То, что в Георгии Гапоне было великим, могло бы теперь
оказаться смешным. Второму Гапону нет места, ибо то, что теперь нужно, это
не огненные иллюзии, а ясное революционное сознание, отчетливый план
действий, гибкая революционная организация, способная дать массам лозунг,
вывести их на поле действий, ударить наступление по всей линии и довести
дело до победоносного конца.
Такую организацию может дать только социал-демократия. И никто кроме нее.
Никто не даст массе революционного лозунга, ибо никто вне нашей Партии не
свободен от каких бы то ни было других соображений, кроме интересов
революции. Никто, кроме социал-демократии, не способен организовать
выступление массы, ибо никто не связан с этой массой, кроме нашей Партии.
Наша Партия делала много ошибок, грехов, почти преступлений. Она
колебалась, уклонялась, останавливалась, проявляла нерешительность и
косность. Подчас она тормозила революционное движение.
Но нет революционной партии, кроме социал-демократии!
Наши организации несовершенны. Наша связь с массами недостаточна. Наша
техника примитивна.
Но нет связанной с массами организации, кроме социал-демократии!
Во главе революции идет пролетариат. Во главе пролетариата идет
социал-демократия!
Сделаем все, что можем, товарищи! Вложим всю страсть в наше дело. Ни на
минуту не будем забывать, какая ответственность лежит на нашей Партии:
ответственность перед русской революцией, перед международным социализмом.
Пролетариат всего мира смотрит на нас с ожиданием. Великие перспективы
открывает пред человечеством победоносная русская революция. Товарищи,
выполним наш долг!
Будем собирать наши ряды, товарищи! Будем объединять и объединяться! Будем
готовиться сами и готовить массу к решительным дням восстания! Ничего не
упустим из виду. Ни одной силы не оставим без пользы для дела.
Честно, мужественно и согласно пойдем мы вперед, связанные нерасторжимым
единством, братья по революции!
* * *
"До 9 января" представляет собою перепечатку брошюры, изданной около двух
лет тому назад в Женеве. Первая часть брошюры дает анализ программы и
тактики оппозиционных земцев и демократической интеллигенции; многое из
того, что здесь сказано, звучит теперь трюизмом. Но по существу наша
критика кадетской Думы покоится на тех же началах, что и критика первого
земского совещания в Москве. Нам приходится повторять свои обличения с тем
же упорством, с каким либерализм повторяет свои ошибки. Если наша критика
не убеждает и не исправляет либералов, то она научает кого-то третьего не
верить им.
"Обострившееся недовольство, не находящее выхода, - писали мы по поводу
земского съезда и ноябрьских банкетов 1904 г., - обескураженное неизбежным
неуспехом легальной земской кампании, опирающейся на бесплотное
"общественное мнение", без традиций революционной борьбы в прошлом, без
ясных перспектив в будущем, - это общественное недовольство может вылиться
в отчаянный пароксизм террора, при полной сочувственного бессилия
пассивности демократической интеллигенции, при двусмысленной поддержке
задыхающихся от платонического энтузиазма либералов" (стр. 45). Выход из
этого положения, утверждали мы, может создать только революционный
пролетариат. Mutatis mutandis этот анализ и этот прогноз приходится
повторить по отношению к настоящему моменту...
Заключительная часть названной брошюры останавливается на задачах,
выдвинутых январскими событиями в Петербурге. Читатель сам увидит, что из
сказанного нами по этому поводу устарело. Мы же хотим здесь мимоходом
сказать лишь несколько слов об одной из самых странных исторических фигур,
о Георгии Гапоне, так неожиданно поднявшемся на гребне январских событий.
Либеральное общество долго верило, что в личности Гапона скрывалась вся
тайна 9 января. Его противопоставляли социал-демократии, как политического
вождя, который знает секрет обладания массой. Новое выступление
пролетариата связывали с личностью Гапона. Мы не разделяли этих ожиданий.
"Второму Гапону нет места, - писали мы, - ибо то, что теперь нужно, это не
иллюзии, а ясное революционное сознание, отчетливый план действий, гибкая
революционная организация" (стр. 64). Такой организацией явился
впоследствии Совет Рабочих Депутатов.
Но если мы отводили политической роли Гапона совершенно подчиненное место,
то мы, несомненно, переоценивали его личность. В ореоле пастырского гнева с
пасторскими проклятиями на устах он представлялся издали фигурой почти
библейского стиля. Казалось, могучие революционные страсти проснулись в
груди молодого священника петербургской пересыльной тюрьмы. И что же? Когда
догорели огни, Гапон предстал перед всеми полным политическим и
нравственным ничтожеством.
Его позирование перед социалистической Европой, его беспощадно
"революционные" писания из-за границы, наивные и грубые, его приезд в
Россию, конспиративное сношение с правительством, сребренники гр. Витте,
претенциозные и нелепые беседы с сотрудниками консервативных газет,
шумливость и хвастливость - все это окончательно убило представление о
Гапоне 9 января. Нам невольно вспоминаются проницательные слова Виктора
Адлера*75, вождя австрийской социал-демократии, который после получения
первой телеграммы о прибытии Гапона заграницу сказал: "Жаль... для его
исторической памяти было бы лучше, если бы он так же таинственно исчез, как
появился. Осталось бы красивое романтическое предание о священнике, который
открыл шлюзы русской революции... Есть люди, - прибавил он с той тонкой
иронией, которая так характерна для этого замечательного человека, - есть
люди, которых лучше иметь мучениками, чем товарищами по партии"...*.
/* Настоящий отрывок взят нами из предисловия Л. Д. Троцкого к его книге
"Наша революция", вышедшей в 1906 г. (Ред.)/
КАПИТАЛ В ОППОЗИЦИИ
I. Капитал и либеральная программа
Тяжелым ударом для правительственной реакции был тот факт, что
промышленная, торговая и финансовая буржуазия высказалась за конституцию.
Биржевые общества, промышленные съезды, так называемые "совещательные
конторы" и прочие организации капитала вотировали недоверие
самодержавно-полицейской государственности и заговорили языком европейского
либерализма. Городской купец показал, что в деле оппозиции не уступит
"просвещенному помещику". Думы не только присоединялись к земствам, но
подчас становились впереди их; подлинно-купеческая московская дума
выдвинулась в передний ряд.
Озадаченная реакционная пресса на первых порах попыталась представить этот
неожиданный факт купеческой причудой, своего рода разбитием стекол в
государственном заведении отечественной самобытности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
оказаться смешным. Второму Гапону нет места, ибо то, что теперь нужно, это
не огненные иллюзии, а ясное революционное сознание, отчетливый план
действий, гибкая революционная организация, способная дать массам лозунг,
вывести их на поле действий, ударить наступление по всей линии и довести
дело до победоносного конца.
Такую организацию может дать только социал-демократия. И никто кроме нее.
Никто не даст массе революционного лозунга, ибо никто вне нашей Партии не
свободен от каких бы то ни было других соображений, кроме интересов
революции. Никто, кроме социал-демократии, не способен организовать
выступление массы, ибо никто не связан с этой массой, кроме нашей Партии.
Наша Партия делала много ошибок, грехов, почти преступлений. Она
колебалась, уклонялась, останавливалась, проявляла нерешительность и
косность. Подчас она тормозила революционное движение.
Но нет революционной партии, кроме социал-демократии!
Наши организации несовершенны. Наша связь с массами недостаточна. Наша
техника примитивна.
Но нет связанной с массами организации, кроме социал-демократии!
Во главе революции идет пролетариат. Во главе пролетариата идет
социал-демократия!
Сделаем все, что можем, товарищи! Вложим всю страсть в наше дело. Ни на
минуту не будем забывать, какая ответственность лежит на нашей Партии:
ответственность перед русской революцией, перед международным социализмом.
Пролетариат всего мира смотрит на нас с ожиданием. Великие перспективы
открывает пред человечеством победоносная русская революция. Товарищи,
выполним наш долг!
Будем собирать наши ряды, товарищи! Будем объединять и объединяться! Будем
готовиться сами и готовить массу к решительным дням восстания! Ничего не
упустим из виду. Ни одной силы не оставим без пользы для дела.
Честно, мужественно и согласно пойдем мы вперед, связанные нерасторжимым
единством, братья по революции!
* * *
"До 9 января" представляет собою перепечатку брошюры, изданной около двух
лет тому назад в Женеве. Первая часть брошюры дает анализ программы и
тактики оппозиционных земцев и демократической интеллигенции; многое из
того, что здесь сказано, звучит теперь трюизмом. Но по существу наша
критика кадетской Думы покоится на тех же началах, что и критика первого
земского совещания в Москве. Нам приходится повторять свои обличения с тем
же упорством, с каким либерализм повторяет свои ошибки. Если наша критика
не убеждает и не исправляет либералов, то она научает кого-то третьего не
верить им.
"Обострившееся недовольство, не находящее выхода, - писали мы по поводу
земского съезда и ноябрьских банкетов 1904 г., - обескураженное неизбежным
неуспехом легальной земской кампании, опирающейся на бесплотное
"общественное мнение", без традиций революционной борьбы в прошлом, без
ясных перспектив в будущем, - это общественное недовольство может вылиться
в отчаянный пароксизм террора, при полной сочувственного бессилия
пассивности демократической интеллигенции, при двусмысленной поддержке
задыхающихся от платонического энтузиазма либералов" (стр. 45). Выход из
этого положения, утверждали мы, может создать только революционный
пролетариат. Mutatis mutandis этот анализ и этот прогноз приходится
повторить по отношению к настоящему моменту...
Заключительная часть названной брошюры останавливается на задачах,
выдвинутых январскими событиями в Петербурге. Читатель сам увидит, что из
сказанного нами по этому поводу устарело. Мы же хотим здесь мимоходом
сказать лишь несколько слов об одной из самых странных исторических фигур,
о Георгии Гапоне, так неожиданно поднявшемся на гребне январских событий.
Либеральное общество долго верило, что в личности Гапона скрывалась вся
тайна 9 января. Его противопоставляли социал-демократии, как политического
вождя, который знает секрет обладания массой. Новое выступление
пролетариата связывали с личностью Гапона. Мы не разделяли этих ожиданий.
"Второму Гапону нет места, - писали мы, - ибо то, что теперь нужно, это не
иллюзии, а ясное революционное сознание, отчетливый план действий, гибкая
революционная организация" (стр. 64). Такой организацией явился
впоследствии Совет Рабочих Депутатов.
Но если мы отводили политической роли Гапона совершенно подчиненное место,
то мы, несомненно, переоценивали его личность. В ореоле пастырского гнева с
пасторскими проклятиями на устах он представлялся издали фигурой почти
библейского стиля. Казалось, могучие революционные страсти проснулись в
груди молодого священника петербургской пересыльной тюрьмы. И что же? Когда
догорели огни, Гапон предстал перед всеми полным политическим и
нравственным ничтожеством.
Его позирование перед социалистической Европой, его беспощадно
"революционные" писания из-за границы, наивные и грубые, его приезд в
Россию, конспиративное сношение с правительством, сребренники гр. Витте,
претенциозные и нелепые беседы с сотрудниками консервативных газет,
шумливость и хвастливость - все это окончательно убило представление о
Гапоне 9 января. Нам невольно вспоминаются проницательные слова Виктора
Адлера*75, вождя австрийской социал-демократии, который после получения
первой телеграммы о прибытии Гапона заграницу сказал: "Жаль... для его
исторической памяти было бы лучше, если бы он так же таинственно исчез, как
появился. Осталось бы красивое романтическое предание о священнике, который
открыл шлюзы русской революции... Есть люди, - прибавил он с той тонкой
иронией, которая так характерна для этого замечательного человека, - есть
люди, которых лучше иметь мучениками, чем товарищами по партии"...*.
/* Настоящий отрывок взят нами из предисловия Л. Д. Троцкого к его книге
"Наша революция", вышедшей в 1906 г. (Ред.)/
КАПИТАЛ В ОППОЗИЦИИ
I. Капитал и либеральная программа
Тяжелым ударом для правительственной реакции был тот факт, что
промышленная, торговая и финансовая буржуазия высказалась за конституцию.
Биржевые общества, промышленные съезды, так называемые "совещательные
конторы" и прочие организации капитала вотировали недоверие
самодержавно-полицейской государственности и заговорили языком европейского
либерализма. Городской купец показал, что в деле оппозиции не уступит
"просвещенному помещику". Думы не только присоединялись к земствам, но
подчас становились впереди их; подлинно-купеческая московская дума
выдвинулась в передний ряд.
Озадаченная реакционная пресса на первых порах попыталась представить этот
неожиданный факт купеческой причудой, своего рода разбитием стекол в
государственном заведении отечественной самобытности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410