Сэр Руперт Айронс уже пустил по миру не одного известного на весь свет американского магната.
Макквин отвернулся от окна и, прежде чем погрузиться в работу, обвел глазами комнату. Рядом с ним на массивной деревянной подставке стоял огромный глобус. За спиной Макквина над письменным столом раскинулась до потолка рельефная карта Канады, в разных местах в нее были воткнуты булавки с цветными головками, указывающие, где сосредоточены предприятия и интересы хозяина кабинета. Пол был устлан восточным ковром. На стене против стола висел написанный маслом портрет матери Макквина, под которым стояла ваза со свежими цветами.
На улице Сент-Джеймс считали обстановку в кабинете Макквина несколько романтичной, кое-кто находил его кабинет даже эксцентричным. Доступ сюда имели немногие, а те, кто имел, распространяли потом преувеличенные слухи о царящей здесь роскоши. Но это ничуть не умеряло почтительности, с какой все относились к Макквину, ведь он умел молчать о важных вещах, но зато непринужденно беседовал на банальные темы и был необыкновенно удачлив.
Макквин пересек комнату, подошел к портрету матери, и выражение его лица изменилось. Каждое утро секретарша мисс Дрю ставила к портрету с десяток только что срезанных цветов в небольшой хрустальной вазе, и каждый раз Макквин находил нужным расположить цветы по-своему. Вот и сейчас он потратил некоторое время, переставляя нарциссы, пока не убедился, что каждый цветок занял подобающее место. Макквин поднял глаза на портрет. У его матери было узкое печальное лицо с твердо сжатыми губами, лоб прикрыт челкой, на шее ожерелье в виде ошейника, введенное в моду королевой Александрой Лицо было по-шотландски сурово и по-шотландски скорбно, как будто его обладательнице согревали душу только грустные мысли. При посторонних Макквин никогда не обращал на портрет даже мимолетного взгляда, но если ему предстояло принять важное решение, он никого к себе не пускал и, оставшись наедине с портретом, долго всматривался в него, пока не начинал чувствовать, будто мать молча советует ему, как поступить. Эту свою тайну Макквин охранял тщательнее прочих.
Наконец Макквин повернулся к столу, и выражение его лица снова переменилось. Голубизна широко расставленных умных глаз на круглом, как луна, лице стала непроницаемой. Губы сжались. Он принялся читать лежавшую на столе почту, с хрустом вскрывая конверты. Внимательно просмотрев всю стопку, он позвонил секретарше.
Мисс Дрю бесшумно отворила дверь и остановилась в ожидании. Это была пятидесятилетняя особа с тусклыми седыми волосами, зимой и летом неизменно носившая костюмы из твида. Она служила у Макквина уже более двадцати лет, с самого начала его карьеры в Онтарио. Макквин подозревал, что мисс Дрю не хуже, чем он сам, до мельчайших деталей разбирается во всех его делах. Но, конечно, она не обладала искусством Макквина маневрировать, тонким чутьем, позволяющим оценить всю ситуацию разом, не обладала и его неумолимой логикой, которая дает возможность предвидеть будущее, вглядываясь в неясное настоящее,— словом, не обладала всем тем, что иногда наводило Макквина на мысль, уж не гений ли он?
Худая, нескладная, с очками на длинном носу, с записной книжкой в руке, мисс Дрю ждала, пока Макквин подаст знак и начнет диктовать. Она придвинула стул к его столу, раскрыла блокнот и держала ручку наготове. Ничто в этот ранний час не выглядело столь бесцветно, как мисс Дрю.
— Звонил кто-нибудь? — спросил наконец Макквин.
1 Королева Александра — супруга английского короля Эдуарда VII (1841—1910).
— Секретарь мистера Мастермана просил напомнить насчет заседания в пятницу. Звонил мистер Бьюкенен. Звонил мистер. Хочет зайти сегодня до завтрака.
— Ага,— проговорил Макквин.
— Я сказала ему, что, если ничего не изменится, он может зайти в одиннадцать пятнадцать. Он оставил свой телефон.
— Хорошо. Звонить мистеру Таллару не надо. Как только он придет, проводите его сюда.
Три четверти часа Макквин диктовал письма. Ровным, лишенным всякого выражения голосом произносил гладкие штампованные фразы, принятые в деловом мире. Он отличался такой многословностью, что его письма оказывались в полтора раза длиннее, чем нужно. Наконец последнее письмо было закончено, мисс Дрю собрала бумаги, которые он передавал ей одну за другой, и поднялась.
— Когда была отправлена телеграмма «Ллойду»? — спросил Макквин, откидываясь на спинку кресла и заложив большие пальцы за проймы жилета.
— Вчера, сразу, как вы ушли.
Макквин кивнул. Он знал, что если бы из Лондона поступили новости, мисс Дрю сама сказала бы ему, но он тревожился и, задав вопрос, дал выход своему беспокойству. В тысяча девятьсот тринадцатом году, предвидя близость войны, он по бросовой цене купил у одной иностранной фирмы три грузовых судна. Две недели назад одно из них было торпедировано в Ирландском море, и одиннадцать человек погибли. Получив это известие, Макквин не спал всю ночь. Внезапно война из газетных заголовков и сводок, над которыми можно было рассуждать и раздумывать, превратилась в дело сугубо личное.
— Я ничего не пропустил?— спросил он.
— Мне следует напомнить, что сегодня приедет миссис Метьюн насчет своих вложений.
— Я это помню. Когда понесете мне ее бумаги, захватите и бумаги завода в Гамильтоне 2.
Мисс Дрю удалилась так же бесшумно, как вошла, и через несколько минут вернулась с двумя папками.
1 «Л л о й д»— английское морское страховое общество.
2 Гамильтон — город в провинции Онтарио.
Взяв их у нее, Макквин бегло взглянул на перечень вкладов и отложил его в сторону.
— Когда приедет миссис Метьюн?— спросил он.
— Без четверти одиннадцать.
—- Прекрасно, тогда пока все. Пусть меня не беспокоят.
Он углубился в документы, относящиеся к его заводу в Гамильтоне. Наедине с цифрами Макквин чувствовал себя в родной стихии, он мысленно видел каждый этап производства, который они отражали, представлял себе рынок сбыта, источники сырья и старался прикинуть, какие прибыли и риск связаны с дальнейшим содержанием гамильтоновского машиностроительного завода, который он создал практически на пустом месте. Это было самое первое его предприятие, и он им гордился. Но сейчас с ним пожелал объединиться Айронс, а в любых союзах Айронс ведет себя точь-в-точь как акула при встрече с селедкой. ^Хтжвин пытался раскинуть умом, как добиться, чтобы Айронс потерял интерес к своему предложению.
Все еще раздумывая, он отодвинул бумаги в сторону. В этом вопросе цифры и факты ему не помогут. Он прекрасно понимал, что Айронс стремится не столько к приобретению еще одного машиностроительного завода, сколько к тому, чтобы Макквин оказался у него в зависимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Макквин отвернулся от окна и, прежде чем погрузиться в работу, обвел глазами комнату. Рядом с ним на массивной деревянной подставке стоял огромный глобус. За спиной Макквина над письменным столом раскинулась до потолка рельефная карта Канады, в разных местах в нее были воткнуты булавки с цветными головками, указывающие, где сосредоточены предприятия и интересы хозяина кабинета. Пол был устлан восточным ковром. На стене против стола висел написанный маслом портрет матери Макквина, под которым стояла ваза со свежими цветами.
На улице Сент-Джеймс считали обстановку в кабинете Макквина несколько романтичной, кое-кто находил его кабинет даже эксцентричным. Доступ сюда имели немногие, а те, кто имел, распространяли потом преувеличенные слухи о царящей здесь роскоши. Но это ничуть не умеряло почтительности, с какой все относились к Макквину, ведь он умел молчать о важных вещах, но зато непринужденно беседовал на банальные темы и был необыкновенно удачлив.
Макквин пересек комнату, подошел к портрету матери, и выражение его лица изменилось. Каждое утро секретарша мисс Дрю ставила к портрету с десяток только что срезанных цветов в небольшой хрустальной вазе, и каждый раз Макквин находил нужным расположить цветы по-своему. Вот и сейчас он потратил некоторое время, переставляя нарциссы, пока не убедился, что каждый цветок занял подобающее место. Макквин поднял глаза на портрет. У его матери было узкое печальное лицо с твердо сжатыми губами, лоб прикрыт челкой, на шее ожерелье в виде ошейника, введенное в моду королевой Александрой Лицо было по-шотландски сурово и по-шотландски скорбно, как будто его обладательнице согревали душу только грустные мысли. При посторонних Макквин никогда не обращал на портрет даже мимолетного взгляда, но если ему предстояло принять важное решение, он никого к себе не пускал и, оставшись наедине с портретом, долго всматривался в него, пока не начинал чувствовать, будто мать молча советует ему, как поступить. Эту свою тайну Макквин охранял тщательнее прочих.
Наконец Макквин повернулся к столу, и выражение его лица снова переменилось. Голубизна широко расставленных умных глаз на круглом, как луна, лице стала непроницаемой. Губы сжались. Он принялся читать лежавшую на столе почту, с хрустом вскрывая конверты. Внимательно просмотрев всю стопку, он позвонил секретарше.
Мисс Дрю бесшумно отворила дверь и остановилась в ожидании. Это была пятидесятилетняя особа с тусклыми седыми волосами, зимой и летом неизменно носившая костюмы из твида. Она служила у Макквина уже более двадцати лет, с самого начала его карьеры в Онтарио. Макквин подозревал, что мисс Дрю не хуже, чем он сам, до мельчайших деталей разбирается во всех его делах. Но, конечно, она не обладала искусством Макквина маневрировать, тонким чутьем, позволяющим оценить всю ситуацию разом, не обладала и его неумолимой логикой, которая дает возможность предвидеть будущее, вглядываясь в неясное настоящее,— словом, не обладала всем тем, что иногда наводило Макквина на мысль, уж не гений ли он?
Худая, нескладная, с очками на длинном носу, с записной книжкой в руке, мисс Дрю ждала, пока Макквин подаст знак и начнет диктовать. Она придвинула стул к его столу, раскрыла блокнот и держала ручку наготове. Ничто в этот ранний час не выглядело столь бесцветно, как мисс Дрю.
— Звонил кто-нибудь? — спросил наконец Макквин.
1 Королева Александра — супруга английского короля Эдуарда VII (1841—1910).
— Секретарь мистера Мастермана просил напомнить насчет заседания в пятницу. Звонил мистер Бьюкенен. Звонил мистер. Хочет зайти сегодня до завтрака.
— Ага,— проговорил Макквин.
— Я сказала ему, что, если ничего не изменится, он может зайти в одиннадцать пятнадцать. Он оставил свой телефон.
— Хорошо. Звонить мистеру Таллару не надо. Как только он придет, проводите его сюда.
Три четверти часа Макквин диктовал письма. Ровным, лишенным всякого выражения голосом произносил гладкие штампованные фразы, принятые в деловом мире. Он отличался такой многословностью, что его письма оказывались в полтора раза длиннее, чем нужно. Наконец последнее письмо было закончено, мисс Дрю собрала бумаги, которые он передавал ей одну за другой, и поднялась.
— Когда была отправлена телеграмма «Ллойду»? — спросил Макквин, откидываясь на спинку кресла и заложив большие пальцы за проймы жилета.
— Вчера, сразу, как вы ушли.
Макквин кивнул. Он знал, что если бы из Лондона поступили новости, мисс Дрю сама сказала бы ему, но он тревожился и, задав вопрос, дал выход своему беспокойству. В тысяча девятьсот тринадцатом году, предвидя близость войны, он по бросовой цене купил у одной иностранной фирмы три грузовых судна. Две недели назад одно из них было торпедировано в Ирландском море, и одиннадцать человек погибли. Получив это известие, Макквин не спал всю ночь. Внезапно война из газетных заголовков и сводок, над которыми можно было рассуждать и раздумывать, превратилась в дело сугубо личное.
— Я ничего не пропустил?— спросил он.
— Мне следует напомнить, что сегодня приедет миссис Метьюн насчет своих вложений.
— Я это помню. Когда понесете мне ее бумаги, захватите и бумаги завода в Гамильтоне 2.
Мисс Дрю удалилась так же бесшумно, как вошла, и через несколько минут вернулась с двумя папками.
1 «Л л о й д»— английское морское страховое общество.
2 Гамильтон — город в провинции Онтарио.
Взяв их у нее, Макквин бегло взглянул на перечень вкладов и отложил его в сторону.
— Когда приедет миссис Метьюн?— спросил он.
— Без четверти одиннадцать.
—- Прекрасно, тогда пока все. Пусть меня не беспокоят.
Он углубился в документы, относящиеся к его заводу в Гамильтоне. Наедине с цифрами Макквин чувствовал себя в родной стихии, он мысленно видел каждый этап производства, который они отражали, представлял себе рынок сбыта, источники сырья и старался прикинуть, какие прибыли и риск связаны с дальнейшим содержанием гамильтоновского машиностроительного завода, который он создал практически на пустом месте. Это было самое первое его предприятие, и он им гордился. Но сейчас с ним пожелал объединиться Айронс, а в любых союзах Айронс ведет себя точь-в-точь как акула при встрече с селедкой. ^Хтжвин пытался раскинуть умом, как добиться, чтобы Айронс потерял интерес к своему предложению.
Все еще раздумывая, он отодвинул бумаги в сторону. В этом вопросе цифры и факты ему не помогут. Он прекрасно понимал, что Айронс стремится не столько к приобретению еще одного машиностроительного завода, сколько к тому, чтобы Макквин оказался у него в зависимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135