Однако за хрустящей кучкой корней не было ничего - совершенно ничего.
В идиотическом недоумении Каффи смотрел на маленькую кучку, оставшуюся в
свисающей сетке. Потом он истерически захихикал, и у меня возникло желание
к нему присоединиться. А потом он с любопытством протянул палец и ткнул в
кучку.
ЧТО-ТО набросилось на него из сетки. За всю свою жизнь я не видел
ничего подобного.
Это была рука, огромная рука; правда, по такому описанию это выглядит
более человеческим. Прозрачная, полубесформенная, жидкая, она туманно
сияла изнутри, отбрасывая в тусклом свете отблески далеких молний. Она
ухватилась за исследовавший ее палец и крепко сжала его. Раздался треск,
пронзительный вопль, облачко дыма - и вокруг руки Каффи появилось сияние,
такое яркое и сильное, что я видел, как сквозь плоть засияли кости, словно
сквозь дымчатое стекло. Свет сиял между корнями, словно там пылала печь, а
потом, не успели мы моргнуть глазом, как остатки содержимого тюка
выплеснулись наружу. Ослепительная корона окутала злополучного Каффи, как
морская анемона, заглатывающая рыбу.
- ДУПИЯ! - завизжал Фредерик голосом, от которого задрожал воздух. И,
прижав обе руки к лысой голове, вихрем помчался к двери, все еще
пронзительно крича.
- ДУПИЯ! - эхом отозвалась Молл. Джип со стуком уронил фонарь.
Одновременно, прежде чем я успел пошевельнуться, они оба подхватили меня
под руки и ринулись вслед за Фредериком, буквально таща меня между собой и
все еще оглядываясь назад. Из теней раздался гулкий удар двери - Фредерик
добрался до нее. Беспомощно глядя назад, в то время, как мои ноги
скользили по доскам, я увидел, как сверкающий свет поднялся и пустился за
нами в погоню, двигаясь и меняясь по мере движения. Это было зрелище, без
которого я бы прекрасно обошелся. Казалось, в этом омерзительном ореоле
кружащегося дыма и света я увидел всевозможные вещи - зловещие, жуткие
вещи, от которых у меня застучали зубы. Меня трясло от ощущения открытого
воплощения зла, во что я никогда бы в жизни не поверил; всепоглощающая
ненависть струилась из него ядовитым ручьем. Казалось, на расстоянии
одного прыжка от него мы завернули за угол и добрались до двери.
Она была заперта.
В панике старик захлопнул ее за собой. Джип и Молл выронили меня, как
мешок, и навалились на дверь. Я с трудом поднялся на ноги, все еще
загипнотизированный этим сияющим, бурлящим существом, надвигавшимся на
нас. И просто отвращение и омерзение, а вовсе не храбрость, заставили меня
отпрянуть и сделать в сторону этой штуки выпад трезубцем, который я все
еще сжимал в руках.
Рукоятка неожиданно замедлила движение, словно воздух сгустился и
стал клейким, она содрогнулась, остановилась, застряла. Затем мерзкий свет
заплясал на трех зубцах и быстро, с шипением побежал по рукоятке к моим
рукам. С криком я едва успел выпустить трезубец, и тут дверь с треском
распахнулась. Те двое схватили меня, буквально выбросили наружу, и я
покатился по булыжникам, а они вылетели следом. Джип с грохотом захлопнул
за собой дверь, и Молл всем телом навалилась на ручку, пока он рылся в
карманах в поисках ключей. Я сел, голова у меня кружилась, меня
подташнивало. Я сильно ударился головой о булыжники и получил целый набор
новых царапин. Я наблюдал, как Джип острием меча рисовал странный символ
на толстом слое краски, покрывавшем дверь, - какой-то дикий орнамент из
завитков, похожий на ряд переплетающихся арок, кольцом окруживших розу
компаса. Затем он перевернул свой меч и вставил его между двойными ручками
наподобие символического засова.
Проделав все это, он упал на колени и со всхлипом вобрал воздух в
легкие.
- ПРОКЛЯТИЕ! - пробормотал он дрожащим голосом, совершенно непохожим
на его обычный уверенный тон. - Проклятый никчемный бездельник! Придется
нам напустить сюда старика Ле Стрижа!
- Да уж, придется, - сказала Молл, подтягивая свои облегающие штаны.
- А как же с... - Она указала на меня большим пальцем.
Я сглотнул. Слова не шли с языка, разумные слова.
- Что... что это была за проклятая штука? - это все, что мне удалось
выдавить.
- НИЧЕГО! - рявкнул Джип так свирепо, что я с трудом узнал его голос.
Гнев уничтожил следы его обычного дружелюбия. Его голос звучал почти
презрительно. - Ничего такого, куда тебе следует соваться! Ничего для
постороннего!
С поразительной силой и настойчивостью он схватил меня за руки,
буквально поднял меня и поставил на ноги, словно я был ребенком. Затем он
практически вытащил меня на туманную дорогу к тому месту, где стояла моя
машина. Двери по-прежнему были широко распахнуты, габаритные огни желтым
светом горели в тумане.
- А теперь уезжай! - рявкнул Джип и грубо толкнул меня на
водительское сидение. - Сгинь! Убирайся отсюда, слышал? Приезжай
где-нибудь через неделю - нет, через месяц, раз уж тебе так хочется! А еще
лучше забудь все, что видел, забудь меня - всех нас - все! Уезжай в своей
шикарной закрытой машине - и закрой на засов свою память! ЗАБУДЬ! - С
этими словами он яростно захлопнул дверь.
Не в силах вымолвить ни слова, я смотрел вдаль, позади него. Молл
была едва видна, бледное лицо, наблюдавшее за нами в тусклом свете лампы,
освещавшей склад. Она шагнула назад и растворилась в темноте. Джип круто
развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь по булыжникам, не
оглянувшись назад, пока тоже не исчез в ночи.
Медленно, трясущимися руками я включил зажигание, скорость, развернул
машину и поехал прочь. Сначала я не был уверен, что смогу вести
автомобиль. Но путь назад показался как-то короче, улицы, которые я знал,
словно проявляли готовность быть узнанными. Я свернул с Дунайской улицы в
яркие огни, в жизнерадостный шум городского вечера. Но здесь я не мог
чувствовать себя как дома, во всяком случае, не теперь; я заглянул в
сердце другого света, и он все еще извивался внутри меня. Что-то из меня
выжгли, и загорелись новые огни. Тогда я с легким удивлением подумал, что
никогда прежде я не был, скажем так, чувствительным к другим людям,
восприимчивым к чтению их мыслей; обычно со мной такого не бывало. Однако
в этот раз что-то дало мне этот дар, пусть даже ненадолго. Я прочитал
мысли Джипа, как раскрытую книгу. И поэтому я был не так озадачен, как это
могло показаться, и уж вовсе не был обижен его неожиданной грубостью.
Просто он был в ужасе. Вот я все. Каким бы странным и грозным ни казался
этот человек, подаривший меня своей дружбой, он почти лишился рассудка от
страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115