Наши поражения - это только ступени нашей
победы. Мы это уже не раз доказывали нашим врагам. Но для каждого боя мы
ищем наиболее благоприятных условий. События работают на нас, и нам не к
чему форсировать их ход. Я спрашиваю вас, для кого выгодно оттянуть
решительное столкновение - для нас или для правительства? Для нас,
товарищи! Ибо завтра мы будем сильнее, чем сегодня, а послезавтра -
сильнее, чем завтра. Не забывайте, товарищи, что только недавно для нас
создались те условия, при которых мы можем устраивать тысячные митинги,
организовывать широкие массы пролетариата и с революционным печатным словом
обращаться ко всему населению страны. Необходимо возможно более
использовать эти условия для самой широкой агитации и организации в рядах
пролетариата. Период подготовки масс к решительным действиям мы должны
затянуть сколько можем, сколько успеем - быть может, на месяц-два, чтобы
затем выступить возможно более сплоченной и организованной армией.
Правительству, конечно, было бы удобнее расстрелять нас сейчас, когда мы
менее готовы к окончательному сражению. У некоторых товарищей возникает
сегодня, как и в день отмены похоронной манифестации, следующее сомнение:
ударив сейчас отбой, сможем ли мы в другой момент снова поднять массу? Не
успокоится ли она? Я отвечаю: неужели же нынешний государственный строй
может создать условия для ее успокоения? Неужели у нас есть основания
беспокоиться, что впереди не будет событий, которые заставят ее подняться?
Поверьте, их будет слишком много, - об этом позаботится царизм. Не
забывайте далее, что нам еще предстоит избирательная кампания, которая
должна будет поднять на ноги весь революционный пролетариат. И кто знает,
не окончится ли избирательная кампания тем, что пролетариат взорвет на
воздух существующую власть? Не будем же нервничать и обгонять события. Мы
должны больше доверять революционному пролетариату. Разве он успокоился
после 9 января? После комиссии Шидловского? После черноморских событий?
Нет, революционная волна неизменно нарастает; и недалек тот момент, когда
она захлестнет собою весь самодержавный строй.
"Впереди - решительная и беспощадная борьба. Прекратим сейчас забастовку,
удовлетворившись ее огромной моральной победой, и приложим все наши силы
для создания и укрепления того, что нам нужнее всего - организация,
организация и организация. Стоит оглянуться вокруг, чтобы увидеть, что и в
этой области каждый день приносит нам новые завоевания.
"Организуются сейчас железнодорожные служащие и почтово-телеграфные
чиновники. Сталью рельс и проволокою телеграфа они свяжут в единое целое
все революционные очаги страны. Они дадут нам возможность поднять в нужный
момент всю Россию в двадцать четыре часа. Необходимо подготовиться к этому
моменту и довести дисциплину и организованность до высших пределов. За
работу, товарищи!
"Сейчас же необходимо перейти к боевой организации рабочих и их вооружению.
Составляйте на каждом заводе боевые десятки с выборным десятским, сотни - с
сотским и над этими сотнями ставьте командира. Доводите дисциплину в этих
ячейках до такой высокой степени, чтобы в каждую данную минуту весь завод
мог выступить по первому призыву. Помните, что при решительном выступлении
мы должны рассчитывать только на себя. Либеральная буржуазия уже начинает с
недоверием и враждою относиться к нам. Демократическая интеллигенция
колеблется. Союз Союзов, так охотно примкнувший к нам в первую забастовку,
значительно менее сочувствует второй. Один член его на-днях сказал мне:
"Своими забастовками вы восстанавливаете против себя общество. Неужели вы
рассчитываете справиться с врагами только собственными силами?". Я напомнил
ему один момент из французской революции, когда Конвент сделал
постановление: "Французский народ не вступит в договор с врагами на своей
территории". Кто-то из членов Конвента крикнул: "Неужели вы заключили
договор с победой?". Ему ответили: "Нет, мы заключили договор со смертью".
"Товарищи, когда либеральная буржуазия, как бы кичась своей изменой,
спрашивает нас: вы одни, без нас, думаете бороться? Разве вы заключили
договор с победой? - мы ей в лицо бросаем наш ответ: нет, мы заключили
договор со смертью".
Подавляющим большинством голосов Совет принял решение: прекратить стачечную
манифестацию в понедельник 7 ноября в 12 часов дня. Печатные плакаты с
постановлением Совета были распространены по фабрикам и заводам и расклеены
по городу. В назначенный день и час стачка была прекращена с таким же
единодушием, с каким началась. Она длилась 120 часов - в три раза меньше,
чем военное положение в Польше.
Значение ноябрьской стачки, разумеется, не в том, что она отвела петлю от
шеи нескольких десятков матросов, - что значит это в революции, пожирающей
десятки тысяч жизней? - и не в том, что она заставила правительство
поспешно ликвидировать военное положение в Польше, - что значит лишний
месяц исключительных законов для этой многострадальной страны? Стачка в
ноябре была криком об опасности, обращенным ко всей стране. Кто знает, не
воцарилась ли бы дикая вакханалия реакции во всей стране немедленно после
удачного эксперимента в Польше, если бы пролетариат не показал, что он
"существует, бодрствует и готов отвечать ударом на удар"*. В революции,
которая по солидарности разноплеменного населения страны представляет
прекрасную противоположность австрийским событиям 1848 года*55, пролетариат
Петербурга, во имя самой революции, не мог и не смел молча выдать в руки
нетерпеливой реакции своих польских собратьев. И если он заботился о своем
завтрашнем дне, он не мог и не смел молча пройти мимо кронштадтского
восстания. Стачка в ноябре была кличем солидарности, брошенным
пролетариатом через голову правительства и буржуазной оппозиции пленникам
казармы. И клич был услышан.
/* Слова резолюции Совета./
Корреспондент "Times"'а в своем отчете о ноябрьской стачке писал со слов
гвардейского полковника: "К сожалению, нельзя отрицать, что вмешательство
рабочих, заступившихся за кронштадтских бунтовщиков, имело печальное
моральное влияние на наших солдат. В этом "печальном моральном влиянии" -
главное значение ноябрьской стачки. Она одним ударом встряхнула широкие
круги армии и уже в ближайшие дни вызвала ряд митингов в казармах
петербургского гарнизона. В Исполнительный Комитет, даже на заседания
самого Совета, стали являться не только отдельные солдаты, но и солдатские
делегаты, произносили речи, требовали поддержки; революционные связи среди
солдат упрочились, прокламации находили широкий сбыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
победы. Мы это уже не раз доказывали нашим врагам. Но для каждого боя мы
ищем наиболее благоприятных условий. События работают на нас, и нам не к
чему форсировать их ход. Я спрашиваю вас, для кого выгодно оттянуть
решительное столкновение - для нас или для правительства? Для нас,
товарищи! Ибо завтра мы будем сильнее, чем сегодня, а послезавтра -
сильнее, чем завтра. Не забывайте, товарищи, что только недавно для нас
создались те условия, при которых мы можем устраивать тысячные митинги,
организовывать широкие массы пролетариата и с революционным печатным словом
обращаться ко всему населению страны. Необходимо возможно более
использовать эти условия для самой широкой агитации и организации в рядах
пролетариата. Период подготовки масс к решительным действиям мы должны
затянуть сколько можем, сколько успеем - быть может, на месяц-два, чтобы
затем выступить возможно более сплоченной и организованной армией.
Правительству, конечно, было бы удобнее расстрелять нас сейчас, когда мы
менее готовы к окончательному сражению. У некоторых товарищей возникает
сегодня, как и в день отмены похоронной манифестации, следующее сомнение:
ударив сейчас отбой, сможем ли мы в другой момент снова поднять массу? Не
успокоится ли она? Я отвечаю: неужели же нынешний государственный строй
может создать условия для ее успокоения? Неужели у нас есть основания
беспокоиться, что впереди не будет событий, которые заставят ее подняться?
Поверьте, их будет слишком много, - об этом позаботится царизм. Не
забывайте далее, что нам еще предстоит избирательная кампания, которая
должна будет поднять на ноги весь революционный пролетариат. И кто знает,
не окончится ли избирательная кампания тем, что пролетариат взорвет на
воздух существующую власть? Не будем же нервничать и обгонять события. Мы
должны больше доверять революционному пролетариату. Разве он успокоился
после 9 января? После комиссии Шидловского? После черноморских событий?
Нет, революционная волна неизменно нарастает; и недалек тот момент, когда
она захлестнет собою весь самодержавный строй.
"Впереди - решительная и беспощадная борьба. Прекратим сейчас забастовку,
удовлетворившись ее огромной моральной победой, и приложим все наши силы
для создания и укрепления того, что нам нужнее всего - организация,
организация и организация. Стоит оглянуться вокруг, чтобы увидеть, что и в
этой области каждый день приносит нам новые завоевания.
"Организуются сейчас железнодорожные служащие и почтово-телеграфные
чиновники. Сталью рельс и проволокою телеграфа они свяжут в единое целое
все революционные очаги страны. Они дадут нам возможность поднять в нужный
момент всю Россию в двадцать четыре часа. Необходимо подготовиться к этому
моменту и довести дисциплину и организованность до высших пределов. За
работу, товарищи!
"Сейчас же необходимо перейти к боевой организации рабочих и их вооружению.
Составляйте на каждом заводе боевые десятки с выборным десятским, сотни - с
сотским и над этими сотнями ставьте командира. Доводите дисциплину в этих
ячейках до такой высокой степени, чтобы в каждую данную минуту весь завод
мог выступить по первому призыву. Помните, что при решительном выступлении
мы должны рассчитывать только на себя. Либеральная буржуазия уже начинает с
недоверием и враждою относиться к нам. Демократическая интеллигенция
колеблется. Союз Союзов, так охотно примкнувший к нам в первую забастовку,
значительно менее сочувствует второй. Один член его на-днях сказал мне:
"Своими забастовками вы восстанавливаете против себя общество. Неужели вы
рассчитываете справиться с врагами только собственными силами?". Я напомнил
ему один момент из французской революции, когда Конвент сделал
постановление: "Французский народ не вступит в договор с врагами на своей
территории". Кто-то из членов Конвента крикнул: "Неужели вы заключили
договор с победой?". Ему ответили: "Нет, мы заключили договор со смертью".
"Товарищи, когда либеральная буржуазия, как бы кичась своей изменой,
спрашивает нас: вы одни, без нас, думаете бороться? Разве вы заключили
договор с победой? - мы ей в лицо бросаем наш ответ: нет, мы заключили
договор со смертью".
Подавляющим большинством голосов Совет принял решение: прекратить стачечную
манифестацию в понедельник 7 ноября в 12 часов дня. Печатные плакаты с
постановлением Совета были распространены по фабрикам и заводам и расклеены
по городу. В назначенный день и час стачка была прекращена с таким же
единодушием, с каким началась. Она длилась 120 часов - в три раза меньше,
чем военное положение в Польше.
Значение ноябрьской стачки, разумеется, не в том, что она отвела петлю от
шеи нескольких десятков матросов, - что значит это в революции, пожирающей
десятки тысяч жизней? - и не в том, что она заставила правительство
поспешно ликвидировать военное положение в Польше, - что значит лишний
месяц исключительных законов для этой многострадальной страны? Стачка в
ноябре была криком об опасности, обращенным ко всей стране. Кто знает, не
воцарилась ли бы дикая вакханалия реакции во всей стране немедленно после
удачного эксперимента в Польше, если бы пролетариат не показал, что он
"существует, бодрствует и готов отвечать ударом на удар"*. В революции,
которая по солидарности разноплеменного населения страны представляет
прекрасную противоположность австрийским событиям 1848 года*55, пролетариат
Петербурга, во имя самой революции, не мог и не смел молча выдать в руки
нетерпеливой реакции своих польских собратьев. И если он заботился о своем
завтрашнем дне, он не мог и не смел молча пройти мимо кронштадтского
восстания. Стачка в ноябре была кличем солидарности, брошенным
пролетариатом через голову правительства и буржуазной оппозиции пленникам
казармы. И клич был услышан.
/* Слова резолюции Совета./
Корреспондент "Times"'а в своем отчете о ноябрьской стачке писал со слов
гвардейского полковника: "К сожалению, нельзя отрицать, что вмешательство
рабочих, заступившихся за кронштадтских бунтовщиков, имело печальное
моральное влияние на наших солдат. В этом "печальном моральном влиянии" -
главное значение ноябрьской стачки. Она одним ударом встряхнула широкие
круги армии и уже в ближайшие дни вызвала ряд митингов в казармах
петербургского гарнизона. В Исполнительный Комитет, даже на заседания
самого Совета, стали являться не только отдельные солдаты, но и солдатские
делегаты, произносили речи, требовали поддержки; революционные связи среди
солдат упрочились, прокламации находили широкий сбыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410