Капитан вытащил план форта, на котором были нанесены линии японских траншей. При взгляде на карту стало очевидным их стремление возможно скорее продвинуться именно к капониру. В ближайшем будущем должна была начаться подземная борьба в непосредственной близости к форту.
— Не следовало допускать занятия японцами передних окопов, — заметил Звонарев, — теперь они оттуда легко могут опередить нас в продвижении под землей. Минная же галерея в непосредственной близости от капонира потеряет свой смысл.
— Это почему?
— Ведя подземные работы, мы стремимся подойти под противника и взорвать его. Вблизи же от стен капонира такой взрыв будет опасен прежде всего для нас, так как может разрушить капонир, — пояснил Звонарев.
— Быть может, уже и поздно начинать работы?
— О нет, время еще не упущено, но мешкать, конечно, не следует.
— Сейчас же пришлю сюда стрелков для работ. Саперов у меня нет.
— Со мной пришли два артиллериста, которые уже знакомы с ведением минных галерей. Они и будут руководить стрелками.
— Я могу прислать матросов. Среди них имеются шахтеры, — предложил Сойманов.
— Вот и отлично. Общее руководство возьмет на себя прапорщик Звонарев, в помощь вам я прикомандирую своего» фендрика «, а сам перееду из казарм в помещение при входе в потерну. Оттуда мне будет близко до любого места форта.
— Но зато не очень удобно и весьма беспокойно, — заметил прапорщик.
— На войне с этим считаться не приходится. Очень признателен вам, господа, за все указания, — пожал руки гостям Булганов. — Заходил сюда вчера саперный поручик Мокриевич, — мямлил, мямлил, так ни с чем и ушел.
Подозвав солдат и матросов с» Баяна «, Звонарев подробно разъяснил им, как приступить к работам, что надо делать и чего следует опасаться. Булганов тоже слушал и старательно делал заметки.
— Если вас и не окажется на форту, я сам все растолкую солдатам, — улыбнулся он. — Пока на фронте тихо, давайте-ка полюбуемся на панораму, открывающуюся с нашего богом спасаемого форта.
— Надо думать, что помимо господа бога и гарнизон принимает в этом некоторое участие, — вставил Сойманов.
Все направились к выходу из капонира, сталкиваясь в полутемных узких переходах. Едва успели они выйти на дворик, как раздалось хорошо знакомое шипенье одиннадцатидюймовых бомб.
— Наша! — крикнул Булганов и, схватив за руки Звонарева и Сойманова, бросился обратно в потерну.
Едва они скрылись в ней, как на дворе взвились два огромных столба дыма, сопровождаемые страшным грохотом. Тысячи осколков и камней с визгом разлетелись во все стороны. Сойманов упал на землю, а капитан налетел на пулемет и сильно расшиб колено. Матросы и артиллеристы, не успевшие еще выбраться из потерны, побежали назад в капонир. Когда наконец офицеры пришли в себя и вновь выглянули наружу, они увидели, что левый боковой бруствер снесен почти наполовину, а сложенные из мешков траверсы разметаны по всему внутреннему дворику форта.
Свист новых снарядов заставил всех вернуться в потерну и переждать здесь обстрел. Снаряды с ревом взрывались, уничтожая все вокруг и до основания сотрясая весь форт.
— Пронеси, господи, и помилуй, — набожно крестились солдаты при каждом новом взрыве.
— Это, пожалуй, будет почище морского боя. Там дистанция до цели все время меняется, и поэтому попасть гораздо труднее, а тут и батарея и цель неподвижны, — можно все снаряды класть чуть ли не в одну точку, — заметил Сойманов.
— По-видимому, к третьему форту пристрелялись сразу несколько батарей и теперь решили его смести с лица земли, — проговорил Звонарев.
Он с опаской поглядывал вверх на свод потерны, откуда сыпалась бетонная пыль.
— Ты боишься, что потерна завалится? — спросил его Сойманов. — Я думаю, она рассчитана с большим запасом прочности.
— На обстрел шестидюймовыми снарядами, а не одиннадцатидюймовыми, — пояснил прапорщик. — Эти могут свободно пронизать любое перекрытие на форту.
— Я этого и не подозревал. Значит, мы фактически совершенно беззащитны! — испуганно вскочил Булганов. — О чем же вы, инженеры, думали, когда строили форты? За это всех вас надо отправить в Сибирь на каторгу или просто расстрелять!
— От этого форты прочнее не станут, — философски заметил Сойманов.
— Надо немедленно же принять меры к усилению бетонных перекрытий!..
Яркий сноп огня у входа в потерну заставил всех броситься на землю. Раздался страшный грохот, посыпались целые глыбы бетона. Булганов пронзительно вскрикнул и сразу умолк. Несколько небольших бетонных осколков ударили Звонарева по голове, но папаха предохранила его от ранения. Рядом с ним Сойманов отряхивался, вставая на ноги. В группе матросов и солдат кто-то громко стонал.
— Капитан-то наш убит или только обмер от страха? — чуть иронически справился лейтенант, наклоняясь к Булганову. — Кажись, жив, только малость животом приболел, — потянул он воздух носом.
— У меня началась тифозная дизентерия, — охая, поднимался комендант форта.
Звонарев обернулся к солдатам. В темноте можно было разобрать лежавшую на земле фигуру. Чиркнув спичкой, прапорщик нагнулся к раненому и в ужасе отпрянул. Большой осколок снаряда врезался в лицо матросу, превратив его в кашу.
— Аминь! — сказал Сойманов, снимая фуражку.
— Аминь! — как эхо отозвались солдаты и матросы.
Капитан приказал послать за носилками, и тут только все увидели, что вход в потерну был завален обломками бетона с землей.
— Попали в ловушку, черт возьми! — проговорил
Сойманов.
Звонарев подошел к засыпанному месту. Проход был завален до самого верха. Ни лопат, ни кирок под руками не оказалось. Надо было вручную разгребать землю и разбирать камни.
— Аида, ребята, разбирать завал, — обернулся Звонарев к солдатам и, показывая пример, начал вытаскивать камни.
С десяток рук сразу же потянулось за ним. Работа двигалась медленно. Несколько новых взрывов поблизости увеличили обрушение свода. Прошло добрых полтора часа, пока наконец показался дневной свет. Капитан успел вылезти наружу, когда со стороны тыловой казармы показался десяток-другой стрелков с кирками и лопатами, предводительствуемых доктором Авроровым.
— Где же офицеры? Почему они не сразу пришли к нам на помощь? — накинулся на врача Булганов.
— В горжу тоже были попадания снарядов. Ранены подпоручики Жилин и Турсхий. Убито десять солдат, а ранено свыше тридцати. Я едва успел перевязать, — сообщал Авроров.
— Это возмутительное безобразие! Вы начали оказывать помощь солдатам и забыли о коменданте! Что делал артиллерийский поручик Соломонов?
— Пьян, пришлось ему дать нашатырного спирта, чтобы он хоть немного пришел в себя.
— Под суд! Расстреляю! — бешено орал капитан, наседая на врача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189