного и, перейдя на кроль, медленно двинулся назад, выбежал на берег и сел рядом с Хетер на теплый песок. Она смотрела, как вздымается его грудная клетка.
— Мне бы хотелось побольше знать о хоккее,— сказала она.— Мама всегда считала, что девушке неприлично посещать «Форум». Иногда меня брал туда Алан. В жизни не видела ничего прекраснее! На льду все движения такие красивые.
— Моренц, Джолиэт, Ганьон, Джексон, Смит — настоящие мастера, лучше них у нас в стране хоккеистов, наверно, не было.
— Хули Смит однажды швырнул игрока на бортик, чуть не на меня. Я тут же освистала его, даже сообразить ничего не успела.
— Это доказывает, что вы его не оценили. Он наверняка красиво разделал того игрока, а вы просто не поняли.
Хетер встала и пошла к машине. Поль смотрел, как она возвращается, неся сандвичи и пиво. Она поставила бутылки у самой воды и обложила их мелкой галькой, чтобы они не падали. Потом подошла и остановилась над Полем.
— А вы ввязывались в драки? Вас судьи наказывали?
— Нет, старался избегать.
— Хотелось бы посмотреть, как вы играете.
— Поздно. С хоккеем я покончил.
Они ели сандвичи, запивали их пивом, а светлый северный летний вечер почти незаметно сменился сумерками. Хетер переоделась, и, когда она вышла уже в платье, пошел одеваться Поль.
— Монреаль чем плох,— сказала Хетер, когда он появился снова,— пока доберешься до природы, надо страшно долго ехать. А как хорошо пройтись в такой вечер по роще! Или забраться на тот холм за Сен-Марком и глядеть на реку, или спуститься на берег моря и слушать в темноте, как шумят волны. Но больше всего мне хотелось бы стоять наверху, на высокой горе и любоваться домиками фермеров в долине.
Поль сложил пустые бутылки в машину и вошел за Хетер в дом для лодок, чтобы проверить, все ли они оставили в порядке.
— Идите сюда!— крикнула ему Хетер с верхнего этажа.
Когда он поднялся к ней на небольшую галерею, обращенную на озеро, она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Ярдли заверил его, что с «этими англикашками» плавать неплохо. Он добавил, что на борту непременно окажется кто-то из Новой Шотландии, и если это, скажем, будет кок, Полю достаточно повосхищаться старой морской провинцией, и кок будет стоять за него горой, не даст ни одному сукину сыну к нему придираться.
Поль улыбнулся про себя. В последний раз Ярдли выходил в море восемнадцать лет назад. Интересно, похожи ли картины, нарисованные старым капитаном, на то, что есть на самом деле, или они плод воображения Ярдли! Капитан рассказывал Полю бесчисленное множество разных историй, и только в одной из них прозвучало что-то трагическое и мрачное. Да, вероятно, каждому человеку мир представляется по-своему. Придется самому разбираться.
— О чем вы задумались?— донесся до него мягкий голос Хетер. Голос вторгся в красноватый туман под его сомкнутыми веками, обращенными к солнцу, и поплыл рядом с мелькавшей черной сеткой, то и дело перечеркивавшей красный фон.
— О вашем деде. Решаю, не обманщик ли он. Она тихо хмыкнула, и Поль добавил:
— Такой же, как я сам.
Опершись на локоть, Хетер склонилась над Полем, вглядываясь в его лицо. Глаза закрыты, губы слегка раздвинуты. Ей захотелось дотронуться до его волос, попробовать, какие они на ощупь, особенно на макушке, где волосы выгорели и казались мягче. В углах глаз Поля уже обозначились легкие морщинки. Странно было видеть его таким тихим после всего, что он наговорил у нее в мастерской. Она догадывалась, что молчать для него естественнее. Казалось, он все время держит свои чувства в узде. На его левом бедре она заметила шрам, на груди еще один, когда Поль перевернулся на живот, рубец оказался и на спине. Хетер провела по нему пальцем.
— Откуда это?
— Хоккей.
— Другие тоже?
— Да.
— Хорошо, что вы перестали играть.
— Я перестал не из-за этого.
— А из-за чего?
— Хоккей слишком много от меня требовал.— Поль снова перевернулся на спину.— После каждой игры я был как выжатый лимон. А перед каждой новой мне приходилось себя взвинчивать. Если выходишь на лед спокойным, толку не будет.
— Вы любите хоккей, правда, Поль?
— Любил.— Он прикрыл глаза руками и сморщился, низкое солнце било в лицо.— Иногда зимой мне казалось, что «Форум» { мой дом. Знал там каждую царапину. Возле южной скамьи для штрафников была длинная зазубрина, и перед каждой игрой я обязательно до нее дотрагивался, я ведь помню, откуда она взялась.
— И откуда же?
— Однажды Эдди Шор разозлился и лягнул бортик коньком.
— Вы верите в приметы?
Он взглянул на нее, почти не открывая веки.
— Когда играл, верил.
Хетер потрогала шрам у него на груди и тут же отдернула руку.
— А как это началось? Я хочу сказать, почему вы стали играть в хоккей?
— Деньги были нужны.
1 «Ф ору м»— стадион в Монреале.
— Ну а почему... почему именно в хоккей, а не во что-нибудь другое?
Он подумал с минуту.
— Наверно, все началось, когда я в первый раз увидел игру профессионалов. Мне было шестнадцать. Тогда играли Джолиэт, Моренц, Боучер. С тех пор как я их увидел, я готов был по восемь часов в день батрачить на тренировках, лишь бы играть, как они, пусть даже вдвое хуже.— Поль потянулся и погладил Хетер по волосам.— Теперь-то уж я старик, но и в лучшей своей форме я на четверть с ними бы не сравнился.
— Ух как серьезно вы заговорили.
— Бывает, чересчур увлекаюсь.
Она улыбнулась, глядя на него сверху, ей нравилось, как его пальцы медленно поглаживают ее волосы, было приятно чувствовать, что он рядом. Некоторые мужчины кажутся ласковыми, но руки у них неуклюжие, у Поля же тело сильное, а кончики пальцев просто источают нежность.
— Интересно, как бы вам сейчас понравилась Дафна,— сказала Хетер.— Она натуральная блондинка.
— С чего вы взяли, что я люблю блондинок?
— Она высокая и гибкая. И кожа у нее словно мед, пронизанный солнцем.
Поль не отзывался, и Хетер добавила:
— И фигура у Дафны умопомрачительная. Кажется, обними ее, и она прямо в руках растает.
— Наверно, быть Дафной — работа нелегкая! Хетер рассмеялась.
— А муж у нее совершенно жуткий! Мне его иногда жалко, но так, не слишком. Дафна говорит, он ее насилует.
— Неужели в этом есть нужда?
— Не говорите гадостей!
— Да разве это возможно физически? Мне часто хотелось узнать.
Поль привстал и, свернувшись на песке, они смотрели друг другу в глаза, воздух между ними словно закипал, но вдруг Поль вскочил, подбежал к воде и бросился в нее так стремительно, что оступился и упал, подняв фонтан брызг. Хетер следила, как он сильными рывками поплыл на глубокое место. Один раз ушел в воду с головой, вынырнул, отдуваясь, поплавал немного и, перейдя на кроль, медленно двинулся назад, выбежал на берег и сел рядом с Хетер на теплый песок. Она смотрела, как вздымается его грудная клетка.
— Мне бы хотелось побольше знать о хоккее,— сказала она.— Мама всегда считала, что девушке неприлично посещать «Форум». Иногда меня брал туда Алан. В жизни не видела ничего прекраснее! На льду все движения такие красивые.
— Моренц, Джолиэт, Ганьон, Джексон, Смит — настоящие мастера, лучше них у нас в стране хоккеистов, наверно, не было.
— Хули Смит однажды швырнул игрока на бортик, чуть не на меня. Я тут же освистала его, даже сообразить ничего не успела.
— Это доказывает, что вы его не оценили. Он наверняка красиво разделал того игрока, а вы просто не поняли.
Хетер встала и пошла к машине. Поль смотрел, как она возвращается, неся сандвичи и пиво. Она поставила бутылки у самой воды и обложила их мелкой галькой, чтобы они не падали. Потом подошла и остановилась над Полем.
— А вы ввязывались в драки? Вас судьи наказывали?
— Нет, старался избегать.
— Хотелось бы посмотреть, как вы играете.
— Поздно. С хоккеем я покончил.
Они ели сандвичи, запивали их пивом, а светлый северный летний вечер почти незаметно сменился сумерками. Хетер переоделась, и, когда она вышла уже в платье, пошел одеваться Поль.
— Монреаль чем плох,— сказала Хетер, когда он появился снова,— пока доберешься до природы, надо страшно долго ехать. А как хорошо пройтись в такой вечер по роще! Или забраться на тот холм за Сен-Марком и глядеть на реку, или спуститься на берег моря и слушать в темноте, как шумят волны. Но больше всего мне хотелось бы стоять наверху, на высокой горе и любоваться домиками фермеров в долине.
Поль сложил пустые бутылки в машину и вошел за Хетер в дом для лодок, чтобы проверить, все ли они оставили в порядке.
— Идите сюда!— крикнула ему Хетер с верхнего этажа.
Когда он поднялся к ней на небольшую галерею, обращенную на озеро, она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135