К двадцать четвертому мая, ко Дню рождения королевы ', наступила жара, как в середине лета. Зной, словно легкая паутина, дрожал над землей, по утрам над рекой выстраивались отряды облаков, а к полудню они уже величаво плыли по небу. Из семян, освященных в день Св. Марка, потянулись к солнечному свету первые ростки.
Однажды Поль явился днем домой и сразу побежал к Жюльенне за помощью: уши у него распухли от укусов мошек. Жюльенна промыла укусы лавровишневой водой, не переставая ворчать и браниться. В первые жаркие дни она всегда жаловалась на головные боли и постоянно грела на плите настой ромашки, который пила стакан за стаканом. Протирая Полю уши, она все спрашивала, не болят ли они, и была явно разочарована, когда он отвечал, что нет. У самой Жюль-енны уже много лет в декабре, как только ртуть на термометре опускалась ниже нуля, начинали болеть уши, и она лечила их, закладывая внутрь жареный лук и затыкая ватой. Застав ее за этой процедурой, Атанас всякий раз возмущался и грозился отвести ее к доктору, пока она совсем не оглохла. Но к концу их споров боль в ушах проходила.
В июне жара усиливалась с каждым днем. В праздник Тела Господня алтарь устроили на свежем воздухе за деревней, чуть в стороне от идущей вдоль реки дороги, соорудив над ним беседку из зеленых веток
1 День рождения королевы Виктории
и садовых цветов. Туда направилось шествие с хоругвями. Собрался весь приход, впереди шли дети и мальчики из церковного хора, за ними — женщины, причем впереди — незамужние. За женщинами в одиночестве шагал отец Бобьен, а за ним церковные старосты несли Святые дары. Поликарпа Друзна и Фре-нетта было не узнать, оба подстриглись и надели свои лучшие костюмы. За ними шли мальчики постарше и мужчины. Когда колонна вышла из деревни и двинулась по дороге, мальчишки-певчие затянули церковные гимны. Среди широкой долины, под громадами облаков эта нестройная процессия казалась ничтожно маленькой. Когда наконец дошли до алтаря, все опустились на колени прямо на землю, а Святые дары подняли высоко над головами. После службы все той же дорогой вернулись в церковь. В ту ночь пролился теплый дождь, и приход вздохнул с облегчением, теперь урожай был в руках Божьих.
Июнь сменился июлем. За сараем, в маленьком огороде Поля дружно росли горох, бобы, морковь и лук, семена которых дал Полю Бланшар. В полях колосились на просторе овес, ячмень и кормовые травы. Бланшар был доволен. В это лето он впервые пекся не только о полях Таллара, но и о собственном урожае. Обходя десять акров, выделенные ему Атанасом, он то и дело подбирал комья земли и растирал их пальцами, а если вечерний колокол заставал его в поле, Бланшар смиренно склонял голову и ему казалось, что теперь колокол звонит специально для него.
И на ферме Джона Ярдли вызревал первый урожай. Капитан испытывал радостное удовлетворение. По его подсчетам, через год ферма окупится. При первой же возможности он увеличит свое маленькое стадо джерсейских коров, а на будущий год разведет побольше кур. Неплохо завести еще и несколько свиней. Каждый вечер, подоив коров, капитан вооружался старой подзорной трубой и, стоя на крыльце, обозревал реку и пароходы. Их в этом году было необычно много. Ярдли рассматривал палубы и пытался определить, в порядке ли содержится пароход, куда идет, какой груз в трюме. Иногда, глядя на проходящие мимо суда, он больно чувствовал одиночество, но, несмотря на это, был вполне доволен жизнью. Дженит обещала провести у него лето, скоро она и девочки будут здесь. За зиму капитан заново обставил для дочери одну из верхних спален, установил рядом ванну, а соседнюю комнату отвел под детскую. Перед севом он специально съездил в город за новой кроватью для Дженит и, пока был в магазине у Моргана, попросил продавщицу подобрать заодно занавески и покрывало, которые понравились бы разборчивой женщине с тонким вкусом, Внучкам он накупил кукол, таких, чтобы помещались в кукольный дом, собственноручно им выстроенный.
В это лето парламент рано распустили на каникулы, и Атанас смог приехать в Сен-Марк на более долгий срок. Скоро Макквин пришлет изыскателей, они начнут исследовать площадку дня строительства фабрики; эта работа давно была бы закончена, но шла война, и найти хороших специалистов было нелегко. В ожидании их приезда4Атанас решил насладиться отдыхом. Он вынес на галерею кресло-качалку и часами просиживал в нем за чтением. Несколько дней, читая, он жевал жевательную резинку, чтобы бросить курить, но жвачка так ему опротивела, что он снова взялся за трубку, дав себе слово выкуривать не больше трех трубок в день. Теперь, когда будущее представлялось ему таким интересным, Атанас считал, что необходимо больше заботиться о своем здоровье.
Но война все еще не давала е^у покоя. Она заполняла его мысли, как песок, попавший в ботинок. Тревожил Атанаса и Мариус, ведь о нем ничего не было слышно с весны. Из военного округа Атанаса запросили, почему Мариус не является на призывной пункт, но если бы Атанас даже и знал, где сын, сообщать все равно бы не стал. Атанаса беспрестанно мучило, сыт ли Мариус, есть ли ему где спать. Вопреки логике он и стыдился поведения Мариуса, и гордился его упорством, твердо зная одно — где бы Мариус ни был, он несчастен, озлобление разъедает его все сильней, и будущее сына безнадежно испорчено. В былые времена, попав в столь трудное положение, Атанас обратился бы к Богу, но молиться он перестал давным-давно.
Отец Бобьен тоже не знал покоя. Он ежедневно просил Бога, чтобы тот вразумил его, дал силы побороть препятствие, которое становилось все более непреодолимым с тех самых пор, как отец Бобьен попал в Сен-Марк. Этим препятствием был для него Атанас Таллар. Священник гораздо больше отдален от своих прихожан, чем, скажем, капитан корабля от команды. В последнее время, даже молясь Богу, отец Бобьен чувствовал себя одиноким. В глубине души он считал, что не соответствует своему призванию, так как не в силах сотворить ничего более чудесного, чем священное таинство мессы. Три года назад он не сумел остановить наводнение. Вода в реке поднялась и через болото залила соседние фермы, погубив на двух из них урожай. Когда Господь по своей великой мудрости не воспрепятствовал дальнейшему подъему воды, Атанас стал подшучивать над священником. В последние дни отец Бобьен начал думать, что в Атанасе Тал-ларе воплотились все злые силы материализма, грозящие французской Канаде и Сен-Марку в особенности.
Только бы набрать побольше фактов, чтобы иметь право призвать Атанаса к порядку, тогда он, отец Бобьен, чувствовал бы себя тверже. В ту ночь, больше двух месяцев назад, когда Мариус ночевал в доме священника, он много чего рассказал отцу Бобьену, и отец Бобьен склонен был поверить почти всему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Однажды Поль явился днем домой и сразу побежал к Жюльенне за помощью: уши у него распухли от укусов мошек. Жюльенна промыла укусы лавровишневой водой, не переставая ворчать и браниться. В первые жаркие дни она всегда жаловалась на головные боли и постоянно грела на плите настой ромашки, который пила стакан за стаканом. Протирая Полю уши, она все спрашивала, не болят ли они, и была явно разочарована, когда он отвечал, что нет. У самой Жюль-енны уже много лет в декабре, как только ртуть на термометре опускалась ниже нуля, начинали болеть уши, и она лечила их, закладывая внутрь жареный лук и затыкая ватой. Застав ее за этой процедурой, Атанас всякий раз возмущался и грозился отвести ее к доктору, пока она совсем не оглохла. Но к концу их споров боль в ушах проходила.
В июне жара усиливалась с каждым днем. В праздник Тела Господня алтарь устроили на свежем воздухе за деревней, чуть в стороне от идущей вдоль реки дороги, соорудив над ним беседку из зеленых веток
1 День рождения королевы Виктории
и садовых цветов. Туда направилось шествие с хоругвями. Собрался весь приход, впереди шли дети и мальчики из церковного хора, за ними — женщины, причем впереди — незамужние. За женщинами в одиночестве шагал отец Бобьен, а за ним церковные старосты несли Святые дары. Поликарпа Друзна и Фре-нетта было не узнать, оба подстриглись и надели свои лучшие костюмы. За ними шли мальчики постарше и мужчины. Когда колонна вышла из деревни и двинулась по дороге, мальчишки-певчие затянули церковные гимны. Среди широкой долины, под громадами облаков эта нестройная процессия казалась ничтожно маленькой. Когда наконец дошли до алтаря, все опустились на колени прямо на землю, а Святые дары подняли высоко над головами. После службы все той же дорогой вернулись в церковь. В ту ночь пролился теплый дождь, и приход вздохнул с облегчением, теперь урожай был в руках Божьих.
Июнь сменился июлем. За сараем, в маленьком огороде Поля дружно росли горох, бобы, морковь и лук, семена которых дал Полю Бланшар. В полях колосились на просторе овес, ячмень и кормовые травы. Бланшар был доволен. В это лето он впервые пекся не только о полях Таллара, но и о собственном урожае. Обходя десять акров, выделенные ему Атанасом, он то и дело подбирал комья земли и растирал их пальцами, а если вечерний колокол заставал его в поле, Бланшар смиренно склонял голову и ему казалось, что теперь колокол звонит специально для него.
И на ферме Джона Ярдли вызревал первый урожай. Капитан испытывал радостное удовлетворение. По его подсчетам, через год ферма окупится. При первой же возможности он увеличит свое маленькое стадо джерсейских коров, а на будущий год разведет побольше кур. Неплохо завести еще и несколько свиней. Каждый вечер, подоив коров, капитан вооружался старой подзорной трубой и, стоя на крыльце, обозревал реку и пароходы. Их в этом году было необычно много. Ярдли рассматривал палубы и пытался определить, в порядке ли содержится пароход, куда идет, какой груз в трюме. Иногда, глядя на проходящие мимо суда, он больно чувствовал одиночество, но, несмотря на это, был вполне доволен жизнью. Дженит обещала провести у него лето, скоро она и девочки будут здесь. За зиму капитан заново обставил для дочери одну из верхних спален, установил рядом ванну, а соседнюю комнату отвел под детскую. Перед севом он специально съездил в город за новой кроватью для Дженит и, пока был в магазине у Моргана, попросил продавщицу подобрать заодно занавески и покрывало, которые понравились бы разборчивой женщине с тонким вкусом, Внучкам он накупил кукол, таких, чтобы помещались в кукольный дом, собственноручно им выстроенный.
В это лето парламент рано распустили на каникулы, и Атанас смог приехать в Сен-Марк на более долгий срок. Скоро Макквин пришлет изыскателей, они начнут исследовать площадку дня строительства фабрики; эта работа давно была бы закончена, но шла война, и найти хороших специалистов было нелегко. В ожидании их приезда4Атанас решил насладиться отдыхом. Он вынес на галерею кресло-качалку и часами просиживал в нем за чтением. Несколько дней, читая, он жевал жевательную резинку, чтобы бросить курить, но жвачка так ему опротивела, что он снова взялся за трубку, дав себе слово выкуривать не больше трех трубок в день. Теперь, когда будущее представлялось ему таким интересным, Атанас считал, что необходимо больше заботиться о своем здоровье.
Но война все еще не давала е^у покоя. Она заполняла его мысли, как песок, попавший в ботинок. Тревожил Атанаса и Мариус, ведь о нем ничего не было слышно с весны. Из военного округа Атанаса запросили, почему Мариус не является на призывной пункт, но если бы Атанас даже и знал, где сын, сообщать все равно бы не стал. Атанаса беспрестанно мучило, сыт ли Мариус, есть ли ему где спать. Вопреки логике он и стыдился поведения Мариуса, и гордился его упорством, твердо зная одно — где бы Мариус ни был, он несчастен, озлобление разъедает его все сильней, и будущее сына безнадежно испорчено. В былые времена, попав в столь трудное положение, Атанас обратился бы к Богу, но молиться он перестал давным-давно.
Отец Бобьен тоже не знал покоя. Он ежедневно просил Бога, чтобы тот вразумил его, дал силы побороть препятствие, которое становилось все более непреодолимым с тех самых пор, как отец Бобьен попал в Сен-Марк. Этим препятствием был для него Атанас Таллар. Священник гораздо больше отдален от своих прихожан, чем, скажем, капитан корабля от команды. В последнее время, даже молясь Богу, отец Бобьен чувствовал себя одиноким. В глубине души он считал, что не соответствует своему призванию, так как не в силах сотворить ничего более чудесного, чем священное таинство мессы. Три года назад он не сумел остановить наводнение. Вода в реке поднялась и через болото залила соседние фермы, погубив на двух из них урожай. Когда Господь по своей великой мудрости не воспрепятствовал дальнейшему подъему воды, Атанас стал подшучивать над священником. В последние дни отец Бобьен начал думать, что в Атанасе Тал-ларе воплотились все злые силы материализма, грозящие французской Канаде и Сен-Марку в особенности.
Только бы набрать побольше фактов, чтобы иметь право призвать Атанаса к порядку, тогда он, отец Бобьен, чувствовал бы себя тверже. В ту ночь, больше двух месяцев назад, когда Мариус ночевал в доме священника, он много чего рассказал отцу Бобьену, и отец Бобьен склонен был поверить почти всему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135