Одно из таких предс-
тавлений касается "данности" существующих социальных структур. По ут-
верждениям таких политических теоретиков, как Квентин Скиннер, Реформа-
ция, а точнее кальвинизм, сыграли ведущую роль в переходе от средневеко-
вого понятия о мироустройстве, основанном на порядке, "который представ-
лялся естественным и вечным", к современному порядку, "основанному на
изменениях". Иными словами, средневековое мировоззрение было статичным:
каждому человеку было дано определенное место в обществе на основании
рождения и традиции, и изменить это положение было невозможно. Однако
кальвинизм предложил "идеологию перехода", согласно которой положение
человека в мире, по крайней мере частично, зависело от его собственных
усилий. Привлекательность этого учения для французских крестьян - или,
вернее, для буржуазии по всей Европе - является очевидной. Для соци-
ального класса, связанного своей неспособностью достичь существенного
продвижения в обществе, в котором доминировали традиция и семейные свя-
зи, доктрина фундаментальной изменчивости являлась чрезвычайно привлека-
тельной. Использование этого принципа английскими кальвинистами Иоанном
Понетом и Кристофером Гудманом для выработки теории оправданного цареу-
бийства свидетельствует о коренном отрыве от средневекового представле-
ния о том, что существующие структуры власти каким - то образом освящены
Богом таким образом, являются неуязвимыми и неизменными.
Аналогичные идеи развились и во Франции после Варфоломеевской ночи
1572 г., когда значительное количество французских протестантов было
убито в ходе спровоцированных проявлений народных антипротестантских
чувств. Первоначально французский кальвинизм ограничивался общими поли-
тическими размышлениями о свободе совести. В течение 1550-х годов, по
мере роста политического влияния кальвинизма по Франции, политическая
агитация французских кальвинистов была сосредоточена на веротерпимости.
Не было никаких противоречий между понятиями "француз" и "кальвинист":
быть французом и кальвинистом (или гугенотом, поскольку эти термины бо-
лее или менее взаимозаменяемы) не означало быть неверным французской ко-
роне. Логика и убедительность этой позиции, которые прельщали, среди
прочих, и Кальвина, были поколеблены в мае 1560 года во время Амбуазско-
го заговора, в ходе которого была предпринята попытка, при помощи и со-
действии ряда кальвинистских пасторов (к неудовольствию Кальвина), похи-
тить Франциска II. Однако именно Варфоломеевская ночь (1572 г.) вызвала
коренную перемену в политическом мышлении французских кальвинистов.
Возникновение монархомахов - людей, которые хотели наложить строгие
ограничения на права королей и считали, что противодействие тираническо-
му монарху является обязанностью (а не правом) людей - явилось прямым
следствием потрясенности, наступившей вслед за кровопролитием 1572 года.
В 1559 г. Кальвин, начиная осознавать практическое и политическое значе-
ние этого вопроса, допустил, что правители могут превысить свои полномо-
чия, противопоставив себя Богу; делая это, утверждал он, они аннулирова-
ли свою власть.
"Господь является Царем царей... Мы "подчиняемся тем, кого Он поста-
вил над нами, но лишь в Нем. Если они прикажут нам что-то, что противо-
речит Его воле, то для нас это приказание ничего не будет значить. В
этом случае мы должны игнорировать власть таких правителей. Нет ничего
незаконного в том, чтобы заставить их подчиниться истинной, уникальной и
верховной власти ("summa potestas") Бога. Именно по этой причине Даниил,
отказавшись подчиниться нечестивому закону, изданному царем, не считал
себя виновным перед ним (Дан. 6: 33). Ибо царь превысил полномочия, дан-
ные ему Богом, и был не только несправедлив к людям, но и восстал на Са-
мого Бога - и, таким образом, аннулировал свою власть".
В результате Кальвин объявляет, что любой правитель, превысивший пол-
номочия своей данной Богом власти, по этой причине прекращает быть пра-
вителем и не может более пользоваться правами и привилегиями правления.
Кальвин говорит о том, что магистраты (но не частные лица) могут приме-
нить к нему меры (неоговоренные). Несмотря на туманность таких рассужде-
ний, они подтолкнули других к дальнейшему их развитию, и особенно фран-
цузских последователей Кальвина. В ответ на шокирующие события 1572 г.
Франсуа Хотман написал свою знаменитую "Franco - Gallia", Теодор де Без
- свою "Droits des Magistrals", Филипп Дюплесси - Морнай - свою
"Vindiciae contra tyrannos", а также целый ряд более мелких авторов про-
извел на свет множество памфлетов, содержащих одну и ту же основную
мысль: тиранам нужно противостоять. Обязанность подчиняться Богу стоит
выше обязанности подчиняться земному правителю.
Эти радикальные новые теории, зародившиеся во французском кальвиниз-
ме, в которых понятие о правах человека формулируется и отстаивается с
богословских позиций, знаменуют собой важную веху в переходе от феода-
лизма к современной демократии. Хотя во времена правление Генриха IV,
особенно после издания Нантского эдикта, большинство французских кальви-
нистов отказались от открытой оппозиции по отношению к монархии, новые
политические теории появились на французской политической арене. Сущест-
вует мнение, что именно эти идеи в чисто светских формах были возрождены
в период Французского Просвещения, когда понятие о правах человека, ли-
шенное богословского обрамления, было соединено с республиканством
кальвиновской Женевы в "these republicaine" Жан-Жака Руссо, который, в
отличие от these royale Вольтера и "these nobilaire" Монтескье, объявлял
Женеву шестнадцатого века идеальной республикой, которая могла служить
примером для Франции восемнадцатого века. Таким образом, кальвиновская
Женева стала идеалом, захватившим воображение предреволюционной Франции.
Возможно, французскую революцию 1789 г. можно рассматривать как оконча-
тельный итог женевской Реформации 1535 г.
Однако даже если эта политическая революция и не обязана своим вдох-
новением Кальвину, как мы увидим в следующем разделе, научная революция
конца шестнадцатого и начала семнадцатого веков твердо основывается на
религиозных идеях, возникших в период Реформации.
Реформационная мысль и возникновение естественных наук
Одной из отличительных черт современного мира является высокий уро-
вень развития естественных наук. Истоки современного естествознания
сложны и противоречивы. Теории, пытающиеся объяснить замечательное раз-
витие современных естественных наук одним решающим фактором, являются
амбициозными и, как правило, неубедительными;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
тавлений касается "данности" существующих социальных структур. По ут-
верждениям таких политических теоретиков, как Квентин Скиннер, Реформа-
ция, а точнее кальвинизм, сыграли ведущую роль в переходе от средневеко-
вого понятия о мироустройстве, основанном на порядке, "который представ-
лялся естественным и вечным", к современному порядку, "основанному на
изменениях". Иными словами, средневековое мировоззрение было статичным:
каждому человеку было дано определенное место в обществе на основании
рождения и традиции, и изменить это положение было невозможно. Однако
кальвинизм предложил "идеологию перехода", согласно которой положение
человека в мире, по крайней мере частично, зависело от его собственных
усилий. Привлекательность этого учения для французских крестьян - или,
вернее, для буржуазии по всей Европе - является очевидной. Для соци-
ального класса, связанного своей неспособностью достичь существенного
продвижения в обществе, в котором доминировали традиция и семейные свя-
зи, доктрина фундаментальной изменчивости являлась чрезвычайно привлека-
тельной. Использование этого принципа английскими кальвинистами Иоанном
Понетом и Кристофером Гудманом для выработки теории оправданного цареу-
бийства свидетельствует о коренном отрыве от средневекового представле-
ния о том, что существующие структуры власти каким - то образом освящены
Богом таким образом, являются неуязвимыми и неизменными.
Аналогичные идеи развились и во Франции после Варфоломеевской ночи
1572 г., когда значительное количество французских протестантов было
убито в ходе спровоцированных проявлений народных антипротестантских
чувств. Первоначально французский кальвинизм ограничивался общими поли-
тическими размышлениями о свободе совести. В течение 1550-х годов, по
мере роста политического влияния кальвинизма по Франции, политическая
агитация французских кальвинистов была сосредоточена на веротерпимости.
Не было никаких противоречий между понятиями "француз" и "кальвинист":
быть французом и кальвинистом (или гугенотом, поскольку эти термины бо-
лее или менее взаимозаменяемы) не означало быть неверным французской ко-
роне. Логика и убедительность этой позиции, которые прельщали, среди
прочих, и Кальвина, были поколеблены в мае 1560 года во время Амбуазско-
го заговора, в ходе которого была предпринята попытка, при помощи и со-
действии ряда кальвинистских пасторов (к неудовольствию Кальвина), похи-
тить Франциска II. Однако именно Варфоломеевская ночь (1572 г.) вызвала
коренную перемену в политическом мышлении французских кальвинистов.
Возникновение монархомахов - людей, которые хотели наложить строгие
ограничения на права королей и считали, что противодействие тираническо-
му монарху является обязанностью (а не правом) людей - явилось прямым
следствием потрясенности, наступившей вслед за кровопролитием 1572 года.
В 1559 г. Кальвин, начиная осознавать практическое и политическое значе-
ние этого вопроса, допустил, что правители могут превысить свои полномо-
чия, противопоставив себя Богу; делая это, утверждал он, они аннулирова-
ли свою власть.
"Господь является Царем царей... Мы "подчиняемся тем, кого Он поста-
вил над нами, но лишь в Нем. Если они прикажут нам что-то, что противо-
речит Его воле, то для нас это приказание ничего не будет значить. В
этом случае мы должны игнорировать власть таких правителей. Нет ничего
незаконного в том, чтобы заставить их подчиниться истинной, уникальной и
верховной власти ("summa potestas") Бога. Именно по этой причине Даниил,
отказавшись подчиниться нечестивому закону, изданному царем, не считал
себя виновным перед ним (Дан. 6: 33). Ибо царь превысил полномочия, дан-
ные ему Богом, и был не только несправедлив к людям, но и восстал на Са-
мого Бога - и, таким образом, аннулировал свою власть".
В результате Кальвин объявляет, что любой правитель, превысивший пол-
номочия своей данной Богом власти, по этой причине прекращает быть пра-
вителем и не может более пользоваться правами и привилегиями правления.
Кальвин говорит о том, что магистраты (но не частные лица) могут приме-
нить к нему меры (неоговоренные). Несмотря на туманность таких рассужде-
ний, они подтолкнули других к дальнейшему их развитию, и особенно фран-
цузских последователей Кальвина. В ответ на шокирующие события 1572 г.
Франсуа Хотман написал свою знаменитую "Franco - Gallia", Теодор де Без
- свою "Droits des Magistrals", Филипп Дюплесси - Морнай - свою
"Vindiciae contra tyrannos", а также целый ряд более мелких авторов про-
извел на свет множество памфлетов, содержащих одну и ту же основную
мысль: тиранам нужно противостоять. Обязанность подчиняться Богу стоит
выше обязанности подчиняться земному правителю.
Эти радикальные новые теории, зародившиеся во французском кальвиниз-
ме, в которых понятие о правах человека формулируется и отстаивается с
богословских позиций, знаменуют собой важную веху в переходе от феода-
лизма к современной демократии. Хотя во времена правление Генриха IV,
особенно после издания Нантского эдикта, большинство французских кальви-
нистов отказались от открытой оппозиции по отношению к монархии, новые
политические теории появились на французской политической арене. Сущест-
вует мнение, что именно эти идеи в чисто светских формах были возрождены
в период Французского Просвещения, когда понятие о правах человека, ли-
шенное богословского обрамления, было соединено с республиканством
кальвиновской Женевы в "these republicaine" Жан-Жака Руссо, который, в
отличие от these royale Вольтера и "these nobilaire" Монтескье, объявлял
Женеву шестнадцатого века идеальной республикой, которая могла служить
примером для Франции восемнадцатого века. Таким образом, кальвиновская
Женева стала идеалом, захватившим воображение предреволюционной Франции.
Возможно, французскую революцию 1789 г. можно рассматривать как оконча-
тельный итог женевской Реформации 1535 г.
Однако даже если эта политическая революция и не обязана своим вдох-
новением Кальвину, как мы увидим в следующем разделе, научная революция
конца шестнадцатого и начала семнадцатого веков твердо основывается на
религиозных идеях, возникших в период Реформации.
Реформационная мысль и возникновение естественных наук
Одной из отличительных черт современного мира является высокий уро-
вень развития естественных наук. Истоки современного естествознания
сложны и противоречивы. Теории, пытающиеся объяснить замечательное раз-
витие современных естественных наук одним решающим фактором, являются
амбициозными и, как правило, неубедительными;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100