[5]
В конце 1514 или начале 1515 гг. сложность этой теории, похоже, ста-
новилась Лютеру все более и более понятной. Что происходит, если грешник
не в состоянии удовлетворить этому основному требованию? Что происходит,
если грешника так парализовал и засосал грех, что он не может исполнить
выдвигаемое ему требование? Пелагий и Гавриил Биль, которые работали над
идеей "праведности Божией", [6] предполагали, что люди могут без труда
удовлетворить этим условиям. Однако по этому вопросу Лютер, похоже, стал
принимать взгляды Августина, утверждая, что человечество настолько свя-
зано своей греховностью, что не в состоянии само освободиться без особо-
го Божественного вмешательства.
Собственные замечания Лютера по поводу его дилеммы показательны. Он
говорит о том, что пытался изо всех сих делать все, что необходимо для
достижения спасения, однако все более и более убеждался в том, что не
мог быть спасен.
"Я был хорошим монахом и соблюдал свой обет так строго, что мог бы
сказать, что если какому-либо монаху и дано было с помощью монашеской
дисциплины достичь небес, то этим монахом был я. Все мои собратья по мо-
настырю могли подтвердить это... И все же моя совесть не могла дать мне
уверенности, и я всегда сомневался и говорил: "Ты это делаешь непра-
вильно. Ты недостаточно раскаялся. Ты это упустил из своей исповеди".
Чем больше я старался исправить неуверенную, слабую и обеспокоенную со-
весть человеческими традициями, тем я становился более неуверенным, сла-
бым и обеспокоенным".
Лютеру казалось, что он просто не мог удовлетворить условиям спасе-
ния. У него не было необходимых для этого средств. Бог никоим образом не
мог справедливо наградить его спасением - Он мог лишь осудить его.
Мысль о "праведности Божией" превратилась для Лютера в угрозу. Она
означала лишь осуждение и наказание. Обещание оправдания было ре-
альностью, но условия, которые с ним связывались, делали его невыполни-
мым. Это было похоже на то, как если бы Бог обещал слепому миллион дол-
ларов при условии, что он прозреет. Идея "праведности Божией" не была
для грешников Евангелием, Благой Вестью, ибо она несла в себе лишь осуж-
дение. Растущий пессимизм Лютера относительно способностей греховного
человечества привел его к сомнению в его собственном спасении, которое
все больше и больше казалось невозможным. "Как могу я обрести милостиво-
го Бога? (Wie kriege ich einen gnaedigen Gott?)"спрашивал он. К концу
1514 г. Лютеру, похоже, не удалось найти ответ на этот вопрос.
Но это была не Только богословская проблема, имеющая чисто академи-
ческий интерес. Растущая озабоченность Лютера этой проблемой имеет
сильное экзистенциальное измерение. Она касалась его лично. Для Лютера,
как и для многих других, коренной вопрос человеческого существования ка-
сался того, возможно ли достичь спасения. Некоторым современным читате-
лям может показаться сложным понять эту озабоченность. Однако для того,
чтобы войти в положение Лютера и по достоинству оценить важность его
"богословского открытия", необходимо понять, насколько остро стоял перед
ним этот вопрос, который был самым насущным для него.
Затем что-то произошло. Мы, видимо, никогда точно не узнаем, что это
было и когда оно произошло. Мы не знаем, где это произошло: многие уче-
ные называют это открытие "Turmerlebnis" ("Опыт, пережитый в Башне"),
основываясь на позднейшем и несколько путанном воспоминании самого Люте-
ра. Однако, чем бы это ни было и когда бы оно не произошло, оно пол-
ностью изменило взгляды Лютера на жизнь и, в конечном итоге, выдвинуло
его в первые ряды деятелей Реформации.
В 1545 г., за год до смерти, Лютер написал предисловие к первому тому
полного издания своих произведений на латинском языке, в котором он опи-
сал, как пришел к разрыву с современной ему Церковью. Совершенно ясно,
что предисловие было адресовано тем читателям, которые могли не знать,
как он пришел к тем радикальным реформационным взглядам, которые связаны
с его именем. В этом "автобиографическом фрагменте" (как он обычно назы-
вается) Лютер дает своим читателям информацию о становлении своей "ре-
формационной" карьеры. После рассмотрения некоторых исторических вопро-
сов, которые подводят читателя к 1519 году, описывает свои собственные
трудности, связанные с проблемой "праведности Божией":
"Я твердо хотел понять Павла в его Послании к Римлянам. Но мешали мне
в этом не столько холодные ноги, сколько одна фраза в первой главе: "В
нем открывается правда Божия..." (Рим. 1. 17). Я ненавидел эти слова -
"правда Божия", которые я был научен понимать как правду, согласно кото-
рой Бог праведен и карает неправедных.
Хотя я жил невинной жизнью монаха, я чувствовал себя грешником с со-
вестью, нечистотой перед Богом. Я не мог также поверить, что угодил Ему
своими трудами. Я был далек от любви к этому праведному Богу, Который
карает грешников, на самом деле я ненавидел Его... Я отчаянно хотел
знать, что имел в виду Павел в своем Послании.
И, наконец, размышляя денно и нощно над смыслом слов "В нем открыва-
ется правда Божия от веры в веру, как написано: "праведный верою жив бу-
дет", я стал понимать, что "правда Божия", которой живет праведный чело-
век, есть дар Божий (вера) и, что эти слова - "открывается правда Божия"
относятся к пассивной праведности, по которой милостивый Бог оправдывает
нас по вере, как сказано "праведный верою жив будет". Я тут же по-
чувствовал себя заново родившимся, как будто я вошел в открытые врата
рая. С этого момента я стал видеть все Писание в новом свете... Теперь я
стал любить когда-то ненавидимые мной слова "правда Божия" и превозно-
сить ее как сладчайшую из фраз, так что это место из Послания Павла ста-
ло для меня самими вратами рая" [7].
О чем говорит Лютер в этом знаменитом отрывке, который передает
взволнованность ученого? Вполне очевидно, что его понимание слов "пра-
ведность Божия" радикально изменилось. Но какова же природа этой переме-
ны и когда она произошла?
Основное отличие носит фундаментальный характер. Первоначально Лютер
считал, что условием оправдания являются человеческие труды, что-то, что
грешник должен был совершить, исполнить перед тем, как он будет оправ-
дан. Все более убеждаясь благодаря чтению творений Августина в неиспол-
нимости этого, Лютер мог толковать "праведность Божию" как карающую пра-
ведность. Однако в этом отрывке он рассказывает о том, как он обнаружил
"новое" значение этой фразы - праведность, которую Бог дает грешнику.
Иными словами, Бог Сам выполняет условие. Бог милостиво дарует грешнику
то, что от него требуется для оправдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
В конце 1514 или начале 1515 гг. сложность этой теории, похоже, ста-
новилась Лютеру все более и более понятной. Что происходит, если грешник
не в состоянии удовлетворить этому основному требованию? Что происходит,
если грешника так парализовал и засосал грех, что он не может исполнить
выдвигаемое ему требование? Пелагий и Гавриил Биль, которые работали над
идеей "праведности Божией", [6] предполагали, что люди могут без труда
удовлетворить этим условиям. Однако по этому вопросу Лютер, похоже, стал
принимать взгляды Августина, утверждая, что человечество настолько свя-
зано своей греховностью, что не в состоянии само освободиться без особо-
го Божественного вмешательства.
Собственные замечания Лютера по поводу его дилеммы показательны. Он
говорит о том, что пытался изо всех сих делать все, что необходимо для
достижения спасения, однако все более и более убеждался в том, что не
мог быть спасен.
"Я был хорошим монахом и соблюдал свой обет так строго, что мог бы
сказать, что если какому-либо монаху и дано было с помощью монашеской
дисциплины достичь небес, то этим монахом был я. Все мои собратья по мо-
настырю могли подтвердить это... И все же моя совесть не могла дать мне
уверенности, и я всегда сомневался и говорил: "Ты это делаешь непра-
вильно. Ты недостаточно раскаялся. Ты это упустил из своей исповеди".
Чем больше я старался исправить неуверенную, слабую и обеспокоенную со-
весть человеческими традициями, тем я становился более неуверенным, сла-
бым и обеспокоенным".
Лютеру казалось, что он просто не мог удовлетворить условиям спасе-
ния. У него не было необходимых для этого средств. Бог никоим образом не
мог справедливо наградить его спасением - Он мог лишь осудить его.
Мысль о "праведности Божией" превратилась для Лютера в угрозу. Она
означала лишь осуждение и наказание. Обещание оправдания было ре-
альностью, но условия, которые с ним связывались, делали его невыполни-
мым. Это было похоже на то, как если бы Бог обещал слепому миллион дол-
ларов при условии, что он прозреет. Идея "праведности Божией" не была
для грешников Евангелием, Благой Вестью, ибо она несла в себе лишь осуж-
дение. Растущий пессимизм Лютера относительно способностей греховного
человечества привел его к сомнению в его собственном спасении, которое
все больше и больше казалось невозможным. "Как могу я обрести милостиво-
го Бога? (Wie kriege ich einen gnaedigen Gott?)"спрашивал он. К концу
1514 г. Лютеру, похоже, не удалось найти ответ на этот вопрос.
Но это была не Только богословская проблема, имеющая чисто академи-
ческий интерес. Растущая озабоченность Лютера этой проблемой имеет
сильное экзистенциальное измерение. Она касалась его лично. Для Лютера,
как и для многих других, коренной вопрос человеческого существования ка-
сался того, возможно ли достичь спасения. Некоторым современным читате-
лям может показаться сложным понять эту озабоченность. Однако для того,
чтобы войти в положение Лютера и по достоинству оценить важность его
"богословского открытия", необходимо понять, насколько остро стоял перед
ним этот вопрос, который был самым насущным для него.
Затем что-то произошло. Мы, видимо, никогда точно не узнаем, что это
было и когда оно произошло. Мы не знаем, где это произошло: многие уче-
ные называют это открытие "Turmerlebnis" ("Опыт, пережитый в Башне"),
основываясь на позднейшем и несколько путанном воспоминании самого Люте-
ра. Однако, чем бы это ни было и когда бы оно не произошло, оно пол-
ностью изменило взгляды Лютера на жизнь и, в конечном итоге, выдвинуло
его в первые ряды деятелей Реформации.
В 1545 г., за год до смерти, Лютер написал предисловие к первому тому
полного издания своих произведений на латинском языке, в котором он опи-
сал, как пришел к разрыву с современной ему Церковью. Совершенно ясно,
что предисловие было адресовано тем читателям, которые могли не знать,
как он пришел к тем радикальным реформационным взглядам, которые связаны
с его именем. В этом "автобиографическом фрагменте" (как он обычно назы-
вается) Лютер дает своим читателям информацию о становлении своей "ре-
формационной" карьеры. После рассмотрения некоторых исторических вопро-
сов, которые подводят читателя к 1519 году, описывает свои собственные
трудности, связанные с проблемой "праведности Божией":
"Я твердо хотел понять Павла в его Послании к Римлянам. Но мешали мне
в этом не столько холодные ноги, сколько одна фраза в первой главе: "В
нем открывается правда Божия..." (Рим. 1. 17). Я ненавидел эти слова -
"правда Божия", которые я был научен понимать как правду, согласно кото-
рой Бог праведен и карает неправедных.
Хотя я жил невинной жизнью монаха, я чувствовал себя грешником с со-
вестью, нечистотой перед Богом. Я не мог также поверить, что угодил Ему
своими трудами. Я был далек от любви к этому праведному Богу, Который
карает грешников, на самом деле я ненавидел Его... Я отчаянно хотел
знать, что имел в виду Павел в своем Послании.
И, наконец, размышляя денно и нощно над смыслом слов "В нем открыва-
ется правда Божия от веры в веру, как написано: "праведный верою жив бу-
дет", я стал понимать, что "правда Божия", которой живет праведный чело-
век, есть дар Божий (вера) и, что эти слова - "открывается правда Божия"
относятся к пассивной праведности, по которой милостивый Бог оправдывает
нас по вере, как сказано "праведный верою жив будет". Я тут же по-
чувствовал себя заново родившимся, как будто я вошел в открытые врата
рая. С этого момента я стал видеть все Писание в новом свете... Теперь я
стал любить когда-то ненавидимые мной слова "правда Божия" и превозно-
сить ее как сладчайшую из фраз, так что это место из Послания Павла ста-
ло для меня самими вратами рая" [7].
О чем говорит Лютер в этом знаменитом отрывке, который передает
взволнованность ученого? Вполне очевидно, что его понимание слов "пра-
ведность Божия" радикально изменилось. Но какова же природа этой переме-
ны и когда она произошла?
Основное отличие носит фундаментальный характер. Первоначально Лютер
считал, что условием оправдания являются человеческие труды, что-то, что
грешник должен был совершить, исполнить перед тем, как он будет оправ-
дан. Все более убеждаясь благодаря чтению творений Августина в неиспол-
нимости этого, Лютер мог толковать "праведность Божию" как карающую пра-
ведность. Однако в этом отрывке он рассказывает о том, как он обнаружил
"новое" значение этой фразы - праведность, которую Бог дает грешнику.
Иными словами, Бог Сам выполняет условие. Бог милостиво дарует грешнику
то, что от него требуется для оправдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100