Смех внезапно прервался. Толпа отшатнулась, единодушно ахнув. Я
вскочил и встал в напряженную стойку, словно кошка, готовая к прыжку.
Рядом со мной яростно бил ногами Ле Стриж, доделывая свою диаграмму, а
потом он упал с измученным стоном. Один из аколитов увидел рисунок, и у
него глаза вылезли на лоб. Он ткнул пальцем в изображение и пронзительно
завизжал:
- LI VEVER! OGOUN! OGOUN FERRAILLE!
Что-то во мне подпрыгнуло при звуке этого имени, что-то взвилось, как
ярко-алое знамя на ветру, что-то запело, как трубы. Я ощутил дикий прилив
возбуждения, бешеную, поющую, танцующую, прыгающую радость. Я был был
Господином, я был Ответственным Лицом, здесь я распоряжался - и не
вздумайте забыть об этом!
Эти ублюдки БОКОРЫ! Они подумали...
У них хватило наглости подумать...
Они осмелились поверить, что смогут управлять Невидимыми, как
Невидимые управляют людьми.
Они осмелились попытаться заставить меня помогать им! Меня!
Меня!
Меня!
Меня!
Меня!
Меня!
Меня!
МЕНЯ!
Они думали, что могут принести в жертву моих друзей!
МОИХ ДРУЗЕЙ...
Заковать их в железо...
МОЕ ЖЕЛЕЗО!
И они посмели отказать мне в роме!
В РОМЕ!!
РОМ - ЭТО БЫЛО МОЕ ПРАВО. МОЙ ЗНАК. МОИ ЖИЗНЕННЫЕ СОКИ - А ОНИ
ПОСМЕЛИ...
Я взревел. В этот раз я действительно взревел. И звук с треском
прорезал тьму, гортанный громовой рев гордо вышагивавшего льва. Пламя
склонилось перед ним. Толпа завизжала, аколиты уронили веревки, один из
них неловко схватился за абордажную саблю на поясе. Барабаны стали
заикаться, запнулись и замолчали. Бой не возобновился.
Мое сердце колотилось так сильно, что меня трясло при каждом ударе.
Красный туман, как волна прилива, окатил ночь - и я пошел на стоявшего
ближе всех ко мне Волка. Он бросился на меня с голыми руками. Я поймал его
руку, вывернул ее, выхватил из его другой руки бутылку и отбросил его в
сторону. Свободной рукой я схватил его за запястье, но оно было огромно, и
моя рука соскользнула. Что-то еще остановилось во мне, где-то внутри. А
потом за моей спиной я услышал, как Ле Стриж хрипло запел:
Ogoun vini caille nois!
Li gran' goute, li grangran soif!
Grand me'ci, Ogun Badagris!
Manger! Bueh! Sat'!
И я услышал. Я УСЛЫШАЛ:
Огун посетил нас!
Ты очень голоден, тебя мучит жажда!
Великая благодарность тебе, Огун Бадагри!
Так ешь же! Пей! Насыщайся!
Все очень правильно и пристойно. С оглушительным воплем я поднес
бутылку к губам и осушил ее одним булькающим глотком. Волк перепугался.
Казалось, жаркий спирт бросился из моего горла прямо в вены и поджег их
мощной вспышкой, наполнив все мое тело крошечными прожилками покалывающего
огня. Я сомкнул пальцы на его огромном запястье и услышал жалобный визг и
треск ломающейся кости. Волк заорал, вытаращил зеленые глаза и скосил их,
когда я с силой опустил пустую бутылка на его полувыбритый череп. На меня
бросились другие Волки - кажется, трое. Я бросил того, которого держал, на
одного из них, в кашу размозжил нос другому, а третьему дал ногой в живот,
потому что у него была в руках бутылка. Он взвыл и согнулся, я перехватил
бутылку в воздухе и встряхнул - почти полная! Я расхохотался от радости,
громко, громоподобно, смехом освобождения. Цепи расхохотались вместе со
мной и подпрыгнули в воздух. С ответным стуком разлетелись другие оковы.
Джип и остальные растянулись на земле, но Ле Стриж, все еще согнувшись, с
трудом опустился на колени, волосы его были всклокочены, глаза горели.
Толпа представляла собой бурлящий хаос: те, кто стоял впереди,
пытались отойти назад, а стоявшие сзади рвались вперед, чтобы посмотреть,
из-за чего вся суматоха. Стражи-караибы не могли подойти к нам. Сквозь
толпившиеся фигуры прорвался молит, замахиваясь абордажной саблей и целясь
мне в голову. Я взревел, приветствуя саблю. Стальной клинок рывком
остановился в воздухе, прежде чем дотронулся до меня. У мужчины отвисла
челюсть, а я поймал его за вытянутое запястье, встряхнул, как щепку, и
отшвырнул прочь так, что он полетел кувырком. Он ударился о камень и
свалился. Джип что-то крикнул мне. Нас окружали караибы, пробиваясь сквозь
толпу. Я протянул вниз руку, поднял Джипа на ноги и разорвал веревки на
его запястьях. На меня бросился какой-то Волк с кинжалом в руке и
бутылкой, заткнутой за пояс. Однако моя пустая бутылка встретила его
рывок. Я потряс его бутылкой, смутно сознавая, что Джип выхватил кинжал и
разрезал путы на своих ногах, затем обернулся к остальным.
Где-то тут должен был быть еще ром...
Я увидел бутылку и пошел на того, кто держал ее, но банда Волков
прорвалась сквозь толпу охваченных паникой людей и стала медленно
подбираться ко мне, пытаясь схватить меня, ударить кинжалами, и вообще они
мне мешали. Я обругал их и свистнул брошенным цепям. Цепи со свистом
прыгнули мне в руки, я сгреб их, зажал в кулаках и, сделав огромные петли,
вскинул над головой. Цепи со свистом и жужжанием взлетели вверх, кружась,
как циркулярная пила, и разбрасывая направо и налево нападавших в то
время, как я продвигался вперед. Над моей головой пронеслось копье,
коснулось этого крутящегося занавеса и разлетелось на мелкие кусочки.
Проклятые караибы! Я рывком вытянул руку. Цепь с гулом полетела вперед и
обвилась вокруг тех, кто возглавлял атаку, сбив их с ног и поймав в
ловушку все это орущее сплетение тел и конечностей. Остальные попадали на
них, а Джип и мужчины, которых он освободил, с криком бросились на них,
схватили их копья и палицы и обрушили их на головы упавших.
Они явно справлялись со своей задачей, и я с надеждой огляделся в
поисках дополнительной порции рома. И чего-то еще, чего у меня не было,
чего-то, что я не мог как следует вспомнить, но оно все время вертелось у
меня в мозгу, словно зудело, а я не мог почесаться. Но пока мне требовался
ром. Большинство людей в толпе были безоружными или имели при себе только
легкое оружие, и после того, как я повалил парочку из тех, кто вытащил
ножи, они с большой готовностью уступали мне дорогу. Один из них вытащил
из своего одеяния длинноствольный пистолет, но курок у него на секунду
заклинило, и он не дожил до того, чтобы пожалеть об этом. Однако вверху,
на алтаре высокий тонкий голос выкрикивал приказы или заклинания, а,
может, и то, и другое, призывая своих настоящих бойцов. На фоне костра я
увидел Волков, собиравшихся на его зов, передавая друг другу мечи и другое
оружие, которое они, видимо, припрятали рядом на случай неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115