Я едва уловил хриплый шепот,
раздавшийся рядом, в темноте.
- Привет.
Сперва я не мог говорить.
- О... привет, Джип. У тебя ничего не вышло, да?
- Они поймали меня на мелководье. Все эта распроклятая рука! Не
Волки, Караибы - не слишком милые ребятишки. Пару раз подержали мне голову
под водой - просто ради спортивного интереса - Бог знает, почему они не
докончили дело.
Ко мне стал подкрадываться страх:
- А остальные? Молл... Клэр...
- Клэр я видел. Зомби бросили ее вон там, неподалеку - пока живую и
невредимую. Молл я не видел...
- Она... они ее довольно сильно ранили, Джип. - Я больше ничего не
хотел говорить, а он и не хотел услышать.
На какое-то время Джип замолчал, слышались бормочущие голоса Волков.
- Во всяком случае, шкипер здесь, и те, кто остался из экипажа.
- Джип... ты видел? Мэй Генри...
- И помощник - и Грей Колл, Паршивец Мак-Илвейн, Дикой Меррет - да, я
видел. Господи, аккуратную штуку они провернули. Взять меня - я сначала
наполовину боялся, что они захватили корабль - сразу, как увидел, что
замок - это ловушка. В этом был смысл - но когда я увидел, как они машут,
естественно, как ни в чем ни бывало... За этим стоит что-то большее, чем
просто Волки или эти индейцы. Здесь нужны мозги.
Я вздрогнул в прохладном бризе:
- Индейцы... а кто они вообще такие?
- Америнды. Караибы - за это даго и прозвали так море. После того,
как почти вырезали их или взяли в рабство. Они, в общем, неглупые ребята -
те, что остались. Только это не они.
- Ты хочешь сказать - это те, что здесь были изначально? Еще один
пережиток прошлого?
- Похоже, что так. - Джип замолчал - к нам приблизились шаги, на
минуту остановились, затем поспешили прочь. - Ты сказал - они сильно
ранили Молл?
- Она... может быть, она умерла, Джип.
- Тогда это будет их самая большая ошибка за всю жизнь, - наконец,
выговорил Джип - задумчиво, даже не мстительно. - Она... - Я услышал, как
он задохнулся и ахнул от удара башмака. Меня угостили следующим, не
слишком сильно, но прямо по почкам. Извиваясь, я только смутно осознавал,
что меня отвязывают от столба. Руки и ноги у меня были по-прежнему
связаны, меня потащили через траву, которая внезапно оборвалась на голой
каменистой почве, где меня и бросили. Я лежал, моргая и думая о том, каким
ярким казался свет факела, потом чья-то рука схватила меня за волосы,
подняла и поставила на колени, и я увидел два высоких костра, между ними -
белые камни и снующие туда-сюда темные фигуры.
В тот момент я не разглядел их, потому что неожиданно загремели цепи,
и вокруг моей шеи сомкнулось холодное, как лед, железо, больно прихватив
кожу. Я инстинктивно отпрянул - и понял, что не один. Клэр и все
оставшиеся в живых члены экипажа, среди них - Пирс, Хэндз и похожий на
краба маленький стюард, были брошены рядами на землю рядом со мной,
скованные между собой чем-то, напоминающим старинные шейные колодки рабов.
И рядом со мной, в неприятной близости, сидел сам Ле Стриж. Он поднял
верхнюю губу в неком подобии саркастического приветствия, но я уже не
обращал на него внимания, потому что следующей в ряду сидела Молл. Живая;
но ее голова свесилась, по лицу разливалась смертельная бледность и
толстый сгусток крови склеивал кудри на ее лбу. Ее опущенные глаза были
погасшими и затуманенными, и у меня упало сердце. Я понял, что у нее
сотрясение мозга, если не проломлен череп. Я как-то был свидетелем
дорожного происшествия, и там один тип выглядел именно так; он умер в
машине скорой помощи.
Сдавленное ругательство сообщило мне, что Джипа бросили прямо рядом
со мной.
- Ну, и что это такое? - резко спросил он. - Мы стоим в очереди на
жертвоприношение или как?
- Несомненно, - прошипел Стриж сквозь сжатые зубы. - Хотя я бы на
твоем месте не стал особенно туда торопиться.
Я знал, что он имеет в виду. Мои глаза стали привыкать к свету, и чем
больше я видел толпу, собиравшуюся здесь, тем меньше она мне нравилась.
Помимо Волков здесь были обычные мужчины и женщины и среди них немало
явных гаитян. Однако не все были чернокожими деревенского типа и выглядели
лучше откормленными и довольными жизнью. Остальные были мулатами -
могущественной аристократией Гаити - ухоженными созданиями, которые могли
прилететь из Лондона или Нью-Йорка. На их шеях и пальцах блестело золото,
в свете огня сверкали драгоценности; на некоторых были элегантные
напудренные парики и монокли, однако другие расхаживали в роговых очках и
носили на запястьях шикарные часы "Ролекс". Надетые на них тяжелые платья
были хорошего покроя, висевшие на них веверы и другие странные символы
сияли блестками и золотой канителью. Эти элегантные существа гротескно
смешивались с голыми караибами в их военной раскраске, однако последние
звенели столь же ценными украшениями: не просто медными побрякушками и
спиралями на руках, шее и лодыжках, но кольцами из чистого мягкого золота,
свисавшими из их изуродованных мочек, золотыми палочками, продетыми через
губы и носы и отсвечивавших красным в пламени костров. То там, то тут в
толпе мелькали белые лица - белые всех оттенков, бледные, как старый
пергамент, или бесцветно-белые, как у альбиносов; у многих из них тоже
были тяжелые серьги и украшения, сделанные по давно позабытой моде, зато у
других были явно современные прически и даже очки. Одна матрона с
волосами, выкрашенными в голубой цвет, разразилась украшениями из алмазной
пыли - чистое пижонство в стиле Палм-Бич, что выглядело здесь невероятно
гротескным и зловещим. У меня появилось странное чувство, что я наблюдал
сборище откуда-то издалека, из давних лет ужасной истории острова; и я
знал, что это могло быть правдой.
Но каково бы ни было их происхождение, раскачивавшиеся, теснившиеся
под этот мягкий сложный ритм, они все казались похожими, ужасающе
похожими. Если я когда-либо и ставил под сомнение братство людей, то в эту
ночь я увидел, как оно продефилировало передо мной - все, что было в нем
самого худшего и темного. Родство - ужасная штука, когда оно выражается в
холодном, всепожирающем взгляде, безжалостном, жестоком, совершенно
эгоистичном или откровенно злобствующем, оценивавшим нас как возможность
интересного шоу. Я мог представить, что так смотрели на своих пленников на
арене римляне, или хищные западные туристы в каком-нибудь отвратительном
бангкокском кабаре - больше с жестокостью и восторгом деградации, а не с
простым старинным вожделением. На меня это произвело меньше впечатления,
чем могло бы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
раздавшийся рядом, в темноте.
- Привет.
Сперва я не мог говорить.
- О... привет, Джип. У тебя ничего не вышло, да?
- Они поймали меня на мелководье. Все эта распроклятая рука! Не
Волки, Караибы - не слишком милые ребятишки. Пару раз подержали мне голову
под водой - просто ради спортивного интереса - Бог знает, почему они не
докончили дело.
Ко мне стал подкрадываться страх:
- А остальные? Молл... Клэр...
- Клэр я видел. Зомби бросили ее вон там, неподалеку - пока живую и
невредимую. Молл я не видел...
- Она... они ее довольно сильно ранили, Джип. - Я больше ничего не
хотел говорить, а он и не хотел услышать.
На какое-то время Джип замолчал, слышались бормочущие голоса Волков.
- Во всяком случае, шкипер здесь, и те, кто остался из экипажа.
- Джип... ты видел? Мэй Генри...
- И помощник - и Грей Колл, Паршивец Мак-Илвейн, Дикой Меррет - да, я
видел. Господи, аккуратную штуку они провернули. Взять меня - я сначала
наполовину боялся, что они захватили корабль - сразу, как увидел, что
замок - это ловушка. В этом был смысл - но когда я увидел, как они машут,
естественно, как ни в чем ни бывало... За этим стоит что-то большее, чем
просто Волки или эти индейцы. Здесь нужны мозги.
Я вздрогнул в прохладном бризе:
- Индейцы... а кто они вообще такие?
- Америнды. Караибы - за это даго и прозвали так море. После того,
как почти вырезали их или взяли в рабство. Они, в общем, неглупые ребята -
те, что остались. Только это не они.
- Ты хочешь сказать - это те, что здесь были изначально? Еще один
пережиток прошлого?
- Похоже, что так. - Джип замолчал - к нам приблизились шаги, на
минуту остановились, затем поспешили прочь. - Ты сказал - они сильно
ранили Молл?
- Она... может быть, она умерла, Джип.
- Тогда это будет их самая большая ошибка за всю жизнь, - наконец,
выговорил Джип - задумчиво, даже не мстительно. - Она... - Я услышал, как
он задохнулся и ахнул от удара башмака. Меня угостили следующим, не
слишком сильно, но прямо по почкам. Извиваясь, я только смутно осознавал,
что меня отвязывают от столба. Руки и ноги у меня были по-прежнему
связаны, меня потащили через траву, которая внезапно оборвалась на голой
каменистой почве, где меня и бросили. Я лежал, моргая и думая о том, каким
ярким казался свет факела, потом чья-то рука схватила меня за волосы,
подняла и поставила на колени, и я увидел два высоких костра, между ними -
белые камни и снующие туда-сюда темные фигуры.
В тот момент я не разглядел их, потому что неожиданно загремели цепи,
и вокруг моей шеи сомкнулось холодное, как лед, железо, больно прихватив
кожу. Я инстинктивно отпрянул - и понял, что не один. Клэр и все
оставшиеся в живых члены экипажа, среди них - Пирс, Хэндз и похожий на
краба маленький стюард, были брошены рядами на землю рядом со мной,
скованные между собой чем-то, напоминающим старинные шейные колодки рабов.
И рядом со мной, в неприятной близости, сидел сам Ле Стриж. Он поднял
верхнюю губу в неком подобии саркастического приветствия, но я уже не
обращал на него внимания, потому что следующей в ряду сидела Молл. Живая;
но ее голова свесилась, по лицу разливалась смертельная бледность и
толстый сгусток крови склеивал кудри на ее лбу. Ее опущенные глаза были
погасшими и затуманенными, и у меня упало сердце. Я понял, что у нее
сотрясение мозга, если не проломлен череп. Я как-то был свидетелем
дорожного происшествия, и там один тип выглядел именно так; он умер в
машине скорой помощи.
Сдавленное ругательство сообщило мне, что Джипа бросили прямо рядом
со мной.
- Ну, и что это такое? - резко спросил он. - Мы стоим в очереди на
жертвоприношение или как?
- Несомненно, - прошипел Стриж сквозь сжатые зубы. - Хотя я бы на
твоем месте не стал особенно туда торопиться.
Я знал, что он имеет в виду. Мои глаза стали привыкать к свету, и чем
больше я видел толпу, собиравшуюся здесь, тем меньше она мне нравилась.
Помимо Волков здесь были обычные мужчины и женщины и среди них немало
явных гаитян. Однако не все были чернокожими деревенского типа и выглядели
лучше откормленными и довольными жизнью. Остальные были мулатами -
могущественной аристократией Гаити - ухоженными созданиями, которые могли
прилететь из Лондона или Нью-Йорка. На их шеях и пальцах блестело золото,
в свете огня сверкали драгоценности; на некоторых были элегантные
напудренные парики и монокли, однако другие расхаживали в роговых очках и
носили на запястьях шикарные часы "Ролекс". Надетые на них тяжелые платья
были хорошего покроя, висевшие на них веверы и другие странные символы
сияли блестками и золотой канителью. Эти элегантные существа гротескно
смешивались с голыми караибами в их военной раскраске, однако последние
звенели столь же ценными украшениями: не просто медными побрякушками и
спиралями на руках, шее и лодыжках, но кольцами из чистого мягкого золота,
свисавшими из их изуродованных мочек, золотыми палочками, продетыми через
губы и носы и отсвечивавших красным в пламени костров. То там, то тут в
толпе мелькали белые лица - белые всех оттенков, бледные, как старый
пергамент, или бесцветно-белые, как у альбиносов; у многих из них тоже
были тяжелые серьги и украшения, сделанные по давно позабытой моде, зато у
других были явно современные прически и даже очки. Одна матрона с
волосами, выкрашенными в голубой цвет, разразилась украшениями из алмазной
пыли - чистое пижонство в стиле Палм-Бич, что выглядело здесь невероятно
гротескным и зловещим. У меня появилось странное чувство, что я наблюдал
сборище откуда-то издалека, из давних лет ужасной истории острова; и я
знал, что это могло быть правдой.
Но каково бы ни было их происхождение, раскачивавшиеся, теснившиеся
под этот мягкий сложный ритм, они все казались похожими, ужасающе
похожими. Если я когда-либо и ставил под сомнение братство людей, то в эту
ночь я увидел, как оно продефилировало передо мной - все, что было в нем
самого худшего и темного. Родство - ужасная штука, когда оно выражается в
холодном, всепожирающем взгляде, безжалостном, жестоком, совершенно
эгоистичном или откровенно злобствующем, оценивавшим нас как возможность
интересного шоу. Я мог представить, что так смотрели на своих пленников на
арене римляне, или хищные западные туристы в каком-нибудь отвратительном
бангкокском кабаре - больше с жестокостью и восторгом деградации, а не с
простым старинным вожделением. На меня это произвело меньше впечатления,
чем могло бы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115