Она была евразийкой, наполовину китаянкой - из Сингапура -
и дьявольски хорошенькой. Прекрасное тело, почти совершенство. Похоже на
отполированную бронзу. В этом тоже была беда. - Молл теперь стояла, снова
положив руки на руль и глядя за горизонт, но она медленно кивнула, давая
понять, что слушает. Я следил за тем, как играют изгибы ее грудей и ребра,
когда она пошевелилась, и впадины на ее мускулистых бедрах. Фигура у Джеки
была совсем другой, гораздо более мягкой и нежной - почти хрупкой. - Она
не была богата. Получала деньги из дома, но их вечно не хватало. Она
подрабатывала натурщицей, чтобы заработать побольше.
- И ты ревновал?
- Нет, - сказал я с некоторым удивлением. - Не совсем. Я даже
гордился ею. Мне было немного не по себе, но я гордился. Ничего нечестного
в этом не было, она была не такая. Она была так красива... - В колледже
она была чем-то вроде символа положения в обществе, честно говоря. - Но ей
была противна сама мысль о том, что она будет жить за мой счет, она хотела
платить сама за себя, когда мы ходили в рестораны, такая уж она была
упрямая, даже глупо. И... ну, она зашла чуть-чуть слишком далеко. Решила,
что заработает больше всего, позируя для журналов, и - Господи, просто
взяла да сделала это, не сказав мне ничего.
- А зачем ей надо было говорить? Что за разница?
- Послушай, есть огромная разница между парочкой студенческих
набросков и журналами на каждой газетной стойке по всей стране!
Фотографии-то ведь остаются! Они повсюду болтаются! Они могли всплыть
через много лет...
Молл резко вдохнула воздух:
- Ага! А ты боялся, что всплывут?
- Послушай, ты должна понять, наконец. Я же говорил тебе, что все
спланировал заранее! Ты же знаешь, как это бывает - когда ты молод, тебе
кажется, что все это случится прямо завтра. Она могла мне все испортить! Я
не мог допустить, чтобы какой-нибудь подонок объявился с этими
фотографиями - а они были весьма внушительного размера, черт бы их побрал,
- и разослал их во все газеты в то время, когда пытался бы стать серьезной
фигурой в обществе! Я хочу сказать, представь себе такое, когда я,
например, боролся бы на первичных выборах! Так что... - Я безнадежно
махнул рукой.
- Так что вы поссорились?
- Ну, да... немного. Но я не просто бросил ее и всякое такое, я был
не так жесток. Просто дождался, когда все выдохнется само собой в течение
летних каникул. Мы говорили о том, чтобы поехать в Сингапур, но это... в
общем, сорвалось. А потом пришла зима... - Я пожал плечами. Закричала
чайка, дикий и одинокий вопль, и я слегка вздрогнул. - Следующим летом она
вышла замуж за другого, так что у нее это тоже было не слишком глубоким
чувством. Но не за того человека, какого я мог бы предположить, - а за
одного из своих художников, простого бесталанного маленького пьянчужку.
Последнее, что я о нем слышал, - это то, что окончил колледж и занимается
дизайном оберток для мыла. А о ней вообще ничего. Кроме того, что они по
сию пору женаты, если она не свернула его тощую шею к этому времени. Это
было самое близкое к любви чувство, которое я испытал в своей жизни, Молл;
но ведь это не могло быть очень близко, правда? И я должен продолжать об
этом думать.
Не знаю, какого ответа я ждал, но уже никак не чуть жалостливого
взгляда, которым меня наградили:
- Редко кто станет вспоминать о том, что обманулся, потеряв
драгоценное ради ложной выгоды, и еще реже - если обманул сам себя. Но
подумай о двух вещах. Первое: ей не надо почувствовать снег на губах,
чтобы понять, что пришла зима. И второе. Раньше политика не была ремеслом,
которым человек занимался как профессией. Это слово значило делать то, что
целесообразно, а не то, что предписывали правила.
Это было как заноза в хвосте. И к счастью, благовидный ответ,
вертевшийся у меня на языке, так и не сорвался с губ. Заходящая луна
впервые посеребрила горизонт, волны подхватили сверкающий луч и разнесли
его широкой полосой. В ответ сверху донесся голос часового, срывавшийся от
возбуждения и переходивший в высокий крик, похожий на вопль морской птицы.
- ПАРУС! ПАРУС!
- Как далеко? - проревел помощник капитана в говорящую трубу, которая
едва ли была ему необходима.
- КОРАБЛЬ НА ГОРИЗОНТЕ, ПРЯМО ПО КУРСУ! - Все задвигались, и с
треском раскрылись подзорные трубы. - ТРИ МАЧТЫ В ЛУННОМ СВЕТЕ! И КАКОЙ
ЗДОРОВЫЙ!
- Тогда, клянусь Богом, это может быть она! - пробормотал помощник. -
Держи руль, Молл! Старшина, поди разбуди штурмана и капитана. А вам лучше
уйти, сэр!
- Всего в одной-двух лигах впереди нас, - торжествующе объявила Молл.
- Не правда ли, на какой быстрой птичке мы летим! Мы их догоним, Стивен,
догоним! Если это "Сарацин", конечно, надобно сперва удостовериться. А не
то придется черт знает как расплачиваться, если откроем огонь по
какому-нибудь обычному торговцу или большому военному кораблю, который
разнесет нас в щепки как пиратов одним бортовым залпом.
- Откроем огонь... - Я ощутил, как по спине у меня стекают капли
пота; сгорбившиеся черные силуэты, стоявшие по всей длине поручней, вдруг
стали похожи на спящих кобр, готовых в любую минуту выплюнуть яд.
Реальность того, что мы собирались сделать, вдруг приняла устрашающую
форму. И непонятно, по какой причине - от возбуждения или еще от чего, но
обед и выпитое спиртное выбрали именно этот момент, чтобы взбунтоваться. И
тут мне пришло в голову, что на корабле была еще одна жизненно важная
точка, с которой я не познакомился.
- Э-э, Молл... кстати, а где... э-э... гальюн? - Наконец-то я
вспомнил правильно хоть один морской термин.
Молл указала рукой в направлении бака и находившегося за ним
бушприта:
- Там, наверху.
- Где наверху? На баке?
- Нет. Вон там над поручнем, вниз в концевой отсек и на бушприт. Там
есть лестница.
- Ты хочешь сказать - прямо в воздухе?
- Да, ради здоровья.
- Господи! - Я представил себе эту картину, и она показалась мне
отвратительной. - Зачем же акробатические трюки? Почему бы просто не
воспользоваться поручнем, раз он все равно общий?
- Капитан Пирс не хочет. И к тому же один легкий порыв ветра, и ты
получишь назад все, что отлил.
- Понятно, - сказал я и, спотыкаясь, направился в сторону сходного
трапа.
И только когда я осторожно прошел по баку к поручню, она крикнула мне
вслед:
- На худой конец, есть еще один - в каюте на баке по левому борту.
Это мой. По обычаю он только для дам, но если хочешь, можешь
воспользоваться своим положением, тем паче ты хорошо воспитанный молодой
человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
и дьявольски хорошенькой. Прекрасное тело, почти совершенство. Похоже на
отполированную бронзу. В этом тоже была беда. - Молл теперь стояла, снова
положив руки на руль и глядя за горизонт, но она медленно кивнула, давая
понять, что слушает. Я следил за тем, как играют изгибы ее грудей и ребра,
когда она пошевелилась, и впадины на ее мускулистых бедрах. Фигура у Джеки
была совсем другой, гораздо более мягкой и нежной - почти хрупкой. - Она
не была богата. Получала деньги из дома, но их вечно не хватало. Она
подрабатывала натурщицей, чтобы заработать побольше.
- И ты ревновал?
- Нет, - сказал я с некоторым удивлением. - Не совсем. Я даже
гордился ею. Мне было немного не по себе, но я гордился. Ничего нечестного
в этом не было, она была не такая. Она была так красива... - В колледже
она была чем-то вроде символа положения в обществе, честно говоря. - Но ей
была противна сама мысль о том, что она будет жить за мой счет, она хотела
платить сама за себя, когда мы ходили в рестораны, такая уж она была
упрямая, даже глупо. И... ну, она зашла чуть-чуть слишком далеко. Решила,
что заработает больше всего, позируя для журналов, и - Господи, просто
взяла да сделала это, не сказав мне ничего.
- А зачем ей надо было говорить? Что за разница?
- Послушай, есть огромная разница между парочкой студенческих
набросков и журналами на каждой газетной стойке по всей стране!
Фотографии-то ведь остаются! Они повсюду болтаются! Они могли всплыть
через много лет...
Молл резко вдохнула воздух:
- Ага! А ты боялся, что всплывут?
- Послушай, ты должна понять, наконец. Я же говорил тебе, что все
спланировал заранее! Ты же знаешь, как это бывает - когда ты молод, тебе
кажется, что все это случится прямо завтра. Она могла мне все испортить! Я
не мог допустить, чтобы какой-нибудь подонок объявился с этими
фотографиями - а они были весьма внушительного размера, черт бы их побрал,
- и разослал их во все газеты в то время, когда пытался бы стать серьезной
фигурой в обществе! Я хочу сказать, представь себе такое, когда я,
например, боролся бы на первичных выборах! Так что... - Я безнадежно
махнул рукой.
- Так что вы поссорились?
- Ну, да... немного. Но я не просто бросил ее и всякое такое, я был
не так жесток. Просто дождался, когда все выдохнется само собой в течение
летних каникул. Мы говорили о том, чтобы поехать в Сингапур, но это... в
общем, сорвалось. А потом пришла зима... - Я пожал плечами. Закричала
чайка, дикий и одинокий вопль, и я слегка вздрогнул. - Следующим летом она
вышла замуж за другого, так что у нее это тоже было не слишком глубоким
чувством. Но не за того человека, какого я мог бы предположить, - а за
одного из своих художников, простого бесталанного маленького пьянчужку.
Последнее, что я о нем слышал, - это то, что окончил колледж и занимается
дизайном оберток для мыла. А о ней вообще ничего. Кроме того, что они по
сию пору женаты, если она не свернула его тощую шею к этому времени. Это
было самое близкое к любви чувство, которое я испытал в своей жизни, Молл;
но ведь это не могло быть очень близко, правда? И я должен продолжать об
этом думать.
Не знаю, какого ответа я ждал, но уже никак не чуть жалостливого
взгляда, которым меня наградили:
- Редко кто станет вспоминать о том, что обманулся, потеряв
драгоценное ради ложной выгоды, и еще реже - если обманул сам себя. Но
подумай о двух вещах. Первое: ей не надо почувствовать снег на губах,
чтобы понять, что пришла зима. И второе. Раньше политика не была ремеслом,
которым человек занимался как профессией. Это слово значило делать то, что
целесообразно, а не то, что предписывали правила.
Это было как заноза в хвосте. И к счастью, благовидный ответ,
вертевшийся у меня на языке, так и не сорвался с губ. Заходящая луна
впервые посеребрила горизонт, волны подхватили сверкающий луч и разнесли
его широкой полосой. В ответ сверху донесся голос часового, срывавшийся от
возбуждения и переходивший в высокий крик, похожий на вопль морской птицы.
- ПАРУС! ПАРУС!
- Как далеко? - проревел помощник капитана в говорящую трубу, которая
едва ли была ему необходима.
- КОРАБЛЬ НА ГОРИЗОНТЕ, ПРЯМО ПО КУРСУ! - Все задвигались, и с
треском раскрылись подзорные трубы. - ТРИ МАЧТЫ В ЛУННОМ СВЕТЕ! И КАКОЙ
ЗДОРОВЫЙ!
- Тогда, клянусь Богом, это может быть она! - пробормотал помощник. -
Держи руль, Молл! Старшина, поди разбуди штурмана и капитана. А вам лучше
уйти, сэр!
- Всего в одной-двух лигах впереди нас, - торжествующе объявила Молл.
- Не правда ли, на какой быстрой птичке мы летим! Мы их догоним, Стивен,
догоним! Если это "Сарацин", конечно, надобно сперва удостовериться. А не
то придется черт знает как расплачиваться, если откроем огонь по
какому-нибудь обычному торговцу или большому военному кораблю, который
разнесет нас в щепки как пиратов одним бортовым залпом.
- Откроем огонь... - Я ощутил, как по спине у меня стекают капли
пота; сгорбившиеся черные силуэты, стоявшие по всей длине поручней, вдруг
стали похожи на спящих кобр, готовых в любую минуту выплюнуть яд.
Реальность того, что мы собирались сделать, вдруг приняла устрашающую
форму. И непонятно, по какой причине - от возбуждения или еще от чего, но
обед и выпитое спиртное выбрали именно этот момент, чтобы взбунтоваться. И
тут мне пришло в голову, что на корабле была еще одна жизненно важная
точка, с которой я не познакомился.
- Э-э, Молл... кстати, а где... э-э... гальюн? - Наконец-то я
вспомнил правильно хоть один морской термин.
Молл указала рукой в направлении бака и находившегося за ним
бушприта:
- Там, наверху.
- Где наверху? На баке?
- Нет. Вон там над поручнем, вниз в концевой отсек и на бушприт. Там
есть лестница.
- Ты хочешь сказать - прямо в воздухе?
- Да, ради здоровья.
- Господи! - Я представил себе эту картину, и она показалась мне
отвратительной. - Зачем же акробатические трюки? Почему бы просто не
воспользоваться поручнем, раз он все равно общий?
- Капитан Пирс не хочет. И к тому же один легкий порыв ветра, и ты
получишь назад все, что отлил.
- Понятно, - сказал я и, спотыкаясь, направился в сторону сходного
трапа.
И только когда я осторожно прошел по баку к поручню, она крикнула мне
вслед:
- На худой конец, есть еще один - в каюте на баке по левому борту.
Это мой. По обычаю он только для дам, но если хочешь, можешь
воспользоваться своим положением, тем паче ты хорошо воспитанный молодой
человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115