Может быть,
вы поверили свидетелю Статковскому, чиновнику охранного отделения, который
под присягой показал, что он в Петербурге не видал ни одной погромной
прокламации? Но смотрите! Вот засвидетельствованная копия письма бывшего
директора департамента полиции Лопухина министру внутренних дел Столыпину*.
На основании расследований, произведенных им специально по поручению графа
Витте, г. Лопухин удостоверяет, что погромные прокламации, которых якобы
никогда не видал свидетель Статковский, печатались в типографии того самого
охранного отделения, чиновником которого Статковский состоит; что эти
прокламации развозились агентами охранного отделения и членами
монархических партий по всей России; что между департаментом полиции и
черносотенными шайками существует тесная организационная связь; что во
главе этой преступной организации в эпоху Совета стоял генерал Трепов,
который, будучи дворцовым комендантом, пользовался громадной властью, лично
докладывал царю о деятельности полиции и, помимо всех министров, располагал
огромными государственными суммами для своей погромной деятельности...
/* В кабинете Горемыкина Столыпин был министром внутренних дел./
...И еще один факт, господа судьи! Многочисленные черносотенные листки -
они имеются у вас в материалах предварительного дознания! - обвиняли членов
Совета в расхищении рабочих денег. Жандармский генерал Иванов производил на
основании этих листков специальное, разумеется совершенно безрезультатное,
расследование на петербургских фабриках и заводах. Мы, революционеры,
привыкли к подобным приемам властей. Но и мы, столь далекие от идеализации
жандармерии, не подозревали, как далеко способно заходить это учреждение.
Оказывается, что прокламации, обвинявшие Совет в расхищении рабочих денег,
сочинялись и тайно печатались в том самом жандармском управлении, в котором
служит генерал Иванов. Этот факт также удостоверяется г. Лопухиным. Г.г.
судьи! Вот копия письма, под которой имеется подпись самого автора. Мы
требуем, чтоб этот драгоценный документ был целиком прочтен здесь, в суде.
Мы требуем, кроме того, чтоб действительный статский советник Лопухин был
вызван сюда в качестве свидетеля.
Это заявление разразилось, как удар грома над головой суда. Судебное
следствие заканчивалось, и председатель чувствовал себя после бурного
плавания уже у тихой пристани, как вдруг снова оказывался отброшенным в
открытое море.
Уже письмо Лопухина намекало на характер таинственных докладов, которые
Трепов делал царю. Кто знает, как разовьет эти намеки под вопросами
обвиняемых бывший шеф полиции, повернувшийся к полиции спиной... Суд в
священном ужасе отступил перед возможностью дальнейших разоблачений. После
продолжительных обсуждений он отказал подсудимым в принятии письма и в
вызове Лопухина свидетелем.
Тогда подсудимые заявили, что им больше нечего делать в зале суда, и
категорически потребовали, чтоб их удалили в их одиночные камеры.
Мы были удалены. Одновременно с нами удалились из суда наши защитники. В
отсутствии подсудимых, адвокатов и публики прокурор произнес свою сухую и
"корректную" обвинительную речь. В почти пустом зале палата вынесла свой
приговор. Снабжение рабочих оружием в целях восстания было отвергнуто.
Пятнадцать подсудимых, в том числе автор этих строк, были присуждены к
лишению всех гражданских прав и пожизненной ссылке в Сибирь. Двое были
приговорены к непродолжительному тюремному заключению. Остальные оправданы.
Процесс Совета Депутатов произвел огромное впечатление в стране. Можно с
уверенностью сказать, что своим огромным успехом на выборах во Вторую Думу
социал-демократия в значительной мере обязана агитационному влиянию суда
над революционным парламентом петербургского пролетариата.
Процесс Совета Депутатов породил эпизод, который заслуживает здесь
упоминания.
2 ноября, в день объявления приговора в окончательной форме, в "Новом
Времени" появилось письмо вернувшегося из-за границы гр. Витте по поводу
процесса Совета Депутатов, при чем, обороняясь от атак бюрократической
правой, граф не только отказывался от чести быть главным зачинщиком русской
революции, в чем он не был так уж неправ, но и начисто отрицал свои личные
сношения с Советом. Показания свидетелей и подсудимых он с ясным лбом
назвал "вымышленными в видах защиты", очевидно, не ожидая встретить отпор
из стен тюрьмы. Но граф ошибся.
"Мы слишком отчетливо сознаем, - говорил коллективный ответ осужденных,
напечатанный нами в газете "Товарищ" 5 ноября, - отличие нашей и графа
Витте политической природы, чтобы счесть для себя допустимым выяснять
бывшему премьеру те причины, которые делают для нас, представителей
пролетариата, обязательным во всей нашей политической деятельности говорить
правду. Но мы считаем вполне уместным сослаться здесь на речь г. прокурора.
Профессиональный обвинитель, чиновник враждебного нам правительства,
признал, что мы своими заявлениями и речами дали ему "без боя" материал
обвинения - обвинения, а не защиты! - и назвал пред лицом суда наши
показания правдивыми и искренними.
"Правдивость и искренность - это качества, которых не только политические
враги, но и профессиональные хвалители никогда не приписывали графу Витте".
Далее, коллективный ответ документально выяснял всю опрометчивость
запирательства гр. Витте* и заканчивал строками, которые подводят итог суду
над революционным парламентом петербургского пролетариата.
/* Графу пришлось после этого признать свои сношения с Советом, но он
"объяснял", что в депутациях Совета он хотел видеть просто "представителей
рабочих"./
"Каковы бы ни были цели и мотивы опровержения гр. Витте, - говорило наше
письмо, - каким бы неосторожным оно ни казалось, оно появилось очень
своевременно, как последний удар кисти, чтобы вполне дорисовать облик
правительственной власти, лицом к лицу с которой стоял Совет в те дни. Мы
позволим себе остановиться на этом облике в нескольких словах.
"Граф Витте подчеркивает тот факт, что именно он предал нас в руки
правосудия. Дата этой исторической заслуги, как мы уже сказали выше, - 3
декабря 1905 г. После того мы прошли через руки охранного отделения, затем
- через руки жандармского управления и далее предстали пред лицом суда.
"На суде фигурировали в качестве свидетелей два чиновника охранного
отделения. На вопрос, не готовился ли в Петербурге погром осенью прошлого
года, они самым решительным образом ответили: нет! и заявили, что не видали
ни одного листка, призывавшего к погромам. А между тем бывший директор
департамента полиции, д.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
вы поверили свидетелю Статковскому, чиновнику охранного отделения, который
под присягой показал, что он в Петербурге не видал ни одной погромной
прокламации? Но смотрите! Вот засвидетельствованная копия письма бывшего
директора департамента полиции Лопухина министру внутренних дел Столыпину*.
На основании расследований, произведенных им специально по поручению графа
Витте, г. Лопухин удостоверяет, что погромные прокламации, которых якобы
никогда не видал свидетель Статковский, печатались в типографии того самого
охранного отделения, чиновником которого Статковский состоит; что эти
прокламации развозились агентами охранного отделения и членами
монархических партий по всей России; что между департаментом полиции и
черносотенными шайками существует тесная организационная связь; что во
главе этой преступной организации в эпоху Совета стоял генерал Трепов,
который, будучи дворцовым комендантом, пользовался громадной властью, лично
докладывал царю о деятельности полиции и, помимо всех министров, располагал
огромными государственными суммами для своей погромной деятельности...
/* В кабинете Горемыкина Столыпин был министром внутренних дел./
...И еще один факт, господа судьи! Многочисленные черносотенные листки -
они имеются у вас в материалах предварительного дознания! - обвиняли членов
Совета в расхищении рабочих денег. Жандармский генерал Иванов производил на
основании этих листков специальное, разумеется совершенно безрезультатное,
расследование на петербургских фабриках и заводах. Мы, революционеры,
привыкли к подобным приемам властей. Но и мы, столь далекие от идеализации
жандармерии, не подозревали, как далеко способно заходить это учреждение.
Оказывается, что прокламации, обвинявшие Совет в расхищении рабочих денег,
сочинялись и тайно печатались в том самом жандармском управлении, в котором
служит генерал Иванов. Этот факт также удостоверяется г. Лопухиным. Г.г.
судьи! Вот копия письма, под которой имеется подпись самого автора. Мы
требуем, чтоб этот драгоценный документ был целиком прочтен здесь, в суде.
Мы требуем, кроме того, чтоб действительный статский советник Лопухин был
вызван сюда в качестве свидетеля.
Это заявление разразилось, как удар грома над головой суда. Судебное
следствие заканчивалось, и председатель чувствовал себя после бурного
плавания уже у тихой пристани, как вдруг снова оказывался отброшенным в
открытое море.
Уже письмо Лопухина намекало на характер таинственных докладов, которые
Трепов делал царю. Кто знает, как разовьет эти намеки под вопросами
обвиняемых бывший шеф полиции, повернувшийся к полиции спиной... Суд в
священном ужасе отступил перед возможностью дальнейших разоблачений. После
продолжительных обсуждений он отказал подсудимым в принятии письма и в
вызове Лопухина свидетелем.
Тогда подсудимые заявили, что им больше нечего делать в зале суда, и
категорически потребовали, чтоб их удалили в их одиночные камеры.
Мы были удалены. Одновременно с нами удалились из суда наши защитники. В
отсутствии подсудимых, адвокатов и публики прокурор произнес свою сухую и
"корректную" обвинительную речь. В почти пустом зале палата вынесла свой
приговор. Снабжение рабочих оружием в целях восстания было отвергнуто.
Пятнадцать подсудимых, в том числе автор этих строк, были присуждены к
лишению всех гражданских прав и пожизненной ссылке в Сибирь. Двое были
приговорены к непродолжительному тюремному заключению. Остальные оправданы.
Процесс Совета Депутатов произвел огромное впечатление в стране. Можно с
уверенностью сказать, что своим огромным успехом на выборах во Вторую Думу
социал-демократия в значительной мере обязана агитационному влиянию суда
над революционным парламентом петербургского пролетариата.
Процесс Совета Депутатов породил эпизод, который заслуживает здесь
упоминания.
2 ноября, в день объявления приговора в окончательной форме, в "Новом
Времени" появилось письмо вернувшегося из-за границы гр. Витте по поводу
процесса Совета Депутатов, при чем, обороняясь от атак бюрократической
правой, граф не только отказывался от чести быть главным зачинщиком русской
революции, в чем он не был так уж неправ, но и начисто отрицал свои личные
сношения с Советом. Показания свидетелей и подсудимых он с ясным лбом
назвал "вымышленными в видах защиты", очевидно, не ожидая встретить отпор
из стен тюрьмы. Но граф ошибся.
"Мы слишком отчетливо сознаем, - говорил коллективный ответ осужденных,
напечатанный нами в газете "Товарищ" 5 ноября, - отличие нашей и графа
Витте политической природы, чтобы счесть для себя допустимым выяснять
бывшему премьеру те причины, которые делают для нас, представителей
пролетариата, обязательным во всей нашей политической деятельности говорить
правду. Но мы считаем вполне уместным сослаться здесь на речь г. прокурора.
Профессиональный обвинитель, чиновник враждебного нам правительства,
признал, что мы своими заявлениями и речами дали ему "без боя" материал
обвинения - обвинения, а не защиты! - и назвал пред лицом суда наши
показания правдивыми и искренними.
"Правдивость и искренность - это качества, которых не только политические
враги, но и профессиональные хвалители никогда не приписывали графу Витте".
Далее, коллективный ответ документально выяснял всю опрометчивость
запирательства гр. Витте* и заканчивал строками, которые подводят итог суду
над революционным парламентом петербургского пролетариата.
/* Графу пришлось после этого признать свои сношения с Советом, но он
"объяснял", что в депутациях Совета он хотел видеть просто "представителей
рабочих"./
"Каковы бы ни были цели и мотивы опровержения гр. Витте, - говорило наше
письмо, - каким бы неосторожным оно ни казалось, оно появилось очень
своевременно, как последний удар кисти, чтобы вполне дорисовать облик
правительственной власти, лицом к лицу с которой стоял Совет в те дни. Мы
позволим себе остановиться на этом облике в нескольких словах.
"Граф Витте подчеркивает тот факт, что именно он предал нас в руки
правосудия. Дата этой исторической заслуги, как мы уже сказали выше, - 3
декабря 1905 г. После того мы прошли через руки охранного отделения, затем
- через руки жандармского управления и далее предстали пред лицом суда.
"На суде фигурировали в качестве свидетелей два чиновника охранного
отделения. На вопрос, не готовился ли в Петербурге погром осенью прошлого
года, они самым решительным образом ответили: нет! и заявили, что не видали
ни одного листка, призывавшего к погромам. А между тем бывший директор
департамента полиции, д.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410