— С каких это пор вы стали для нее «милым Сереженькой»? — недовольно спросила Варя, когда они отъехали. — Откуда такая интимность?
— С Надюшей мы старые друзья, с самого моего приезда в Артур.
Варя нахмурилась и вздохнула.
Затем она ускакала вперед, чтобы — скрыть свое смущенье. Прапорщик не стал догонять ее.
Доложив Белому обо всем происшедшем, Звонарев направился на Залитерную. Там он застал Борейко за конструированием «артурского пулемета»— приспособления, позволяющего одному человеку стрелять одновременно из десяти винтовок. Тут же находился и инициатор этого дела, стрелковый капитан.
— Шметилло, — отрекомендовался он с мягким польским акцентом.
— Игнатий Брониславович решил для использования старых китайских винтовок Манлихера соединить их вместе таким образом, чтобы один человек мог сразу стрелять из всех, — пояснил Борейко.
— Кое-что у меня при этом не получилось, и я решил обратиться к друзьям артиллеристам. Вы народ ученый, не то что мы.
— Сережа у нас настоящий инженер-механик и быстро раскумекает, что и как.
Звонарев осмотрел предложенное Шметилло приспособление. В общей деревянной раме соединялись десять параллельно расположенных винтовое. При помощи металлического стержня, касающегося всех спусковых крючков, можно было произвести одновременный выстрел из всех ружей. Но заряжать каждое из них приходилось отдельно. Встал вопрос, как добиться и одновременного действия винтовочного затвора.
Просидев до вечера, все три изобретателя добились все же одновременности заряжания. Шметилло был в полном восторге.
— Не знаю, как мне вас и благодарить! Вы меня выручили из большой беды. У меня не хватало людей для обороны своего участка. Теперь же каждый десяток стрелков я заменю одним, потерь будет меньше, огонь сильнее, и отдыхать люди станут больше.
Капитан ушел, пригласив артиллеристов к себе в окопы на, пробу «артурских пулеметов».
— Как дела, боря? — справился Звонарев, когда Шметилло ушел.
— Скучища, друг мой! Бывают дни, когда не делаем ни одного выстрела. Я занялся хозяйственным оборудованием батарей. Под горой устраиваю кухню для нас и батареи литеры Б, при ней погреб для продуктов и баню, чтобы не приходилось бегать на Утес.
— Одним словом, мы окончательно переселяемся сюда. Наши-то квартиры на Утесе останутся за нами?
— Утес как основная наша база, конечно, сохраняется, и наши комнаты тоже. Кстати, слыхал, командовать батареей Утеса назначен капитан Андреев, а Жуковский остался лишь командиром батарей литеры Б и Залитерной.
— Вот как! Я мало знаю Андреева, но слыхал, что он был тяжело ранен и контужен во время августовских боев.
— У него до сих пор трясутся голова и руки.
— Нечего оказать, хорош командир!
— На Утесе наших всего один взвод. Все — нестроевщина. С ними и Андреев справится.
Вскоре поручик переоделся, побрился, надушился одеколоном и отправился в город.
— Будь добр, побудь на батарее, а я загляну в «экономку», может, что-либо и выужу там, — попросил он прапорщика.
Оставшись один, Звонарев обошел позицию и осмотрел вновь сооружаемые помещения.
— Блохин, Ярцев и Юркин явились? — справился он у Родионова.
— Никак нет, не прибыли еще.
— Загуляли где-то по дороге, черт бы их побрал!
Заберет их патруль, неприятности не оберешься, — недовольно проговорил Звонарев.
— Они не из таковских, отобьются или удерут, — успокоил фейерверке?
Между тем Борейко неторопливо шагал по улицам города, раскланиваясь со знакомыми. Однако путь его вел совсем не в ту сторону, где был расположен магазин офицерского экономического общества, и он довольно скоро оказался около Пушкинской школы. Тут у него неожиданно запершило в горле, что заставило его несколько раз прокашляться густым протодьяконским басом. Как бы в ответ на это открылось окно в нижнем этаже школы, и на подоконнике появилась Оля Селенина с гитарой в руках. Заметив девушку, поручик почтительно снял фуражку и раскланялся с ней. Учительница в ответ помахала рукой.
— Куда путь держите, Борис Дмитриевич? — крикнула она.
Офицер поспешно подошел к окну и, поздоровавшись, ответил на вопрос.
— Послушайте, что я вам сейчас спою:
Баламутэ, выйды з хаты,
Хочу тэбэ закохаты, — чистым, сильным голосом начала Оля.
Борейко тихонечко подпевал ей:
… Закохаты, тай забуты…
Девушка сделала небольшую паузу и, наклонившись к Борейко, выразительно закончила:
… Все ж вы, хлопци, баламуты!
— Не правда ли, Борис Дмитриевич? — лукаво улыбнулась она.
— Положим, это не совсем так, — несколько смущенно отозвался поручик.
— Теперь вы что-нибудь спойте мне.
Борейко прокашлялся и, глядя влюбленными глазами на сидящую на подоконнике учительницу, с чувством запел:
Ты ж мэнэ пидманула,
Ты ж мэнэ пидвела,
Ты ж мэнэ, молодого, с ума-розума звела.
Оля аккомпанировала ему на гитаре.
Затем, как бы спохватившись, она соскочила на пол.
— Что же это я держу вас под окном. Идите в сад, в «экономку» вы все равно уже опоздали. Она рано закрывается.
Поручик прошел в калитку. Навстречу ему кинулся с лаем пушистый дворовый пес Полкан.
— Пройдемте в дальнюю аллею! — предложила вышедшая с гитарой Оля и увела его в глубь сада. Здесь они уселись на широкой скамейке под акациями. Полка и улегся у их ног. Сначала они вполголоса пели дуэтом, а потом завели длинный тихий разговор. О чем у них шла речь — знали только они.
В уснувшем городе слышен был лишь заливистый собачий лай да изредка тарахтела запоздавшая фурманка или извозчик. С фортов донеслась редкая ружейная перестрелка, на рейде каждые полчаса отбивались склянки. С моря потянулся туман. Перевалило за полночь, когда наконец Борейко и Оля встали с места и направились к садовой калитке. Залежавшийся пес лениво потянулся и пошел за ними.
Прощаясь, поручик низко наклонился и осторожно поцеловал руку девушки. Оля почему-то вздохнула и, приподнявшись на цыпочки, быстро поцеловала Борейко в губы. В следующее мгновение она с тихим смехом скрылась на крыльце.
Ошеломленный поручик постоял на месте, поглядел ей вслед и в глубокой задумчивости зашагал по дороге.
На одном из перекрестков ему повстречалась торопливо идущая по мостовой группа людей. Они сердито перебрасывались между собой короткими фразами. Вглядевшись, поручик разобрал, что городовые вели двух солдат. Борейко прошел бы мимо, но его неожиданно окликнули.
— Вашбродь, помогите!
Борейко сразу очнулся. Вглядевшись, он узнал Блохина и Юркина.
— В чем дело? — шагнул он на дорогу.
— Так что, вашбродь, мы задержали их за дебош в кабаке, — доложил старший городовой.
— Отпустить! Я их сам накажу.
— Никак невозможно, очень они наскандалили, мне два зуба выбили, другому под глаз фонарь подставили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189