Она взвизгнула еще раз и закричала: — Замолчи! Ради всего святого, имей жалость, помолчи немного!
Она оторвалась от окна и бросилась на кровать, все ее тело содрогалось от бушевавших в ней сухих рыданий. В глазах не было слез. Она слышала, как торопливо стучит деревяшкой, поспешая к ней, отец, но не подняла головы с вытянутых рук, когда он вошел. Она почувствовала его ладонь на затылке и по шелесту бумаги поняла, что он расправляет письмо, которое валялось на постели, а рыдания все сотрясали ее.
-— Дженит,— позвал он тихо,— Дженит, детка...— Он сел рядом с дочерью на кровать, и кровать прогнулась. Ярдли легко приподнял Дженит и прижал к себе, но она старалась спрятать от него лицо. Он все-таки заставил ее посмотреть ему в глаза, на секунду их взгляды встретились, но Дженит тут же опустила веки. Губы ее шевелились, но зубы были крепко стиснуты.
— Поплачь, поплачь, дочка!— тихо шептал капитан.— Тебе полегчает!
Они долго сидели так, но Дженит не заплакала. С реки потянуло ветерком, и он разогнал дымку, застилавшую долину. По дороге протарахтела телега с сеном, сено сыпалось, и за телегой оставался след.
16
Глядя в это лето на поля, где зрел хлеб, на реку и полосу леса за приходом, невозможно было поверить, что Канада воюет вот уже четвертый год. Но война шла, она была вдали, за горизонтом, грозила оттуда Квебеку, как многие другие беды, вечно там таившиеся, война пугала не только своей жестокостью, боями, смертями, она пугала тем, что охватила весь мир, подчинила себе всю промышленность, всю технику, наращивала безумие, гнала людей к алтарям национальных богов.
В других частях Канады война не пряталась за горизонтом. В маленьких городах, разбросанных вдоль двухколейки, соединяющей один конец страны с другим, война въедалась в души людей. С ней они ложились спать, а днем она работала с ними рядом, как их собственная тень. Что бы они ни делали, ей все было мало. Такие названия, как Ипр, Курселетт, Лане, Вими, Камбре, Аррас, Сомма { стали для канадцев столь же привычными, как Фредериктон, Мус-Джо, Садбери или Прикс-Руперт 2.
Пожалуй, з Квебеке сама величавая неизменность реки поддерживала а жителях уверенность в том, что они правы: война — это порождение городов, всегда угрожавших сельскому укладу, ее вызвал к жизни англо-американский большой бизнес, фабрики, гидростанции, банки, тресты, тяжелая промышленность и непрерывное пустозвонство окружающего мира, старающегося подорвать представление квебекцев о самих себе, постоянно ревущего им в уши, что они слабы, незначительны, консервативны и настолько отсталы, что не в силах постичь всего великолепия войны. Кроме того, жителей Квебека поддерживала вера. По всей долине Св. Лаврентия тысячи сульпицианцев, иезуитов, доминиканцев, бенедиктинцев, францисканцев, траппистов, сервитов, кармелитов, урсулинок, серых монахинь 3 и просто братьев-мирян и сестер-мирянок, а также епископов, священников, викариев, семинаристов делали свое дело, следуя духу и букве непрерывавшейся средневековой традиции, и размышляли о своем католическом боге. По сравнению с вечностью война представлялась лишь мимолетной вспышкой варварства.
Итак, лето шло, а страна томилась в заботах и тяжких думах, все ее провинции волею судьбы были связаны друг с другом и, несмотря на противоречия, сливались в единое неделимое целое, каждый голос и многоголосье создавали гармонию, настолько незаметную, что сама страна не догадывалась об ее существовании.
1 Ипр, Курселетт, Ланс, Вим и, Камбре, Аррас, Сомма — места сражений во Франции и Бельгии во время первой мировой войны.
2 Фредериктон, Мус-Джо, Садбери, Принс-Руперт — названия канадских городов.
' С у л ь п и ц и а н ц ы, иезуиты, доминиканцы, бенедиктинцы, францисканцы, трапписты, серви-ты, кармелиты, урсулинки, серые монахини — представители монашеских орденов.
17
Топографы, нанятые Макквином, появились в Сен-Марке к концу первой недели августа и пробыли в приходе шесть дней. Их поместили в доме Талларов, и каждое утро, взяв свои нивелиры, теодолиты и записные книжки, они отправлялись в ущелье* Там между дорогой и водопадом они в нескольких местах натянули на колышках веревки через реку и привязывали к ним свою плоскодонку. С нее опускали в воду алюминиевую вертушку на проволоке, измеряя скорость потока в разных точках русла. Потом начертили схему железнодорожной ветки, которую предстояло подвести к новой фабрике. По ходу дела топографам пришлось побывать на нескольких фермах, и каждый раз туда предварительно заходил Атанас и сам объяснял хозяевам, что цель работы приезжих пока держится в секрете, но сулит фермерам благие перемены. У Трамбле Атанас пообещал, что, если его планы осуществятся, он, возможно, сам купит одно из их полей, и они не прогадают, пусть только держат язык за зубами.
В конце недели топографы вернулась в город, а через несколько дней Атанас получил от Макквина приглашение приехать в Монреаль и безотлагательно приступить к созданию акционерной компании. Так что пока отец Бобьен и остальные обитатели Сен-Марка собирались с мыслями, чтобы задать вопросы, Атанас уехал.
В Монреале Макквин рассказал ему, что результаты изысканий превосходные: река обладает необходимой мощностью, и с площадкой для фабрики никаких трудностей не предвидится. Архитектор уже набросал план будущего здания. Атанас с живым интересом изучил чертеж и одобрил его. Все дела по организации акционерного общества он полностью предоставил Макквину. Сам же получил первую и вторую закладные под свои владения в Сен-Марке, составленные на ИАДЯ Макквина, и вложил эти деньги в акции новой компании вместе с суммой, вырученной от продажи ценных бумаг. Таким образом, он поставил на карту все, что имел и, когда по вечерам оставался один, его иной раз охватывал страх при мысли о том, что он наделал. Но днем вокруг Атанаса стучали пишущие машинки, звенели телефоны, выдвигались и задвигались ящики, собирались совещания, высказывались суждения одно оптимистичнее другого, на столах росли вороха писем и документов, и все: инженеры и бизнесмены, архитекторы, специалисты-текстильщики и стенографистки — излучали уверенность, а сам Атанас упивался этой кипучей деятельностью.
Какую важную роль Атанас играет во всех событиях, стало ясно, когда на его имя пришло письмо из Оттавы, в котором сообщалось, что правительство построит железнодорожную ветку, как только будет заложен фундамент фабрики. Атанас сиял, читая письмо министра. Как и ожидал Макквин, политическое значение их проекта Атанас рассчитал точно. Правительство было заинтересовано в том, чтобы Таллар сохранил место в парламенте, а прокладка железной дороги поможет ему на следующих выборах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Она оторвалась от окна и бросилась на кровать, все ее тело содрогалось от бушевавших в ней сухих рыданий. В глазах не было слез. Она слышала, как торопливо стучит деревяшкой, поспешая к ней, отец, но не подняла головы с вытянутых рук, когда он вошел. Она почувствовала его ладонь на затылке и по шелесту бумаги поняла, что он расправляет письмо, которое валялось на постели, а рыдания все сотрясали ее.
-— Дженит,— позвал он тихо,— Дженит, детка...— Он сел рядом с дочерью на кровать, и кровать прогнулась. Ярдли легко приподнял Дженит и прижал к себе, но она старалась спрятать от него лицо. Он все-таки заставил ее посмотреть ему в глаза, на секунду их взгляды встретились, но Дженит тут же опустила веки. Губы ее шевелились, но зубы были крепко стиснуты.
— Поплачь, поплачь, дочка!— тихо шептал капитан.— Тебе полегчает!
Они долго сидели так, но Дженит не заплакала. С реки потянуло ветерком, и он разогнал дымку, застилавшую долину. По дороге протарахтела телега с сеном, сено сыпалось, и за телегой оставался след.
16
Глядя в это лето на поля, где зрел хлеб, на реку и полосу леса за приходом, невозможно было поверить, что Канада воюет вот уже четвертый год. Но война шла, она была вдали, за горизонтом, грозила оттуда Квебеку, как многие другие беды, вечно там таившиеся, война пугала не только своей жестокостью, боями, смертями, она пугала тем, что охватила весь мир, подчинила себе всю промышленность, всю технику, наращивала безумие, гнала людей к алтарям национальных богов.
В других частях Канады война не пряталась за горизонтом. В маленьких городах, разбросанных вдоль двухколейки, соединяющей один конец страны с другим, война въедалась в души людей. С ней они ложились спать, а днем она работала с ними рядом, как их собственная тень. Что бы они ни делали, ей все было мало. Такие названия, как Ипр, Курселетт, Лане, Вими, Камбре, Аррас, Сомма { стали для канадцев столь же привычными, как Фредериктон, Мус-Джо, Садбери или Прикс-Руперт 2.
Пожалуй, з Квебеке сама величавая неизменность реки поддерживала а жителях уверенность в том, что они правы: война — это порождение городов, всегда угрожавших сельскому укладу, ее вызвал к жизни англо-американский большой бизнес, фабрики, гидростанции, банки, тресты, тяжелая промышленность и непрерывное пустозвонство окружающего мира, старающегося подорвать представление квебекцев о самих себе, постоянно ревущего им в уши, что они слабы, незначительны, консервативны и настолько отсталы, что не в силах постичь всего великолепия войны. Кроме того, жителей Квебека поддерживала вера. По всей долине Св. Лаврентия тысячи сульпицианцев, иезуитов, доминиканцев, бенедиктинцев, францисканцев, траппистов, сервитов, кармелитов, урсулинок, серых монахинь 3 и просто братьев-мирян и сестер-мирянок, а также епископов, священников, викариев, семинаристов делали свое дело, следуя духу и букве непрерывавшейся средневековой традиции, и размышляли о своем католическом боге. По сравнению с вечностью война представлялась лишь мимолетной вспышкой варварства.
Итак, лето шло, а страна томилась в заботах и тяжких думах, все ее провинции волею судьбы были связаны друг с другом и, несмотря на противоречия, сливались в единое неделимое целое, каждый голос и многоголосье создавали гармонию, настолько незаметную, что сама страна не догадывалась об ее существовании.
1 Ипр, Курселетт, Ланс, Вим и, Камбре, Аррас, Сомма — места сражений во Франции и Бельгии во время первой мировой войны.
2 Фредериктон, Мус-Джо, Садбери, Принс-Руперт — названия канадских городов.
' С у л ь п и ц и а н ц ы, иезуиты, доминиканцы, бенедиктинцы, францисканцы, трапписты, серви-ты, кармелиты, урсулинки, серые монахини — представители монашеских орденов.
17
Топографы, нанятые Макквином, появились в Сен-Марке к концу первой недели августа и пробыли в приходе шесть дней. Их поместили в доме Талларов, и каждое утро, взяв свои нивелиры, теодолиты и записные книжки, они отправлялись в ущелье* Там между дорогой и водопадом они в нескольких местах натянули на колышках веревки через реку и привязывали к ним свою плоскодонку. С нее опускали в воду алюминиевую вертушку на проволоке, измеряя скорость потока в разных точках русла. Потом начертили схему железнодорожной ветки, которую предстояло подвести к новой фабрике. По ходу дела топографам пришлось побывать на нескольких фермах, и каждый раз туда предварительно заходил Атанас и сам объяснял хозяевам, что цель работы приезжих пока держится в секрете, но сулит фермерам благие перемены. У Трамбле Атанас пообещал, что, если его планы осуществятся, он, возможно, сам купит одно из их полей, и они не прогадают, пусть только держат язык за зубами.
В конце недели топографы вернулась в город, а через несколько дней Атанас получил от Макквина приглашение приехать в Монреаль и безотлагательно приступить к созданию акционерной компании. Так что пока отец Бобьен и остальные обитатели Сен-Марка собирались с мыслями, чтобы задать вопросы, Атанас уехал.
В Монреале Макквин рассказал ему, что результаты изысканий превосходные: река обладает необходимой мощностью, и с площадкой для фабрики никаких трудностей не предвидится. Архитектор уже набросал план будущего здания. Атанас с живым интересом изучил чертеж и одобрил его. Все дела по организации акционерного общества он полностью предоставил Макквину. Сам же получил первую и вторую закладные под свои владения в Сен-Марке, составленные на ИАДЯ Макквина, и вложил эти деньги в акции новой компании вместе с суммой, вырученной от продажи ценных бумаг. Таким образом, он поставил на карту все, что имел и, когда по вечерам оставался один, его иной раз охватывал страх при мысли о том, что он наделал. Но днем вокруг Атанаса стучали пишущие машинки, звенели телефоны, выдвигались и задвигались ящики, собирались совещания, высказывались суждения одно оптимистичнее другого, на столах росли вороха писем и документов, и все: инженеры и бизнесмены, архитекторы, специалисты-текстильщики и стенографистки — излучали уверенность, а сам Атанас упивался этой кипучей деятельностью.
Какую важную роль Атанас играет во всех событиях, стало ясно, когда на его имя пришло письмо из Оттавы, в котором сообщалось, что правительство построит железнодорожную ветку, как только будет заложен фундамент фабрики. Атанас сиял, читая письмо министра. Как и ожидал Макквин, политическое значение их проекта Атанас рассчитал точно. Правительство было заинтересовано в том, чтобы Таллар сохранил место в парламенте, а прокладка железной дороги поможет ему на следующих выборах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135