Демократическая интеллигенция недовольна, во-первых, потому, что реформа
игнорирует ее, во-вторых, потому, что реформой недовольна масса. Наконец,
представители земли и капитала недовольны рассчитанной на них Думой, потому
что они хотят государственной реформы во имя спокойного и ненарушимого хода
хозяйственной и политической жизни, а Дума, осужденная до своего рождения,
этого спокойствия, очевидно, дать не может.
Таким образом, Дума ни на иоту не улучшает положения бюрократии. Но она не
оставляет его и без изменения. Она ухудшает его. Став на путь народного
представительства и делая вид, что реформа дается по собственному почину,
бюрократический абсолютизм осуждает лежащий в основе его принцип. Qui
s'excuse, s'accuse (кто извиняется, тот сам обвиняет себя). Он собственной
рукою осуждает свою остервенелую борьбу за так называемые исторические
основы. Намеренно превращая признанное ею народное представительство в
призрак, бюрократия обнажает перед всей страной, что ею руководит ничто
иное, как тупое своекорыстие, жажда власти во что бы то ни стало. И в
результате никто не удовлетворен, но зато все озлоблены.
На первый взгляд может показаться, что Государственная Дума удовлетворит
так называемых шиповцев, так как в общем и целом она построена по их
чертежу. Тем не менее Государственная Дума - и в этом ее трагедия! - не
удовлетворит и их. И нетрудно понять, почему. Смешно было бы считать г.
Шипова и его единомышленников представителями какой-то политической системы
славянофильства. Трезвые в худшем смысле слова политические эмпирики, они
не только далеки от мечтательного славянофильства (эти "славянофилы"
предлагают нам, вместо своего credo, цитаты из учебников английских
юридических авторитетов!) - они и вообще чужды какой бы то ни было цельной
политической программы. Недоразвившиеся буржуазные либералы, отстаивающие
элементарные потребности гражданского обихода, они боятся политической
борьбы, боятся массы, боятся "анархии", - и этот свой страх и эту свою
косность они делают принципом своей тактики, и этот свой принцип они
называют славянофильством. Еще в ноябре они надеялись полюбовно разрешить
задачу, оставив в прежних руках власть и получив в обмен законность,
неотчуждаемые права и возможность организованного общения с властью.
Последнее требование теперь выполнено. Но то, чего они хотели достигнуть
мирным путем и ради умиротворения, было дано лишь под влиянием жестокой
борьбы и внесло в страну еще больший разлад. И вот тем группам, которые под
разными именами отстаивали одну и ту же самобытную идею
законосовещательного собрания, теперь предстоит неизбежно расколоться.
Худшие паразитические элементы, связанные со старым режимом корнями своих
интересов и принявшие лозунг законосовещательного учреждения так же, как
приняла его власть, т.-е. как вынужденную уступку и как гарантию против
законодательного учреждения, отойдут вправо, будут поддерживать реакцию
везде и во всем и завтра будут требовать роспуска Думы, о которой они так
"мечтали". Другая, независимая от бюрократии часть "славянофилов" должна
будет неизбежно отодвинуться влево и требовать законодательных прав для
народного представительства - в тех же умиротворительных целях, в каких она
недавно требовала совещательного Земского Собора. Куда пойдет г. Шипов, для
нас, разумеется, не представляет никакого интереса.
Государственная Дума никого не удовлетворяет. Она явилась слишком поздно.
Она предложила нации право совещательного голоса, о чем еще вчера мечтала
земская оппозиция, - когда нация перешла уже к требованию власти; она
предложила нации цензовую систему 1864 г., еще так недавно составлявшую
предмет вожделений либерального общества, - когда выступившие на сцену
пролетарские массы вынудили всю жизнеспособную оппозицию принять требование
всеобщего избирательного права. Бюрократия упустила время, - и то
"благодеяние", которое она несет отечеству, станет для нее гибелью. На
воротах Государственной Думы бюрократия могла бы начертать слова великого
бюрократа-реформатора Петра: "Упущение времени смерти невозвратной
подобно".
Сентябрь, 1905 г.
Н. Троцкий. "Наша революция".
СПБ. 1906 г., изд. Н. Глаголева.
БУЛЫГИНСКАЯ ДУМА И НАШИ ЗАДАЧИ*156
(Письмо к товарищам)
Каждый день можно ждать объявления закона о "привлечении выборных от
населения к участию в предварительной разработке и обсуждении
законодательных предположений, восходящих, по силе основных законов, через
Государственный Совет к Верховной Самодержавной власти". Объем и содержание
будущего конституционного закона почти всецело определяются его
выразительным наименованием. Остается еще только вопрос о формах и размерах
избирательного ценза, но и он в общем и целом предопределен: основой его
служит, как видно из осведомленной прессы, сословно-плутократический
земский ценз 1864 г. Партия уже дала в своей прессе оценку этой стоящей на
очереди попытки сближения монархии с верхами обуржуазившегося дворянства и
буржуазии, стремящейся к политическим привилегиям. На этот счет нет и не
может быть разногласий в наших рядах. Остается лишь решить, что делать,
чтобы использовать попытку царизма опереться на влиятельные элементы
оппозиции, какой единообразный лозунг дать массам.
Само собою разумеется, что и в данном случае, как во всяком другом, наша
политическая тактика должна удовлетворять необходимым общим критериям.
Именно:
I. Тактика должна быть принципиальна
Это значит, что партия, рассчитывающая не на закулисные дипломатические
ходы, а исключительно на рост сознания масс, должна применять только такие
средства, которые в силу внутренней логики ведут к цели. Расчеты на
случайность, политика приключений, авантюризм исключаются. Критерием
политического поведения служат не субъективные намерения, но объективная
позиция. Цель должна скрываться в самом средстве, как ядро ореха в скорлупе
его.
II. Тактика должна быть проста
Политическая задача состоит не в том, чтобы дать массам фотографическую
копию действительности - ибо фотографическая копия так же сложна и
запутана, как сама действительность, - задача в том, чтобы дать грубые
основные черты действительности, опереться на те факты, которые растут,
игнорировать тысячу других, которые случайны, вторичны, недолговечны.
Стремление в каждом случае, в листке, в речи сказать все, приводит к тому,
что масса не выносит ничего. Боязнь перед резкими чертами, пристрастие к
нюансам никогда не дает политической победы. Правда, резкие лозунги опасны
тем, что при изменении конъюнктуры от них приходится круто отворачиваться,
тогда как лозунг, снабженный сотней оговорок, всегда можно незаметно
перелить в новый лозунг, прямо противоположный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410