Это значит,
что власть не судила нас, - она боролась с нами на равных правах.
"Что касается вопроса, - говорит далее "письмо", - правильно ли тогда
действовало правительство или нет, то этот вопрос может быть обсужден
беспристрастно впоследствии, когда улягутся страсти и выяснятся все
обстоятельства". Но ведь это опять-таки не опровержение, а подтверждение
нашей основной точки зрения. В двух словах она сводится к тому, что борьба
между Советом и официальной властью не есть вопрос права, что тут нет места
суду, если не считать суда истории, что тот суд, который судил нас, был
органом одной из заинтересованных сторон. Граф Витте говорит, что самый
вопрос о том, правильно или неправильно поступило правительство, арестовав
и предав нас "в руки правосудия", может быть беспристрастно решен лишь
впоследствии, когда улягутся страсти. Таким образом, граф Витте отказывает
тому суду, который над нами состоялся, в праве считаться судом
беспристрастным. Большего мы, разумеется, не можем требовать от главы
правительства, предавшего нас в руки этого суда.
Теперь приведем пропущенный нами третий пункт "письма", наиболее важный с
фактической стороны и единственный, из четырех, опровергающий, а не
подтверждающий наши объяснения на суде.
Граф Витте категорически заявляет, что "с Советом Рабочих никогда ни в
каких сношениях, ни официальных, ни частных, не находился". На суде мы,
действительно, говорили, что граф Витте дважды принимал официальную
депутацию Совета, что он, по ее настоянию, распорядился о немедленном
освобождении трех арестованных членов Совета, что он дал второй депутации
письмо к градоначальнику. Граф Витте кратко и определенно говорит: "я не
имел ни официальных, ни частных сношений с Советом". Что мы можем сказать
по этому поводу? Немногое.
Мы, бывшие члены Совета Рабочих Депутатов, ныне приговоренные
правительственным судом к лишению всех прав состояния, торжественно
заявляем перед лицом страны: граф Витте говорит неправду.
Мы не знаем, говорит ли он это "в видах защиты", - но он отрицает то, что
было, и говорит неправду.
Собрание в несколько сот человек постановляет отправить депутацию к графу
Витте, чтобы настоять на освобождении арестованных членов Совета. Депутация
эта из трех лиц возвращается в то же заседание и делает подробный доклад.
Вскоре возвращаются и члены Совета, освобожденные по распоряжению графа
Витте. Все время ведется протокол. Черновые записи этого протокола, в
качестве вещественного доказательства, оглашаются на суде. Во второй раз
депутация отправляется к графу по поводу устройства траурного шествия с
заявлением: "Совет Рабочих Депутатов устраивает похороны убитых товарищей,
за порядком наблюдает сам Совет, войска и полиция должны быть убраны с
пути". Граф Витте в присутствии депутации ведет переговоры по телефону с
генералом Треповым, затем дает депутатам на руки письмо к градоначальнику.
Исполнительный Комитет постановляет не вступать в переговоры с
градоначальником и, не распечатывая письма, возвращает его гр. Витте*. Все
это видно из черновых протоколов Совета. Все это оповещалось своевременно в
газетах. Члены депутации находятся сейчас среди нас, подписавшихся под этим
письмом. Мы не знаем, как еще можно доказать факты, которые граф Витте
имеет смелость отрицать.
/* Подробное изложение всех этих эпизодов имеется в истории Совета, а также
в стенографическом отчете о процессе. Книги эти в ближайшем будущем выйдут
в свет./
В бытность свою премьером граф Витте очень часто опровергал "неточные"
сообщения на свой счет, но он ни разу не выступил с опровержением газетных
сообщений об его сношениях с Советом. Наконец, об этих сношениях
определенно говорит обвинительный акт по нашему делу. Граф Витте должен
был, в интересах правосудия, выступить с опровержением прежде, чем процесс
начался. Но граф Витте предпочел выждать, когда процесс закончился. Это его
дело. Мы же, со своей стороны, выражаем свою глубокую уверенность в том,
что, если бы описанные выше факты и не могли быть установлены с такой
несомненностью, с какой они были установлены на суде, нам было бы
достаточно теперь противопоставить наше утверждение утверждению графа
Витте, - и нам поверили бы не только те массы, которые знают нас и
сочувствуют нам, но и те единицы, которые стоят за графом Витте и которые
знают его...
Каковы бы ни были цели и мотивы опровержения графа Витте, каким бы
неосторожным оно ни казалось, оно появилось очень своевременно, как
последний удар кисти, чтобы вполне дорисовать облик правительственной
власти, лицом к лицу с которой стоял Совет в те дни. Мы позволим себе
остановиться на этом облике в нескольких словах.
Граф Витте подчеркивает тот факт, что именно он передал нас в руки
правосудия. Дата этой исторической заслуги, как мы уже сказали выше, 3
декабря 1905 г. После того мы прошли через руки охранного отделения, затем
через руки жандармского управления и далее предстали пред лицом суда.
На суде фигурировали, в качестве свидетелей, два чиновника охранного
отделения. На вопрос, не готовился ли в Петербурге погром осенью прошлого
года, они самым решительным образом ответили: нет, и заявили, что не видали
ни одного листка, призывавшего к погромам. А, между тем, бывший директор
департамента полиции, действительный статский советник Лопухин*348,
свидетельствует, что погромные прокламации печатались в то время именно в
охранном отделении. Таков первый этап правосудия, которому передал нас граф
Витте.
Далее, на суде фигурировали жандармские офицеры, ведшие дознание по делу
Совета. По их собственным словам, первоисточником их расследования по
вопросу о расхищении депутатами денежных сумм, послужили анонимные
черносотенные листки. Г. прокурор назвал эти листки лживыми и
клеветническими. И что же? Действительный статский советник Лопухин
свидетельствует, что эти лживые и клеветнические листки печатались в том
самом жандармском управлении, которое вело дознание по делу Совета.
Таков второй этап на пути правосудия.
Когда мы, через 10 месяцев, оказались перед лицом суда, этот последний
позволил нам выяснить все то, что в основных чертах было известно и до
суда; но как только мы сделали попытку доказать, что пред нами в то время
не было никакой правительственной власти, что наиболее активные органы ее
превратились в контр-революционные сообщества, попиравшие не только
писанные законы, но и все законы человеческой морали, что наиболее
доверенные элементы правительственного персонала составляли
централизованную организацию всероссийских погромов, что Совет Рабочих
Депутатов по существу выполнял задачи национальной обороны, - когда с этой
целью мы потребовали приобщения к делу ставшего, благодаря нашему процессу,
известным письма Лопухина и, главное, допроса самого Лопухина, в качестве
свидетеля, суд, не стесняясь соображениями права, властной рукой закрыл нам
уста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
что власть не судила нас, - она боролась с нами на равных правах.
"Что касается вопроса, - говорит далее "письмо", - правильно ли тогда
действовало правительство или нет, то этот вопрос может быть обсужден
беспристрастно впоследствии, когда улягутся страсти и выяснятся все
обстоятельства". Но ведь это опять-таки не опровержение, а подтверждение
нашей основной точки зрения. В двух словах она сводится к тому, что борьба
между Советом и официальной властью не есть вопрос права, что тут нет места
суду, если не считать суда истории, что тот суд, который судил нас, был
органом одной из заинтересованных сторон. Граф Витте говорит, что самый
вопрос о том, правильно или неправильно поступило правительство, арестовав
и предав нас "в руки правосудия", может быть беспристрастно решен лишь
впоследствии, когда улягутся страсти. Таким образом, граф Витте отказывает
тому суду, который над нами состоялся, в праве считаться судом
беспристрастным. Большего мы, разумеется, не можем требовать от главы
правительства, предавшего нас в руки этого суда.
Теперь приведем пропущенный нами третий пункт "письма", наиболее важный с
фактической стороны и единственный, из четырех, опровергающий, а не
подтверждающий наши объяснения на суде.
Граф Витте категорически заявляет, что "с Советом Рабочих никогда ни в
каких сношениях, ни официальных, ни частных, не находился". На суде мы,
действительно, говорили, что граф Витте дважды принимал официальную
депутацию Совета, что он, по ее настоянию, распорядился о немедленном
освобождении трех арестованных членов Совета, что он дал второй депутации
письмо к градоначальнику. Граф Витте кратко и определенно говорит: "я не
имел ни официальных, ни частных сношений с Советом". Что мы можем сказать
по этому поводу? Немногое.
Мы, бывшие члены Совета Рабочих Депутатов, ныне приговоренные
правительственным судом к лишению всех прав состояния, торжественно
заявляем перед лицом страны: граф Витте говорит неправду.
Мы не знаем, говорит ли он это "в видах защиты", - но он отрицает то, что
было, и говорит неправду.
Собрание в несколько сот человек постановляет отправить депутацию к графу
Витте, чтобы настоять на освобождении арестованных членов Совета. Депутация
эта из трех лиц возвращается в то же заседание и делает подробный доклад.
Вскоре возвращаются и члены Совета, освобожденные по распоряжению графа
Витте. Все время ведется протокол. Черновые записи этого протокола, в
качестве вещественного доказательства, оглашаются на суде. Во второй раз
депутация отправляется к графу по поводу устройства траурного шествия с
заявлением: "Совет Рабочих Депутатов устраивает похороны убитых товарищей,
за порядком наблюдает сам Совет, войска и полиция должны быть убраны с
пути". Граф Витте в присутствии депутации ведет переговоры по телефону с
генералом Треповым, затем дает депутатам на руки письмо к градоначальнику.
Исполнительный Комитет постановляет не вступать в переговоры с
градоначальником и, не распечатывая письма, возвращает его гр. Витте*. Все
это видно из черновых протоколов Совета. Все это оповещалось своевременно в
газетах. Члены депутации находятся сейчас среди нас, подписавшихся под этим
письмом. Мы не знаем, как еще можно доказать факты, которые граф Витте
имеет смелость отрицать.
/* Подробное изложение всех этих эпизодов имеется в истории Совета, а также
в стенографическом отчете о процессе. Книги эти в ближайшем будущем выйдут
в свет./
В бытность свою премьером граф Витте очень часто опровергал "неточные"
сообщения на свой счет, но он ни разу не выступил с опровержением газетных
сообщений об его сношениях с Советом. Наконец, об этих сношениях
определенно говорит обвинительный акт по нашему делу. Граф Витте должен
был, в интересах правосудия, выступить с опровержением прежде, чем процесс
начался. Но граф Витте предпочел выждать, когда процесс закончился. Это его
дело. Мы же, со своей стороны, выражаем свою глубокую уверенность в том,
что, если бы описанные выше факты и не могли быть установлены с такой
несомненностью, с какой они были установлены на суде, нам было бы
достаточно теперь противопоставить наше утверждение утверждению графа
Витте, - и нам поверили бы не только те массы, которые знают нас и
сочувствуют нам, но и те единицы, которые стоят за графом Витте и которые
знают его...
Каковы бы ни были цели и мотивы опровержения графа Витте, каким бы
неосторожным оно ни казалось, оно появилось очень своевременно, как
последний удар кисти, чтобы вполне дорисовать облик правительственной
власти, лицом к лицу с которой стоял Совет в те дни. Мы позволим себе
остановиться на этом облике в нескольких словах.
Граф Витте подчеркивает тот факт, что именно он передал нас в руки
правосудия. Дата этой исторической заслуги, как мы уже сказали выше, 3
декабря 1905 г. После того мы прошли через руки охранного отделения, затем
через руки жандармского управления и далее предстали пред лицом суда.
На суде фигурировали, в качестве свидетелей, два чиновника охранного
отделения. На вопрос, не готовился ли в Петербурге погром осенью прошлого
года, они самым решительным образом ответили: нет, и заявили, что не видали
ни одного листка, призывавшего к погромам. А, между тем, бывший директор
департамента полиции, действительный статский советник Лопухин*348,
свидетельствует, что погромные прокламации печатались в то время именно в
охранном отделении. Таков первый этап правосудия, которому передал нас граф
Витте.
Далее, на суде фигурировали жандармские офицеры, ведшие дознание по делу
Совета. По их собственным словам, первоисточником их расследования по
вопросу о расхищении депутатами денежных сумм, послужили анонимные
черносотенные листки. Г. прокурор назвал эти листки лживыми и
клеветническими. И что же? Действительный статский советник Лопухин
свидетельствует, что эти лживые и клеветнические листки печатались в том
самом жандармском управлении, которое вело дознание по делу Совета.
Таков второй этап на пути правосудия.
Когда мы, через 10 месяцев, оказались перед лицом суда, этот последний
позволил нам выяснить все то, что в основных чертах было известно и до
суда; но как только мы сделали попытку доказать, что пред нами в то время
не было никакой правительственной власти, что наиболее активные органы ее
превратились в контр-революционные сообщества, попиравшие не только
писанные законы, но и все законы человеческой морали, что наиболее
доверенные элементы правительственного персонала составляли
централизованную организацию всероссийских погромов, что Совет Рабочих
Депутатов по существу выполнял задачи национальной обороны, - когда с этой
целью мы потребовали приобщения к делу ставшего, благодаря нашему процессу,
известным письма Лопухина и, главное, допроса самого Лопухина, в качестве
свидетеля, суд, не стесняясь соображениями права, властной рукой закрыл нам
уста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410