30
Отодвинув занавески с окна в гостиной, Поль смотрел, как мать идет по улице за покупками. На ней было черное шелковое платье и легкое черное пальто с белой отделкой. Черная шляпка с белой лентой выглядела почти задорно. Она шла легко, движения ее были словно исполнены ожидания. Поль выпустил занавеску из рук и отошел от окна. После яркого солнца, заливавшего улицу, казалось, что в комнате совсем темно. Раздвижные двери в другом конце гостиной были открыты, за 44ими белели смятые простыни на кровати матери. За спальней находилась кухня.
Поль сел на диван и уставился на стену перед собой. Рассматривать, правда, было нечего, обычная голая стена по обе стороны камина. В одном углу каминной полки стояла фотография отца, снятая десять лет назад, в другом — такая же фотография матери.
Поль и Кэтлин жили в этой квартире уже два месяца, с тех пор как переехали сюда из большого дома в центре города, который Атанас снял перед смертью. Отец умер банкротом, поэтому закладные на землю и на дом в Сен-Марке были опротестованы. Почти всю мебель из городского дома пришлось продать, чтобы заплатить долги. Все, что осталось, было втиснуто в эти три снятые комнаты. Кэтлин удалось сохранить обеденный стол красного дерева и восемь стульев к нему. Остались еще диван — на нем спал в гостиной Поль — и широкая двухспальная кровать, она едва поместилась в теперешней спальне Кэтлин. Комнаты были так заставлены вещами, что в некоторых углах даже Поль протискивался с трудом. У стены за креслом стояла небольшая этажерка; книги да это кресло — вот все, что осталось от старой библиотеки в Сен-Марке. Книги были тщательно подобраны. Ярдли оставил те, которые Поль, по его мнению, захочет прочесть в ближайшие года, и те, которые, как надеялся капитан, Поль будет хранить всю жизнь.
Придумывая, чем бы заняться, Поль достал старый том Гомера с картинками и сел с ним на диван возле окна. Читая эту книжку, Поль хотя бы на время забывал, где он теперь живет. Он старался представить себе, какое лицо было у Ахилла, когда тот ссорился с Агамемноном; интересно, кривил ли он тогда рот и цедил слова сквозь зубы или все его лицо дышало открытой яростью? Поль никак не мог понять, почему такой заурядный человек, как Агамемнон, причисляется к героям и почему Гомер так серьезно к нему относится. Наверно, голос у Агамемнона был сухой и бесстрастный, а улыбаясь, он показывал только зубы, но вовсе не свои истинные чувства. Если не принимать его в расчет, от всех остальных героев Гомера так и веет свежим морским ветром, они красивы красотой, какую теперь уже не встретишь: все мужчины атлетического сложения в белых хитонах, а женщины — высокие и царственные, в одеждах с синей каймой, спадающих до самой земли. Воздух, которым они дышали, был ослепительно чист, дни солнечные, и куда ни поглядишь, всюду море. Поль рассматривал изображение ночной Трои: на городской стене стояла Елена, а в тени под стеной укрылись от ее глаз двое пожилых троянцев. Вот, наверно, здорово жить в таком городе, где можно выйти на стену и одним взглядом охватить его весь, и все жители в нем тебе знакомы. А можно смотреть на равнину, где в стане врагов горят костры и мерцает вдали в лунном свете Эгейское море, а нависшая опасность придает всему особую прелесть.
Вдруг Полем овладело безразличие, он отложил книгу и перевел глаза на окна дома напротив. Скучно ничего не делать. Но при всем желании он никак не мог придумать, чем бы заняться.
Иногда Полю казалось, что, будь отец жив, им и бедность не была бы страшна. Тогда бы к ним все же относились с уважением. Он инстинктивно чувствовал, что сейчас они никого не интересуют, и исчезни они завтра, никто этого-не заметит, разве что Ярдли да Мариус. Мать горевала, когда умер отец, иногда она и сейчас плачет от мысли, какие они теперь бедные и беспомощные. Но Поль видел, что чаще она покорно позволяет времени течь, а сама ни о чем не думает. Ему казалось, что ее ничто не беспокоит, что беспокоиться просто не в ее характере, и такая безмятежность отдаляла от нее сына, но Кэтлин этого не замечала. Вечерами, когда Поль сидел за уроками, Кэтлин раскладывала на большом столе пасьянс и с головой погружалась в него, будто решала сложнейшую задачу. Иногда она пыталась поговорить с Полем, отыскивала в газетах игры, которые могли бы развлечь обоих. Бывало, что, когда Поль засыпал, она уходила из дома одна. У нее появились новые друзья, но она предпочитала ходить к ним, а не звать их к себе, так что Поль с ними почти не встречался. Все они, наверно, любили танцевать и играть в бридж. Поль спрашивал себя, неужели мать уже танцует, так скоро после смерти отца? Он этого не думал, но знал, что потанцевать ей очень хотелось. В последнее время она часто говорит, что их судьба переменится, что-то обязательно случится, и счастье еще улыбнется, они снова будут жить в хорошем доме и всего у них будет вдоволь: и одежды, и других вещей. А когда Поль вырастет, у него появится свой автомобиль и он сможет делать что захочет. Но Поль был уже достаточно большим и понимал, что не в счастье дело, не потому они остались одни в трех комнатах на окраинной улочке Монреаля.
Когда-то это была красивая улица. Очертания серых, покрытых штукатуркой домов были благородны, но прежние владельцы давным-давно продали их содержателям меблированных комнат. На обочине из проделанных в асфальте отверстий росли красивые старые деревья, и в их тени прятались серые фасады домов. В сумерках улица напоминала аристократа в изгнании, который тщится прикрыть поношенную одежду и убожество изысканными манерами, въевшимися в плоть и кровь. А днем по улице беспрестанно с грохотом проносились грузовики, и на асфальте, увертываясь от машин, гоняли мяч мальчишки. По вечерам на улице царила тишина. Только три женщины, всегда одни и те же, зимой в ботиках, отороченных мехом, летом в туфлях на высоких каблуках, неизменно прохаживались по тротуару с восьми. Иногда проезжавший мимо них автомобиль с притушенными огнями останавливался. Тогда одна из женщин подходила к нему и что-то говорила сидевшему за рулем. Бывало, что тот выходил из автомобиля и вместе с женщиной скрывался в доме, а иногда она сама садилась в машину и уезжала, в тишине раздавался короткий рев мотора, пронзительно визжали тормоза, владелец машины стремился поскорее убраться из этого района. Большинство клиентов приезжало к женщинам на машинах. Но иногда на улицу забредал и кто-нибудь из постояльцев соседних гостиниц. Прошлой ночью, уже засыпая, Поль слышал, как одна из женщин договаривалась с кем-то под самым окном.
Полю не сиделось на месте. Он поставил книгу на полку и решил пойти погулять. Была суббота, а субботу полагается как-то отметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135