я слишком беспокоился за Молл и Клэр. Но на мгновение мне
действительно пришло в голову, что можно быть и хуже, чем просто пустым.
Если моя жизнь была пустой, ничем, кроме амбиций, не заполненной, то она
хотя бы не была заполнена такими ощущениями, и ей не двигало то, что
двигало этими людьми. По крайней мере, моя пустота была нейтральной -
может, это было и не очень хорошо, но и не очень плохо, я ведь не обделял
никого, кроме себя. Или обделял?
В определенном смысле для меня это было примерно то же, что и удар по
голове - внезапный шок понимания. Они ведь тоже могли быть амбициозными,
эти люди, так же, как и я. Выглядели они во всяком случае именно так -
точно так, как и люди, которых я знал. Они могли вырезать из своих жизней
все остальное, так же, как я; получили все, что хотели и где хотели - и
что потом? Плато. Некуда больше идти или долгое-долгое ожидание. А что они
могли сделать потом? Я уже начинал ощущать ее, эту пустоту в моей жизни,
это грызущее недовольство - ровно с того момента на светофоре. Одни
амбиции, случайный секс - со временем я все меньше получал от них
удовольствия, от этих моих стерильных радостей. А когда они, наконец,
иссякнут, что тогда? Что бы я стал искать потом, чтобы заполнить свою
пустую жизнь? Какой кратчайший путь к наградам, которых, по моему мнению,
заслуживал, к свершениям, которыми, как мне казалось, был обделен? Что еще
я мог бы встретить, и при этом не распознать зло, ибо не оставил в себе
достаточно чувства, достаточно умения сопереживать, чтобы судить об этом?
А если допустить, что набрел бы на что-нибудь вроде этого... Неужели в
одно прекрасное утро я мог бы проснуться и увидеть тот же взгляд в своем
зеркале во время бритья?
Они кружили взад-вперед, болтали, пили, протягивали руки, чтобы,
проходя мимо, погладить высокие камни. Камень был запачкан и изранен
чем-то вроде дыма от костра: дым высвечивал на них какое-то подобие
знаков, грубо нацарапанные изображения, не заслуживавшие даже, чтобы их
назвали примитивным искусством. Они казались детскими, даже дурацкими, и
тем не менее это элегантное общество приветствовало их в почти чувственным
благоговением.
- Отведите меня на бал! - лаконично заметил Джип. - Что это их так
притягивает, старик? Какой-то ХУМФОР, правильно?
Стриж насмешливо ухмыльнулся:
- Более того, дитя! Ты можешь прочитать знаки на этих камнях? Думаю,
нет! Работа этих краснокожих дикарей, этих обезьян-КАРИБАЛОВ, вырезано до
того, как другие люди пришли на этот остров. Это СОБАГИ, алтарь, одна из
их древних святынь - а их культ, если ты помнишь, был весьма забавным.
- Подожди минутку, - сказал я, и у меня внутри вдруг все упало. - Их
именем названо не только море, верно? Карибалы... КАННИБАЛЫ?
- Сообразил, - сказал Джип. - Представляешь, как они дерутся из-за
наших останков? По мне - так пусть меня лучше слопают караибы - в любом
случае.
- Да? - Стриж сплюнул в пыль. В его голосе звучало ядовитое
презрение. - Чтобы они тебе живому раскроили бока и набили их травами и
перцем для вкуса? Они поклонялись жестоким богам, это племя, молясь, чтобы
их несчастные соседи служили пищей для их обрядов. Когда с ними смешались
рабы, выросшие в жестокости, сформировавшиеся под плетью и клеймом, - о,
они прекрасно поняли такое поклонение. Некоторые приняли его и соединили с
собственным колдовством Конго и жестокостями, которым научили их хозяева.
Тогда они стали поклоняться новому богу, тому, кто поставил себя выше
других, чьи ритуалы могли согнуть их и подчинить его воле. Культ гнева и
мести, черпающий свою силу из всего того, что обычные люди называют
низким.
Стриж обернулся ко мне, и на его костлявом лице играли разные эмоции:
- Ты, мальчишка - слышишь эти барабаны? Слышишь? Ты, кто не оставил
все как есть, стал вмешиваться в дела сил, которые выше твоего пустого
понимания! Это те барабаны, что я заставил тебя услышать там, далеко, за
океаном и закатом, - тамбур марингин. Они произносят имя, сначала тихо,
потом громче, до тех пор, пока холмы не запульсируют от боя, и весь город
или деревня задрожат и станут запирать двери, крепко прижимая к себе
талисманы, предохраняющие от волков-оборотней и пожирателей трупов. Ибо
это культ Петро, темный путь УАНГИ, левая тропа ВОДУНА, который может
коверкать и уродовать даже самих Невидимых, превращать их в порочное зло.
А здесь, сегодня, у этих древних камней, это его родовой ТУННЕЛЬ - храм,
где впервые был провозглашен его культ.
По моему телу разлился смертельный холод, но при этом я исходил
потом.
- Ты хочешь, сказать - это была такая же церемония? В кипящей воде?
Что они собирались принести в жертву...
- Трижды идиот! - разъярился старик. - Кретин, ты можешь послушать
хоть слово из того, что я говорю? Это была не такая же церемония! Это была
именно ЭТА церемония! Здесь! Сегодня вечером, дитя несчастья! Ритуал
жертвоприношения - и еще кое-что! И все твои дурацкие труды служили только
на то, чтобы привести нас к нему! Не только ее ты стремился вытащить -
всех нас! Чтобы мы разделили ее судьбу!
Он говорил достаточно громко, чтобы услышала Клэр. Я в тревоге поднял
голову и встретился с ней глазами, широко раскрытыми, полными дикого
страха - и все же искавшими, я видел это, какие-то слова:
- Ты пытался! - задохнулась она. - Ты пытался... вот что самое
важное...
Но остальные молчали, даже Джип, и Стриж холодно засмеялся.
- Ты слишком низкого мнения о себе, чтобы говорить такое, дитя! Но
жизнь этого маленького ростка или этой пустой скорлупы, которая называет
себя мужчиной, - что они по сравнению с моей жизнью? Начать с того, что я
прожил так долго в этих мирах не для того, чтобы меня выгнали отсюда из-за
такой безнадежной затеи и заставили на ощупь искать путь назад!
- Тогда сделай что-нибудь! - рявкнул Джип. - Или иди захлебнись
собственным змеиным языком, старый тупица...
- Стой! - сказал Ле Стриж очень резко, и огонь заиграл на его
залоснившемся пальто, когда он нагнулся вперед, прислушиваясь. Только вот
слушал ли он вообще? Казалось, он был сосредоточен на каком-то чувстве, но
на таком, которого у меня не было. А потом он рассмеялся - очень холодно:
- Сделать? Что я могу сделать, закованный в холодное железо? Никакая сила
во мне его не пробьет. Найди мне силу извне, и теперь же... Но все равно,
даже если бы это можно было сделать, уже слишком поздно. Что-то идет сюда,
приближается что-то другое... - Неожиданно на его высоком лбу выступил
пот, и он тихо вскрикнул: - Здесь зло! Сила - зло древнее и сильное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115