Кроме названных лиц, по словам Голынского, при
печатании этого номера "Известий" присутствовали в типографии Копелиович,
Никольская, занимавшиеся корректированием, и Филиппов, бывший у него,
Голынского, на посылках. Взяв на себя непосредственные распоряжения по
занятию типографии, он, Голынский, вместе с тем руководил набором,
занимался верстанием его, а под утро сдал набор в машину, сменил рабочего,
исполнявшего обязанности сторожа Усачева, при чем надел его шубу, взял от
него один револьвер и проволочный кистень, каковой затем и забыл в кармане
шубы. Не отрицая того обстоятельства, что типография была занята
посредством насилия и угроз, Голынский говорит, что они, нападавшие,
рассчитывали на действительность этих угроз, не предполагая, чтобы их
пришлось приводить в исполнение. Однако, добавляет Голынский, если бы при
сопротивлении пытались их задержать и передать властям, то они "разумеется"
стреляли бы, так как револьверы были заряжены и притом у него, Голынского,
- разрывными пулями. Таким образом, говорит Голынский, главными
организаторами завладения типографией "Нового Времени" были он и Носарь,
который поручил ему выполнить эту задачу, дал ему ордер и, конечно, знал
"на какое дело" они, т.-е. командированные завладеть типографией, пошли.
Равным образом Носарь должен был предвидеть, каким способом будет занята
типография, тем более что ему было известно, что он, Голынский, шел туда
вооруженным.
Что касается занятия типографии "Нашей Жизни" в ночь на 3 ноября, то, по
объяснению Голынского, принимавшие участие в этом занятии, в том числе и
сам он, тоже были вооружены, но не все. Когда, в ночь на 4 ноября, до них
дошло сведение, что приближается полиция, то они стали баррикадироваться,
желая оказать вооруженное сопротивление, но узнав, что дом оцеплен
войсками, они изменили свое намерение и спрятали револьверы. Таким образом
при личном обыске оружия у них не было обнаружено, а по окончании обыска,
при освобождении их, они успели унести с собою часть револьверов, остальное
же оружие было вынесено ими после того, как типография была уже опечатана.
По словам Голынского, тотчас после оставления ими типографии они решили во
что бы то ни стало проникнуть в помещение типографии и вынести оттуда
револьверы, оригиналы рукописей и наборы, что и было поручено некоторым
товарищам. На следующий день эти последние исполнили поручение, при чем,
сорвав наложенные приставом печати, прошли в типографию, вынесли оттуда
револьверы, а также часть рукописей и набора. В заключение Голынский
заявил, что они действовали при завладении типографиями "как активные
работники Совета Рабочих Депутатов".
Арсений Симановский, отрицая факт пребывания своего в ночь на 7 ноября в
типографии "Нового Времени", объяснил, что при обоих случаях печатания
"Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь" он присутствовал, так как был
приглашен туда - кем именно, он указать не пожелал - для держания
корректуры. Однако исполнить эту работу ему удалось лишь в первом из
указанных случаев, так как во второй раз отпечатанию "Известий" помешало
прибытие полиции. Не отрицая затем того обстоятельства, что он,
Симановский, состоял членом Совета Рабочих Депутатов в качестве депутата от
типографских рабочих, он вместе с тем утверждал, что редко посещал собрания
Совета и совершенно не знал, как организовалось последним печатание
"Известий".
Ольга Никольская, не отрицая пребывания своего в типографиях "Нашей Жизни"
и "Нового Времени", когда печатались там "Известия Совета Рабочих
Депутатов", заявила, что о способах завладения этими типографиями ей ничего
не было известно, и что посещения ею таковых объясняются тем, что, ведя
протоколы заседаний названного Совета и не успевая закончить их вовремя,
она вынуждена была ездить туда, где печатались "Известия", чтобы по мере
окончания протоколов немедленно отдавать их в набор. К этому Никольская
добавила, что в ночь на 7 ноября она пробыла в типографии лишь с 2-х до 4-х
часов.
Что касается Филиппова, Копелиовича, Шевченки и Клейца, то первые двое при
допросе отказались ответить на вопрос о виновности в принадлежности к
Совету Рабочих Депутатов, а последние не признали себя в том виновными. По
существу же дела эти обвиняемые дали следующие показания:
Филиппов первоначально объяснил, что он присутствовал лишь при неудавшейся
попытке напечатать N 6 "Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь", при чем
сам никакого содействия в этой работе не оказывал, а затем, по предъявлении
ему собранных расследованием улик, отказался от дачи всяких объяснений.
Копелиович заявил, что он действительно присутствовал при напечатании и
держал корректуру N 6 "Известий", но не нашел в нем ничего преступного, в
типографии же "Нового Времени" в ночь на 6 ноября вовсе не был.
Шевченко, не отрицая своего присутствия при напечатании "Известий" в
типографии "Нашей Жизни", объяснил, что был там по распоряжению Совета
Рабочих Депутатов и что в наборе текста не участвовал, а занимался
"охраною", хотя оружия при себе не имел. Что же касается обстоятельств
занятия типографии "Нового Времени", то по сему предмету обвиняемый
Шевченко отказался давать какие-либо показания.
Клейц, признавая участие свое в напечатании NN 6 и 7 "Известий", утверждал,
что он был послан для этого в типографии газет "Нашей Жизни" и "Нового
Времени" из союза рабочих печатного дела, при чем в последний раз
неизвестным человеком был дан ему 1 рубль на поездку и на прокормление.
Тогда, по словам Клейца, все рабочие, направлявшиеся в типографию,
собрались в трактире на углу Бассейной улицы и Эртелева переулка, а затем
отправились в типографию, которая оказалась уже занятой. По предъявлении
обвиняемому Симановского, Филиппова и Голынского, он заявил, что все эти
лица присутствовали при напечатании "Известий" в типографии "Нового
Времени".
Допрошенный по тем же обстоятельствам обвиняемый Георгий Носарь
первоначально отказался от дачи объяснений, а затем собственноручно изложил
свое показание, в котором, исходя из того соображения, что Совет Рабочих
Депутатов, председателем коего он состоял, стремился лишь к ограждению
интересов рабочего населения и твердо стоял на правовой почве, проведенной
в жизнь манифестом 17 октября, - доказывал, что в деятельности этого Совета
не могло быть и не было "ни иоты насилия". В частности, переходя к вопросу
о завладении типографиями, Носарь утверждал, что захват их происходил по
обоюдному согласию владельцев типографий или их заместителей и Совета. По
словам обвиняемого, Совет, вынужденный для проведения всеобщей стачки
приостановить выпуск газет в Петербурге, счел необходимым издавать
собственный орган, носящий характер бюллетеней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
печатании этого номера "Известий" присутствовали в типографии Копелиович,
Никольская, занимавшиеся корректированием, и Филиппов, бывший у него,
Голынского, на посылках. Взяв на себя непосредственные распоряжения по
занятию типографии, он, Голынский, вместе с тем руководил набором,
занимался верстанием его, а под утро сдал набор в машину, сменил рабочего,
исполнявшего обязанности сторожа Усачева, при чем надел его шубу, взял от
него один револьвер и проволочный кистень, каковой затем и забыл в кармане
шубы. Не отрицая того обстоятельства, что типография была занята
посредством насилия и угроз, Голынский говорит, что они, нападавшие,
рассчитывали на действительность этих угроз, не предполагая, чтобы их
пришлось приводить в исполнение. Однако, добавляет Голынский, если бы при
сопротивлении пытались их задержать и передать властям, то они "разумеется"
стреляли бы, так как револьверы были заряжены и притом у него, Голынского,
- разрывными пулями. Таким образом, говорит Голынский, главными
организаторами завладения типографией "Нового Времени" были он и Носарь,
который поручил ему выполнить эту задачу, дал ему ордер и, конечно, знал
"на какое дело" они, т.-е. командированные завладеть типографией, пошли.
Равным образом Носарь должен был предвидеть, каким способом будет занята
типография, тем более что ему было известно, что он, Голынский, шел туда
вооруженным.
Что касается занятия типографии "Нашей Жизни" в ночь на 3 ноября, то, по
объяснению Голынского, принимавшие участие в этом занятии, в том числе и
сам он, тоже были вооружены, но не все. Когда, в ночь на 4 ноября, до них
дошло сведение, что приближается полиция, то они стали баррикадироваться,
желая оказать вооруженное сопротивление, но узнав, что дом оцеплен
войсками, они изменили свое намерение и спрятали револьверы. Таким образом
при личном обыске оружия у них не было обнаружено, а по окончании обыска,
при освобождении их, они успели унести с собою часть револьверов, остальное
же оружие было вынесено ими после того, как типография была уже опечатана.
По словам Голынского, тотчас после оставления ими типографии они решили во
что бы то ни стало проникнуть в помещение типографии и вынести оттуда
револьверы, оригиналы рукописей и наборы, что и было поручено некоторым
товарищам. На следующий день эти последние исполнили поручение, при чем,
сорвав наложенные приставом печати, прошли в типографию, вынесли оттуда
револьверы, а также часть рукописей и набора. В заключение Голынский
заявил, что они действовали при завладении типографиями "как активные
работники Совета Рабочих Депутатов".
Арсений Симановский, отрицая факт пребывания своего в ночь на 7 ноября в
типографии "Нового Времени", объяснил, что при обоих случаях печатания
"Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь" он присутствовал, так как был
приглашен туда - кем именно, он указать не пожелал - для держания
корректуры. Однако исполнить эту работу ему удалось лишь в первом из
указанных случаев, так как во второй раз отпечатанию "Известий" помешало
прибытие полиции. Не отрицая затем того обстоятельства, что он,
Симановский, состоял членом Совета Рабочих Депутатов в качестве депутата от
типографских рабочих, он вместе с тем утверждал, что редко посещал собрания
Совета и совершенно не знал, как организовалось последним печатание
"Известий".
Ольга Никольская, не отрицая пребывания своего в типографиях "Нашей Жизни"
и "Нового Времени", когда печатались там "Известия Совета Рабочих
Депутатов", заявила, что о способах завладения этими типографиями ей ничего
не было известно, и что посещения ею таковых объясняются тем, что, ведя
протоколы заседаний названного Совета и не успевая закончить их вовремя,
она вынуждена была ездить туда, где печатались "Известия", чтобы по мере
окончания протоколов немедленно отдавать их в набор. К этому Никольская
добавила, что в ночь на 7 ноября она пробыла в типографии лишь с 2-х до 4-х
часов.
Что касается Филиппова, Копелиовича, Шевченки и Клейца, то первые двое при
допросе отказались ответить на вопрос о виновности в принадлежности к
Совету Рабочих Депутатов, а последние не признали себя в том виновными. По
существу же дела эти обвиняемые дали следующие показания:
Филиппов первоначально объяснил, что он присутствовал лишь при неудавшейся
попытке напечатать N 6 "Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь", при чем
сам никакого содействия в этой работе не оказывал, а затем, по предъявлении
ему собранных расследованием улик, отказался от дачи всяких объяснений.
Копелиович заявил, что он действительно присутствовал при напечатании и
держал корректуру N 6 "Известий", но не нашел в нем ничего преступного, в
типографии же "Нового Времени" в ночь на 6 ноября вовсе не был.
Шевченко, не отрицая своего присутствия при напечатании "Известий" в
типографии "Нашей Жизни", объяснил, что был там по распоряжению Совета
Рабочих Депутатов и что в наборе текста не участвовал, а занимался
"охраною", хотя оружия при себе не имел. Что же касается обстоятельств
занятия типографии "Нового Времени", то по сему предмету обвиняемый
Шевченко отказался давать какие-либо показания.
Клейц, признавая участие свое в напечатании NN 6 и 7 "Известий", утверждал,
что он был послан для этого в типографии газет "Нашей Жизни" и "Нового
Времени" из союза рабочих печатного дела, при чем в последний раз
неизвестным человеком был дан ему 1 рубль на поездку и на прокормление.
Тогда, по словам Клейца, все рабочие, направлявшиеся в типографию,
собрались в трактире на углу Бассейной улицы и Эртелева переулка, а затем
отправились в типографию, которая оказалась уже занятой. По предъявлении
обвиняемому Симановского, Филиппова и Голынского, он заявил, что все эти
лица присутствовали при напечатании "Известий" в типографии "Нового
Времени".
Допрошенный по тем же обстоятельствам обвиняемый Георгий Носарь
первоначально отказался от дачи объяснений, а затем собственноручно изложил
свое показание, в котором, исходя из того соображения, что Совет Рабочих
Депутатов, председателем коего он состоял, стремился лишь к ограждению
интересов рабочего населения и твердо стоял на правовой почве, проведенной
в жизнь манифестом 17 октября, - доказывал, что в деятельности этого Совета
не могло быть и не было "ни иоты насилия". В частности, переходя к вопросу
о завладении типографиями, Носарь утверждал, что захват их происходил по
обоюдному согласию владельцев типографий или их заместителей и Совета. По
словам обвиняемого, Совет, вынужденный для проведения всеобщей стачки
приостановить выпуск газет в Петербурге, счел необходимым издавать
собственный орган, носящий характер бюллетеней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410