Есть вопрос, о который
примирение неизбежно разобьется, если только Дума не будет простым сбродом
ставленников бюрократии: это вопрос о государственном кошельке, главный
источник всех конституционных конфликтов, тем более у нас, при нашем
расстроенном хозяйстве, при наших чудовищных государственных долгах,
непомерном бюджете и его чудовищном распределении. Либеральная буржуазия
готова будет многое уступить по части свобод, хотя они, по мнению ее
идеологов, имеют абсолютную ценность. Но когда речь пойдет о бюджете, тут
она "готова торговаться и о восьмой частичке волоска". Приучить же монархию
к парламентарной бюджетной практике вовсе не так легко. Наши традиции на
этот счет очень прочны. Они нисколько не изменились со времен Грозного
Царя, который ни за что не хотел понять выгод польской системы вотированья
бюджета:
"На сейме ихнем королю в пособьи
Отказано! Достойно, право, смеху!
Свои же люди своему владыке
Да денег не дают!"
На что шут не плохо замечает:
"У нас не так!
Понадобилось что - хап, хап! - и есть!"*289,
Вот на почве этого очень хорошо известного г-ну Витте принципа: "хап, хап!
- и есть!", конфликт совершенно неизбежен. Конституционная история России с
него именно и начнется.
Но г. Струве оценивает свою партию выше, чем мы*. Примем его оценку.
Допустим, что Дума начнет с того, с чего следует начать: уволит
министерство. А министерство ответит так, как ему следует ответить: не
захочет выйти в отставку. Мы очень боимся, что г. Струве воскликнет:
министерство падет под гнетом общественного негодования! На это можно лишь
ответить базаровской фразой: "Друг мой, Аркадий Николаевич, пожалуйста, не
говори красиво!"*290. Разве этого негодования мало теперь? Правительство,
которое прошло чрез дубасовщину, не падает ни от вотума Думы, ни от
общественного негодования. У него есть на негодование нации два коротких
ответа: первый ответ - наплевать! второй ответ - пли!
/* Мы ошиблись. В N 9 "Полярной Звезды" г. Струве, примиряя две резолюции
к.-д., из которых одна отвергает, а другая как бы признает "органическую
работу" в Думе, говорит против левого крыла своей партии: "что такое есть
органическая работа - я никогда не понимал", и на основании этого своего
непонимания хочет сохранить за Думой право представительствовать нацию. Мы,
конечно, не станем искать формальных признаков "органической работы". Но
кто не хочет заниматься софистикой, тот признает, что к.-д., высказавшись
против "органической работы", тем самым обязались:
1) Если большинство Думы будет против созыва всенародного Учредительного
Собрания - выступить из состава Думы и сдать свои полномочия избирателям;
2) если большинство будет из к.-д. - отставить нынешнее министерство,
декретировать созыв Учредительного Собрания, назначить для этого ближайший
срок и организовать выборы.
Г. Струве скажет: Доктринерство! А если корона не согласится?
- Вот именно! Про это-то мы и говорим!/
Конечно, нация сможет поддержать вотум Думы своим единодушным сочувствием;
отовсюду идут телеграммы, адреса, депутации. Г. Витте говорит: наплевать! В
некоторых местах, и прежде всего в столице, более радикальные элементы
("крайних" нет!) пробуют устроить мирную уличную манифестацию протеста. Г.
Дурново готовится сказать "пли". Улицы немедленно покрываются войсками, на
перекрестках устанавливаются пулеметы, в столице вводится (вернее:
остается) военное положение. "Патронов не жалеть!" Мы все это знаем, мы
чрез это прошли. Встревоженная Государственная Дума призывает столицу к
спокойствию.
Что делает правительство? Чтоб избавить Думу от моральной поддержки, а себя
от надоевших протестов Думы, оно заявляет, что ввиду возбужденного
состояния умов Дума не может чувствовать себя в столице в таком
спокойствии, какое требуется серьезностью ее занятий; поэтому ей
предлагается в такой-то срок перенести свои занятия в Новгород, тихую
колыбель русского государства. Что в этом случае сделает Государственная
Дума? Струве как бы предусматривает такой вопрос и говорит: "...Дума в
грозном спокойствии противопоставит себя бюрократии" (N 6, стр. 381). "Друг
мой, Аркадий Николаевич"... "Грозное спокойствие" превосходная вещь, если
только оно не похоже на театральную позу, прикрывающую растерянное
бессилие. На самом деле у Думы не будет никакого выхода. Если она не
захочет призывать население к "безумствам" (а она не захочет), ей придется
открыто признать, что у нее нет сил, которые она могла бы противопоставить
семеновцам, что она слагает с себя всякую ответственность за политику
правительства и спешит распустить себя, чтоб через два дня не быть
распущенной в Новгороде военной силой.
Что же оказывается? Оказывается, что мы возвращаемся назад. Думы нет.
"Революций" нет. Как угодно, это будет больше напоминать Россию Александра
III, чем конституционную Россию. А дальше? Снова земский съезд? Но земский
съезд после Государственной Думы, это - пустяки. Нашей апелляцией к
грозному спокойствию Думы мы не разрешили вопроса, но лишь отодвинули его
разрешение. Нация, конечно, не примирится со своим несчастием. Она пойдет
дальше тем самым путем, на котором мы ее оставили у порога этого
рассуждения - путем революционной борьбы, которая в своих удачах и неудачах
организует народную массу, единственный оплот демократии. Тактика, которую
мы мысленно развили, остановила нас, говоря словами того же Манина, на
"полуреволюции, нуждающейся в другой, чтобы ее дополнить".
Немецкая поговорка учит, что самые дешевые товары суть вместе с тем и самые
дорогие. Так же и в политике. Самые дешевые либеральные рецепты в конце
концов дороже всего обходятся народу.
Может быть, нам скажут, что та перспектива, которую мы выше представили,
невероподобна, неисторична. Мы бы очень хотели, чтобы г. Струве указал нам
другую перспективу, т.-е. рассказал нам более обстоятельно, как он
собирается "снимать" бюрократию.
Мы, с своей стороны, попробуем сослаться на историю: не мы же первые,
наконец, "снимаем" бюрократию.
Все знают, что Etats Generaux (Генеральные Штаты)*291 были организованы еще
на более архаических началах, чем наша Государственная Дума, и знают, что
собрание сословий превратилось в Национальное Собрание, которое "сняло"
бюрократию и созвало Законодательное Собрание; что это последнее "сняло"
короля и созвало Конвент, а Конвент "снял" голову короля.
Но как произошло превращение сословий в могущественное Национальное
Собрание?*292 Первый конфликт с короной произошел по вопросу о способе
голосования: поголовно или посословно. В этом вопросе король уступил
третьему сословию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
примирение неизбежно разобьется, если только Дума не будет простым сбродом
ставленников бюрократии: это вопрос о государственном кошельке, главный
источник всех конституционных конфликтов, тем более у нас, при нашем
расстроенном хозяйстве, при наших чудовищных государственных долгах,
непомерном бюджете и его чудовищном распределении. Либеральная буржуазия
готова будет многое уступить по части свобод, хотя они, по мнению ее
идеологов, имеют абсолютную ценность. Но когда речь пойдет о бюджете, тут
она "готова торговаться и о восьмой частичке волоска". Приучить же монархию
к парламентарной бюджетной практике вовсе не так легко. Наши традиции на
этот счет очень прочны. Они нисколько не изменились со времен Грозного
Царя, который ни за что не хотел понять выгод польской системы вотированья
бюджета:
"На сейме ихнем королю в пособьи
Отказано! Достойно, право, смеху!
Свои же люди своему владыке
Да денег не дают!"
На что шут не плохо замечает:
"У нас не так!
Понадобилось что - хап, хап! - и есть!"*289,
Вот на почве этого очень хорошо известного г-ну Витте принципа: "хап, хап!
- и есть!", конфликт совершенно неизбежен. Конституционная история России с
него именно и начнется.
Но г. Струве оценивает свою партию выше, чем мы*. Примем его оценку.
Допустим, что Дума начнет с того, с чего следует начать: уволит
министерство. А министерство ответит так, как ему следует ответить: не
захочет выйти в отставку. Мы очень боимся, что г. Струве воскликнет:
министерство падет под гнетом общественного негодования! На это можно лишь
ответить базаровской фразой: "Друг мой, Аркадий Николаевич, пожалуйста, не
говори красиво!"*290. Разве этого негодования мало теперь? Правительство,
которое прошло чрез дубасовщину, не падает ни от вотума Думы, ни от
общественного негодования. У него есть на негодование нации два коротких
ответа: первый ответ - наплевать! второй ответ - пли!
/* Мы ошиблись. В N 9 "Полярной Звезды" г. Струве, примиряя две резолюции
к.-д., из которых одна отвергает, а другая как бы признает "органическую
работу" в Думе, говорит против левого крыла своей партии: "что такое есть
органическая работа - я никогда не понимал", и на основании этого своего
непонимания хочет сохранить за Думой право представительствовать нацию. Мы,
конечно, не станем искать формальных признаков "органической работы". Но
кто не хочет заниматься софистикой, тот признает, что к.-д., высказавшись
против "органической работы", тем самым обязались:
1) Если большинство Думы будет против созыва всенародного Учредительного
Собрания - выступить из состава Думы и сдать свои полномочия избирателям;
2) если большинство будет из к.-д. - отставить нынешнее министерство,
декретировать созыв Учредительного Собрания, назначить для этого ближайший
срок и организовать выборы.
Г. Струве скажет: Доктринерство! А если корона не согласится?
- Вот именно! Про это-то мы и говорим!/
Конечно, нация сможет поддержать вотум Думы своим единодушным сочувствием;
отовсюду идут телеграммы, адреса, депутации. Г. Витте говорит: наплевать! В
некоторых местах, и прежде всего в столице, более радикальные элементы
("крайних" нет!) пробуют устроить мирную уличную манифестацию протеста. Г.
Дурново готовится сказать "пли". Улицы немедленно покрываются войсками, на
перекрестках устанавливаются пулеметы, в столице вводится (вернее:
остается) военное положение. "Патронов не жалеть!" Мы все это знаем, мы
чрез это прошли. Встревоженная Государственная Дума призывает столицу к
спокойствию.
Что делает правительство? Чтоб избавить Думу от моральной поддержки, а себя
от надоевших протестов Думы, оно заявляет, что ввиду возбужденного
состояния умов Дума не может чувствовать себя в столице в таком
спокойствии, какое требуется серьезностью ее занятий; поэтому ей
предлагается в такой-то срок перенести свои занятия в Новгород, тихую
колыбель русского государства. Что в этом случае сделает Государственная
Дума? Струве как бы предусматривает такой вопрос и говорит: "...Дума в
грозном спокойствии противопоставит себя бюрократии" (N 6, стр. 381). "Друг
мой, Аркадий Николаевич"... "Грозное спокойствие" превосходная вещь, если
только оно не похоже на театральную позу, прикрывающую растерянное
бессилие. На самом деле у Думы не будет никакого выхода. Если она не
захочет призывать население к "безумствам" (а она не захочет), ей придется
открыто признать, что у нее нет сил, которые она могла бы противопоставить
семеновцам, что она слагает с себя всякую ответственность за политику
правительства и спешит распустить себя, чтоб через два дня не быть
распущенной в Новгороде военной силой.
Что же оказывается? Оказывается, что мы возвращаемся назад. Думы нет.
"Революций" нет. Как угодно, это будет больше напоминать Россию Александра
III, чем конституционную Россию. А дальше? Снова земский съезд? Но земский
съезд после Государственной Думы, это - пустяки. Нашей апелляцией к
грозному спокойствию Думы мы не разрешили вопроса, но лишь отодвинули его
разрешение. Нация, конечно, не примирится со своим несчастием. Она пойдет
дальше тем самым путем, на котором мы ее оставили у порога этого
рассуждения - путем революционной борьбы, которая в своих удачах и неудачах
организует народную массу, единственный оплот демократии. Тактика, которую
мы мысленно развили, остановила нас, говоря словами того же Манина, на
"полуреволюции, нуждающейся в другой, чтобы ее дополнить".
Немецкая поговорка учит, что самые дешевые товары суть вместе с тем и самые
дорогие. Так же и в политике. Самые дешевые либеральные рецепты в конце
концов дороже всего обходятся народу.
Может быть, нам скажут, что та перспектива, которую мы выше представили,
невероподобна, неисторична. Мы бы очень хотели, чтобы г. Струве указал нам
другую перспективу, т.-е. рассказал нам более обстоятельно, как он
собирается "снимать" бюрократию.
Мы, с своей стороны, попробуем сослаться на историю: не мы же первые,
наконец, "снимаем" бюрократию.
Все знают, что Etats Generaux (Генеральные Штаты)*291 были организованы еще
на более архаических началах, чем наша Государственная Дума, и знают, что
собрание сословий превратилось в Национальное Собрание, которое "сняло"
бюрократию и созвало Законодательное Собрание; что это последнее "сняло"
короля и созвало Конвент, а Конвент "снял" голову короля.
Но как произошло превращение сословий в могущественное Национальное
Собрание?*292 Первый конфликт с короной произошел по вопросу о способе
голосования: поголовно или посословно. В этом вопросе король уступил
третьему сословию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410