У выхода на платформу Мариус показал билет контролеру. Тот глянул на него и пропустил их к поезду. Они прошли вдоль длинного состава, и Мариус выбрал почти полный вагон. Он остановился у ступенек и посмотрел на Эмили. Лицо его вдруг смягчилось и стало нерешительным, даже жалким:
— Эх, были бы у меня деньги...
Он нагнулся и с отчаяньем поцеловал ее, потом отпустил и, не оглядываясь, поднялся в вагон. Эмили осталась стоять на платформе, она подняла было руку, но тут же опустила ее. Мариус поцеловал ее так крепко, что губы у нее болели. Только болью он с ней и поделился. Даже когда целовал, старался от нее отгородиться. Постояв, Эмили повернулась и медленно побрела к выходу с вокзала. Что ей делать? Она накопила семь долларов. Может, сходить в церковь и опустить их в кружку, чтобы дева Мария, Матерь Божья, пришла на помощь и сделала Мариуса добрей и счастливей, тогда между ними все наладится? Если хочешь благословения, надо его сперва заслужить.
19
Для Поля этот день был особый. Он проснулся перед рассветом, тихо оделся и в одних носках, чтобы никого не разбудить, спустился в темноте с лестницы. В кухне он оделся и пошел в кладовую. Там в углу он взял свою удочку, поставленную туда еще с вечера, и с удочкой на плече отправился по темной тополевой аллее, потом по дороге вдоль реки к дому капитана Ярдли. Поль был очень горд, ведь он встал раньше всех в приходе. Пока он шел по дороге, начало чуть заметно светать. Посветлел горизонт, и понемногу все небо окрасилось в мягкие серые тона. Мир вокруг быстро раздвигался, где-то закричал петух, и издалека крик его прозвучал, как музыка. К тому времени, как Поль дошел до дома капитана и остановился у задней двери, уже настолько рассвело, что внизу, на берегу реки, стали видны деревья.
Поль заглянул в окно и увидел, что капитан сидит за столом и пьет горячий какао с галетами. Под лампой блестела желтая клеенка. По обе стороны от капитана сидели Дафна и Хетер. Поль побарабанил по стеклу и увидел, что капитан обернулся, а Хетер вылезла из-за стола и выскочила из кухни. Через минуту она открывала Полю дверь. В ее больших глазах и намека на сон не было.
— Ура! Поль!— воскликнула она.
Поль прислонил удочку к стене, обнял Хетер за талию, и они вместе вошли в кухню. У Дафны был сонный вид, и капитан уговаривал ее хорошенько поесть. Поль заметил, что у девочки красные глаза, и подумал, что она, наверно, плакала по отцу. Несколько недель назад Хетер тоже плакала, но теперь она больше не заводила разговор об отце.
— Выпей какао, Поль,— предложил капитан.— Я бы сварил кашу, да эти юные леди, видишь ли, кашу не едят!
— Ну дедушка,— возразила Хетер,— ты же сам говорил, что от каши у нас волосы на груди вырастут. Ужас какой!
Ярдли сделал вид, что не слышит. Он был непривычно тихий. Поль выпил две чашки какао и съел две галеты с маслом. Остальные разламывали галеты и макали остроугольные кусочки в миску с патокой.
Дафна посмотрела на сестру:
— У тебя опять весь подбородок измазан,— сказала она.
Хетер рассеянно вытерла лицо и выглянула в окно. Над полями светлело.
— А что, когда солнце взойдет, вся рыба спрячется на дно?
— Почти вся,— ответил Ярдли.
Он поднялся, вышел, прихрамывая, на крыльцо, взял три их удочки и прихватил удочку Поля.
— Пора идти, Хетер, ты не забыла вчера оставить в лодке приманку?
— Нет, дедушка,— сказала Хетер. Она обернулась к Полю.— Чудесные червяки! Им так понравилось в жестянке! Я сразу поняла, что им там нравится, видел бы ты, как они извивались!— Она заметила, что Ярдли отошел, пригнулась к Полю так, что ее дыхание защекотало ему ухо, и серьезно прошептала:— Дедушка последние дни ужасно грустный.
— Ну, а мама ваша, наверно, еще грустней,— Поль хотел тоже ответить шепотом, но сорвался на хрип.
— У мамы сердце разбито,— объяснила Хетер. Вслед за Дафной она вышла на крыльцо, Поль шел рядом.— Я тоже должна горевать. Сиротой быть плохо,— но тут же она забыла о своих словах и бегом пустилась впереди всех вниз, к дороге.
Остальные гуськом пошли по тропинке через поле овса к берегу, и пригнувшиеся от росы колосья задевали их по ногам. На реке Ярдли открепил плоскодонку, привязанную в камышах к шесту, и столкнул ее в воду. Лодка со скрипом проехалась днищем по гальке, река приняла ее, и корма заскользила по воде, словно целуя ее. Поль стоял у носа лодки, пока в нее садились девочки. Лодка была мокрая от росы, краска, будто вуалью, покрылась мелкими пузырьками влаги, а когда Поль положил на борт руку, он почувствовал, как кожу обожгло холодом, и увидел, что пузырьки слились в тонкую водяную пленку, такую же серую, как сама лодка. Хетер опрокинула жестянку, и она, громко дребезжа, покатилась по дну. Пришлось Хетер встать на колени и запихать вывалившихся червей обратно.
— Ну, все готовы?— спросил Ярдли.
— Все,— отозвались дети.
В небольшой заводи, где была лодка, течения не ощущалось. Отсюда река казалась широкой, как озеро, а из-за тумана противоположный берег вовсе не был виден. Поль представил себе, как воды реки текут в тумане через всю страну, и картина эта показалась ему очень таинственной.
Ярдли, с трудом сохраняя равновесие, вошел в лодку и протиснулся мимо девочек, сидевших на банках, к корме.
—- Толкай, Поль!— прозвучала команда, разорвав влажную тишину.
Такой громкий приказ и на топ-мачте услышали бы. Поль налег на лодку, и она поплыла. Мальчик догнал ее, занес ногу за борт, влез внутрь и уселся на носу. Ярдли стоял на корме, прижав деревянную ногу к борту, и греб длинным плоским веслом, он развернул лодку и направил ее на середину реки, в туман.
— Так гребут рыбаки в Новой Шотландии?— спросила Хетер.
— Именно так.
Лодка бесшумно заскользила над глубиной, слышалось только поскрипывание весла да иногда всплеск, когда оно опускалось в воду. Нос мягко покачивался вниз и вверх, а кормовое весло направляло лодку вперед. Когда они доплыли до мелководья, где в речное дно был вбит кол, Поль причалил лодку, и все стали удить. К восходу солнца Поль и Хетер поймали по две рыбины, а капитан — четыре. Дафна не выловила ни одной и упустила двух.
Пока они рыбачили, взошло солнце. Оно выкатилось из реки, как шар, солнечные лучи красными стрелами пронзили туман. Шар поднимался все выше, раздвигая облака, и постепенно бледнел, становясь из красного золотым. И Полю вспомнилась месса: в алтаре пылают свечи, отражаясь в золоченом облачении священника, голоса поющих замирают под куполом, и кажется, будто этот золотой блеск — божественное сияние. Туман дрогнул и поднялся, словно занавес. В деревне вспыхнул под солнцем церковный шпиль. Дальше, вверх по течению, загорелся шпиль в Сент-Жюстине, на другой стороне реки еще один. Потом заблестели выкрашенные алюминиевой краской крыши церквей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135