(Как мы видели выше
(стр. 207 - 209), в своем споре с Цвингли о значении слов "... сие есть
Тело Мое" (Мф. 26: 26), произнесенных Христом по поводу хлеба на Тайной
Вечере, Лютер настаивал на том, что слово "есть" могло истолковываться
лишь как "идентично с". Это показалось Цвингли религиозным и лингвисти-
ческим абсурдом, совершенно нечувствительным к различным уровням функци-
онирования языка. В этом случае "есть" имеет значение "обозначает").
Кальвиновский анализ взаимоотношений между научными открытиями и ут-
верждениями Библии обычно считается одним из наиболее ценных его вкладов
в христианскую мысль. Кальвин выдвигает сложную теорию, обычно именуемую
термином "аккомодация", под которым понимается "приспособление к нуждам
ситуации и человеческим способностям понять ее".
В Своем откровении, утверждает Кальвин, Бог приспосабливается к воз-
можностям человеческого разума и сердца. Бог рисует Свой портрет таким,
чтобы мы могли его понять. Такое понимание основывается на кальвиновской
аналогии с оратором. Хороший оратор знает ограниченные возможности своей
аудитории и соответствующим образом приспосабливает к ним свою манеру
речи. Для того, чтобы общение состоялось, над пропастью, разделяющей го-
ворящего и слушающего должен быть наведен мост. Прекрасным примером это-
го являются притчи Христа: они используют язык и примеры (например, ал-
легории, основанные на Известных большинству понятиях), вполне соот-
ветствующие условиям жизни в Палестине. Павел также приспосабливает свои
мысли к возможностям своих слушателей, используя коммерческие и юриди-
ческие примеры из жизни городов, в которых проживало большинство его чи-
тателей.
Аналогичным образом, утверждает Кальвин, Бог, чтобы открыться нам,
должен снизойти до нашего уровня. Он уменьшается, чтобы соответствовать
нашим возможностям. Точно так, как мать наклоняется, чтобы дотронуться
до своего ребенка, Бог наклоняется, чтобы достичь нашего уровня. Откро-
вение является актом Божественного снисхождения, которым Бог наводит
мост через пропасть между Ним и Его возможностями и грешным человечест-
вом в наиболее слабых его проявлениях. Как любой хороший оратор, Бог
знает Свою аудиторию и соответственно приспосабливает к ее возможностям
Свой язык.
Примером такой аккомодации являются библейские портреты Бога, в кото-
рых Он часто представлен как Имеющий уста, глаза, руки, ноги. Это наво-
дит на мысль, что Бог является человеком, что каким - то образом вечный
и духовный Бог уменьшается до уровня человека, (это явление часто назы-
вается "антропоморфизмом" - иными словами, изображение Бога в виде чело-
века). Кальвин утверждает, что Бог вынужден открываться нам таким обра-
зом из-за нашего слабого разума. Образы Бога, где Он представляется име-
ющим руки или ноги, является Божественным "разговором с младенцем", с
помощью которого Он снисходит до нашего уровня, используя образы, кото-
рые мы можем постичь. Более сложные образы Бога, конечно же, являются
более правильными, однако мы можем оказаться не в состоянии понять их.
В случае с библейским рассказом о творении (Быт. 1) Кальвин утвержда-
ет, что он приспособлен для восприятия простых необразованных людей; но
не должен рассматриваться как дословное отображение реальности. Автор
Книги Бытия, говорит Кальвин, "призван был быть учителем не только уче-
ных людей, но и людей необразованных и примитивных; поэтому он не достиг
бы своей цели без снисхождения к таким простым средствам назидания".
Фраза "шесть дней творения" не обозначает шесть периодов по двадцать че-
тыре часа, а является простым приспособлением к человеческим формам мыш-
ления для обозначения длительных промежутков времени. Фраза "вода над
твердью" является лишь способом, приспособленным для обозначения обла-
ков.
Влияние обеих этих идей на научное теоретизирование, особенно в сем-
надцатом веке, было значительным. Например, английский писатель Эдуард
Райт, защищая коперниковскую гелиоцентрическую теорию строения солнечной
системы, утверждает, что, во-первых, Писание не является книгой по физи-
ке, а, во-вторых, его манера речи "приспособлена для понимания простых
людей, как няни приспосабливаются к маленьким детям". Оба эти довода не-
посредственно взяты у Кальвина, о котором можно сказать, что в этих воп-
росах он внес фундаментальный вклад в возникновение и развитие естест-
венных наук.
Заключение
В ограниченных рамках настоящей главы невозможно сделать подробный
анализ возможного влияния идей Реформации на ход последующей истории че-
ловечества. Однако все, что было сказано в этой заключительной главе,
указывает на то, что эти идеи несли в себе потенциал перемен. Реформа-
ция, как и русская революция, является напоминанием о том, что идеи не
являются простым продуктом общества: иногда случается, что они приводят
к образованию этих обществ. Эффектное сравнение Кальвина с Лениным, час-
то встречающееся в последних исследованиях, посвященных этому реформато-
ру, указывают на историческое значение людей с радикальными идеями в по-
воротные моменты истории. Целью данной книги было сделать эти идеи более
понятными и доступными широкому кругу читателей, чтобы вызвать более
глубокий интерес к этому захватывающему периоду.
История, игнорирующая идеи, не справляется со своей задачей. Реформа-
ция является движением, в котором религиозные идеи сыграли ведущую роль.
В этом движение были и другие факторы - социальные, экономические и
культурные, которые вполне заслуживают внимания. Однако рассказ о Рефор-
мации без рассмотрения влияния на нее религиозных идей является абсур-
дом. Некоторым современным светским исследователям этого движения иногда
трудно понять религию как историческую силу. Поскольку их мир напрямую
не определяется религией, они предполагают, что так было всегда. Однако
это не так. Нам, вероятно, еще предстоит освоить самый трудный из исто-
рических навыков: способность погружаться в уже не существующий культур-
ный мир и представлять себя в среде, в которой религиозные идеи и наст-
роения играли ведущую роль. Настоящая книга не может полностью достичь
этой цели, однако в ней мы попытались приподнять завесу таинственности,
мешающую нам лучше понять эпоху Реформации.
Для дальнейшего чтения:
По поводу теории Вебера, см.:
H. Luethy (Х. Люти), "Variations on the Theme by Max Weber" (Вариации
на тему Макса Вебера), in "International Calvinism 1541-1715", ed. M.
Prestwich (Oxford, 1985), pp. 369-90.
G. Marshall (Г. Маршалл). "In Search of the Spirit of Capitalism:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
(стр. 207 - 209), в своем споре с Цвингли о значении слов "... сие есть
Тело Мое" (Мф. 26: 26), произнесенных Христом по поводу хлеба на Тайной
Вечере, Лютер настаивал на том, что слово "есть" могло истолковываться
лишь как "идентично с". Это показалось Цвингли религиозным и лингвисти-
ческим абсурдом, совершенно нечувствительным к различным уровням функци-
онирования языка. В этом случае "есть" имеет значение "обозначает").
Кальвиновский анализ взаимоотношений между научными открытиями и ут-
верждениями Библии обычно считается одним из наиболее ценных его вкладов
в христианскую мысль. Кальвин выдвигает сложную теорию, обычно именуемую
термином "аккомодация", под которым понимается "приспособление к нуждам
ситуации и человеческим способностям понять ее".
В Своем откровении, утверждает Кальвин, Бог приспосабливается к воз-
можностям человеческого разума и сердца. Бог рисует Свой портрет таким,
чтобы мы могли его понять. Такое понимание основывается на кальвиновской
аналогии с оратором. Хороший оратор знает ограниченные возможности своей
аудитории и соответствующим образом приспосабливает к ним свою манеру
речи. Для того, чтобы общение состоялось, над пропастью, разделяющей го-
ворящего и слушающего должен быть наведен мост. Прекрасным примером это-
го являются притчи Христа: они используют язык и примеры (например, ал-
легории, основанные на Известных большинству понятиях), вполне соот-
ветствующие условиям жизни в Палестине. Павел также приспосабливает свои
мысли к возможностям своих слушателей, используя коммерческие и юриди-
ческие примеры из жизни городов, в которых проживало большинство его чи-
тателей.
Аналогичным образом, утверждает Кальвин, Бог, чтобы открыться нам,
должен снизойти до нашего уровня. Он уменьшается, чтобы соответствовать
нашим возможностям. Точно так, как мать наклоняется, чтобы дотронуться
до своего ребенка, Бог наклоняется, чтобы достичь нашего уровня. Откро-
вение является актом Божественного снисхождения, которым Бог наводит
мост через пропасть между Ним и Его возможностями и грешным человечест-
вом в наиболее слабых его проявлениях. Как любой хороший оратор, Бог
знает Свою аудиторию и соответственно приспосабливает к ее возможностям
Свой язык.
Примером такой аккомодации являются библейские портреты Бога, в кото-
рых Он часто представлен как Имеющий уста, глаза, руки, ноги. Это наво-
дит на мысль, что Бог является человеком, что каким - то образом вечный
и духовный Бог уменьшается до уровня человека, (это явление часто назы-
вается "антропоморфизмом" - иными словами, изображение Бога в виде чело-
века). Кальвин утверждает, что Бог вынужден открываться нам таким обра-
зом из-за нашего слабого разума. Образы Бога, где Он представляется име-
ющим руки или ноги, является Божественным "разговором с младенцем", с
помощью которого Он снисходит до нашего уровня, используя образы, кото-
рые мы можем постичь. Более сложные образы Бога, конечно же, являются
более правильными, однако мы можем оказаться не в состоянии понять их.
В случае с библейским рассказом о творении (Быт. 1) Кальвин утвержда-
ет, что он приспособлен для восприятия простых необразованных людей; но
не должен рассматриваться как дословное отображение реальности. Автор
Книги Бытия, говорит Кальвин, "призван был быть учителем не только уче-
ных людей, но и людей необразованных и примитивных; поэтому он не достиг
бы своей цели без снисхождения к таким простым средствам назидания".
Фраза "шесть дней творения" не обозначает шесть периодов по двадцать че-
тыре часа, а является простым приспособлением к человеческим формам мыш-
ления для обозначения длительных промежутков времени. Фраза "вода над
твердью" является лишь способом, приспособленным для обозначения обла-
ков.
Влияние обеих этих идей на научное теоретизирование, особенно в сем-
надцатом веке, было значительным. Например, английский писатель Эдуард
Райт, защищая коперниковскую гелиоцентрическую теорию строения солнечной
системы, утверждает, что, во-первых, Писание не является книгой по физи-
ке, а, во-вторых, его манера речи "приспособлена для понимания простых
людей, как няни приспосабливаются к маленьким детям". Оба эти довода не-
посредственно взяты у Кальвина, о котором можно сказать, что в этих воп-
росах он внес фундаментальный вклад в возникновение и развитие естест-
венных наук.
Заключение
В ограниченных рамках настоящей главы невозможно сделать подробный
анализ возможного влияния идей Реформации на ход последующей истории че-
ловечества. Однако все, что было сказано в этой заключительной главе,
указывает на то, что эти идеи несли в себе потенциал перемен. Реформа-
ция, как и русская революция, является напоминанием о том, что идеи не
являются простым продуктом общества: иногда случается, что они приводят
к образованию этих обществ. Эффектное сравнение Кальвина с Лениным, час-
то встречающееся в последних исследованиях, посвященных этому реформато-
ру, указывают на историческое значение людей с радикальными идеями в по-
воротные моменты истории. Целью данной книги было сделать эти идеи более
понятными и доступными широкому кругу читателей, чтобы вызвать более
глубокий интерес к этому захватывающему периоду.
История, игнорирующая идеи, не справляется со своей задачей. Реформа-
ция является движением, в котором религиозные идеи сыграли ведущую роль.
В этом движение были и другие факторы - социальные, экономические и
культурные, которые вполне заслуживают внимания. Однако рассказ о Рефор-
мации без рассмотрения влияния на нее религиозных идей является абсур-
дом. Некоторым современным светским исследователям этого движения иногда
трудно понять религию как историческую силу. Поскольку их мир напрямую
не определяется религией, они предполагают, что так было всегда. Однако
это не так. Нам, вероятно, еще предстоит освоить самый трудный из исто-
рических навыков: способность погружаться в уже не существующий культур-
ный мир и представлять себя в среде, в которой религиозные идеи и наст-
роения играли ведущую роль. Настоящая книга не может полностью достичь
этой цели, однако в ней мы попытались приподнять завесу таинственности,
мешающую нам лучше понять эпоху Реформации.
Для дальнейшего чтения:
По поводу теории Вебера, см.:
H. Luethy (Х. Люти), "Variations on the Theme by Max Weber" (Вариации
на тему Макса Вебера), in "International Calvinism 1541-1715", ed. M.
Prestwich (Oxford, 1985), pp. 369-90.
G. Marshall (Г. Маршалл). "In Search of the Spirit of Capitalism:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100